Разрушение Дьявольского Акра (ЛП) - Риггз Ренсом - Страница 26
- Предыдущая
- 26/88
- Следующая
— Превосходно! — пропел Миллард, выхватил устройство Ви из кармана Нур и метнулся внутрь.
— Эй!
— Клаус, у меня тут есть кое-что интересное…
Мы с Нур покачали головами друг другу. Трудно было злиться на кого-то настолько благонамеренного, настолько раздражающего, каким иногда бывал Миллард. Мы вошли в темную мастерскую и закрыли за собой скрипучую дверь.
Внутри мастерская Клауса выглядела так, словно внутренности гигантских часов разлетелись на всех доступных поверхностях. Стулья, столы, целые секции пола и несколько длинных верстаков были завалены разнообразными шестеренками. Кроме того, здесь были исправные часы — целые легионы: высокие дедушкины часы и крошечные круглые настольные часы, простые настенные часы и искусно украшеные часы с кукушкой. Звук тикающих маятников сводил с ума и был вездесущим.
Клаус вышел из задней комнаты с подносом разномастных кружек и очистил ближайшую к нам секцию верстака взмахом своей массивной руки.
— Кто любит ржаное виски? А ну-ка попробуйте первую партию. — Он сунул кружку в руку Нур, потом одну в мою, потом махнул третьей в сторону Милларда, пока наш невидимый друг не забрал ее у него.
— Добро пожаловать, ну, за ваше здоровье! — сказал Клаус, опрокидывая свою кружку в рот. Стакан Милларда поднялся и повернулся, из него потекла струйка зеленой жидкости и исчезла, едва коснувшись его губ. Нур выпила в ответ, потом закашлялась и выглядела так, словно ее ударили по лицу. Я сделал осторожный глоток — на вкус он был как огонь — и держал кружку, надеясь, что Клаус не заметит, что выпивка, которую он налил мне, все еще была в там.
— Намного лучше того пойла, что подают в «Сморщенной голове», а? — спросил Клаус. — И оно будет блестеть от тусклости карманных часов лучше, чем любой растворитель, который вы можете купить. — Огненная струйка алкоголя в горле напомнила мне о Дыре Священников, о том зловонном мотеле на Кэрнхолме, где мы с отцом останавливались. Невозможно было представить, что все это случилось меньше года назад. Что совсем недавно я еще не встречался ни с Миллардом, ни с Эммой, ни с мисс Сапсан.
Мальчик, которым я был тогда, теперь стал для меня чужим. Это была другая жизнь.
— У вас тут целая история, — сказал Клаус. Миллард передал ему экспульсатор, и Клаус наклонился, чтобы рассмотреть его, надвинув на один глаз увеличительную лупу, которая делала его похожим на близорукого циклопа. Он повертел устройство в руках, затем использовал крошечную отвертку с головкой шириной с иглу, чтобы открыть его. Несмотря на недавнее употребление крепкого спиртного — или, возможно, из-за него — его руки были тверды.
— Хм-м-м, — сказал он, вглядываясь в лупу. — Очаровательно. — Он отодвинул лупу и резко повернул голову к Милларду. — Ты показал это Перплексусу Аномалусу?
— Нет, Перплексус не интересуется механическими вещами. Бумага, карты и дифференциальные уравнения — да, но…
— У этого человека липкие пальцы, — резко сказал Клаус. — Покажи ему что-нибудь блестящее, и ты вряд ли получишь это обратно. Он осмотрел мой магазин на прошлой неделе, и вы представляете, я потерял бедренную кость от моих лучших и самых старых костяных часов!
Я не видел выражения лица Милларда, но был уверен, что оно выражало недоверие.
— Я совершенно уверен, что Перплексус не имеет никакого отношения к твоей пропавшей бедренной кости, но я спрошу об этом в следующий раз, когда увижу его…
Внезапная какофония сотрясла мастерскую, сотни часов одновременно отмечали время. Мы с Нур заткнули уши. Клаус снова переключил внимание на экспульсатор и, казалось, ничего не заметил.
Было ясно, почему он так плохо слышит. Его оглушили собственные часы.
Когда звон прекратился, Клаус сказал:
— Ты ведь знаешь, что это ружье уже выстрелило, верно? Только однократное использование.
— Да, мы знаем, — сказал Миллард, — но мы надеемся, что есть какой-то способ восстановить его, чтобы можно было использовать его во второй раз.
Его глаза расширились, и он испустил громкий смех.
— Нет, нет, ни за что, никак. Это невозможно. Я бы не стал этого делать, даже если бы это было возможно. Это какое-то плохое дело.
— Почему? — Я сказал.
Он откинулся на спинку стула и обвиняюще ткнул пальцем в секундомер.
— Ты знаешь, какая сила у этой штуки?
— Пружины?
— Циферблат работает на пружинах. Нет, скорее, реакцию вытеснения. — Теперь, когда мы обсуждали его область знаний, он звучал не как злобный старый лудильщик, а скорее, как ученый. — На том, что в мгновение ока вышвырнуло вас всех на восточное побережье Соединенных Штатов и перенесло вперед во времени на пару дней.
— Не знаю, Клаус, — ответил Миллард. — Почему бы тебе просто не рассказать нам?
Он наклонился к нам и понизил голос.
— Очень труднодоступная, этически изворотливая порция извлеченной и сконцентрированной души. Знаешь, соул, как это называют наркоманы.
Это было слово, которое я давно не слышал, и оно заставило мой пульс участиться. Это было вещество, которое твари извлекли из моего деда. Что они торговали слабовольными особями, пристрастили их, чтобы их можно было контролировать.
— Ты имеешь в виду амброзию? — Я сказал.
Гротескно увеличенный глаз Клауса сверкнул на меня сквозь лупу.
— Да, именно так, — сказал он и кивнул. — Вот почему они никогда не могли массово производить эти маленькие чудеса. — Он легонько постучал по экспульсатору. — Топливо слишком дорогое.
— А что, если мы достанем тебе флакон? — спросил Миллард.
— Как? — спросил он, скосив на меня глаза. — Он дилер?
Нур рассмеялась.
— Нет, нет, Клаус, мы выгнали их всех из Акра. Разве ты не знаешь, кто это?
— Не знаю, мне все равно. И я не буду иметь дела ни с кем, кто имеет дело с соулом.
— Он не дилер, — сказал Миллард, — но, если я правильно понимаю, на что намекает Джейкоб, мы могли бы заполучить флакон, который был реквизирован у тварей после захвата их крепости. У них был запас, хотя я думаю, что большая его часть была уничтожена еще до окончания битвы.
— Я бы не стал прикасаться к этой штуке, даже если бы вы могли ее достать…
Миллард на мгновение задумался, а затем сказал:
— А что, если мы сможем вернуть твою бедренную кость?
Клаус почесал седую бороду.
— Вы знаешь историю с костяными часами? Это совершенно особая часть странной часологии.
— Не знаем, — ответил я и посмотрел в сторону Милларда, который покачал головой.
— Тогда я расскажу вам, — сказал Клаус. Он уселся на табурет и скрестил мясистые руки. — Давным-давно в Праге жил странный часовщик по имени Миклаус. Он построил часы на главной городской площади, и это была самая удивительная вещь, которую кто-либо видел. Все соперничающие города хотели, чтобы Миклаус построил им точно такие же часы, но пражские советники были ревнивыми людьми, и чтобы он никогда не сделал других, и чтобы гордость их города никогда не была побеждена, они ослепили его. Так вот, Миклаус сошел с ума, и однажды ночью он бросился во внутренности этих огромных часов и был раздавлен насмерть их шестеренками.
— Проклятье, — прошептала Нур.
— Его сын тоже был часовщиком, и, чтобы почтить память отца, он эксгумировал кости Миклауса и сделал из них другие часы — еще большие, чем те, что были в Праге. Никогда не был в Праге, поэтому не могу вам сказать. Но часы, сделанные из костей Миклауса, предположительно являются особыми и наделены некоторыми интересными способностями, о которых я еще не совсем догадываюсь. Это был мой любимый проект в течение многих лет, что-то, с чем я возился, когда у меня было время.
— Как ты завладел часами? — спросил Миллард.
— Я унаследовал их. Миклаус был моим прапрадедом и тезкой. — Он сказал это так небрежно, что мне потребовалось мгновение, чтобы уловить смысл. Клаус вздохнул, выглядя немного подавленным. — Я пытался выломать дверь кабинета Перплексуса, чтобы вернуть бедро, но охранники выгнали меня, и какой-то мерзавец сказал мне, что, если я еще раз попробую сделать что-то подобное, меня вышвырнут из Акра. Я вообще не хотел сюда приезжать, но… — Он пожал плечами, и его плечи поникли, и на мгновение он показался очень маленьким, несмотря на свое массивное тело. — Но теперь это мой дом.
- Предыдущая
- 26/88
- Следующая