Самое трудное испытание (СИ) - "Elle D." - Страница 6

Но ненадолго — уже через минуту знакомый сапог пнул его в ноющий живот. Над ним стояли несколько человек, переговаривавшихся на асмайском. Уилл почти не знал этого языка, мог лишь узнать его на слух, но не различал отдельные слова. Впрочем, значение речи матросов он понял вполне ясно, когда двое из них схватили его, протащили по палубе и бросили в трюм.

Люк сверху захлопнулся, отрезав скудный свет. Уилл остался один в кромешной тьме. В углу кто-то пронзительно, и, как почудилось Уиллу, радостно запищал. Крысы? Уилл сглотнул и, уперевшись связанными руками в склизкий пол, осторожно отполз назад, до тех пор, пока не уперся спиной в покатый борт. Море низко, угрожающе гудело за тонкой деревянной стеной, ограждавшей Уилла от всей этот прорвы воды.

Воды, которая смывает все следы.

Уилл никогда не бывал в море, и не жаждал побывать. Слишком ненадежным казался крошечный кораблик, брошенный во власть своенравной стихии. Уилл слышал, что среди моряков нет безбожников, что все они истово молятся перед каждым выходом в море, и вполне мог их понять. Однако ему трудно было представить, к примеру, Рауля Хименеса молящимся Триединому. Это был подлый, грубый и безжалостный человек, и Уиллу следовало осознать это в полной мере и как можно скорее. Неизвестно, сколько ему придется пробыть на этом корабле (он искренне надеялся, что недолго), но, в любом случае, он должен выжить и остаться неискалеченным, пока Риверте, так или иначе, его не спасет.

Но, Господи, как же он спасет Уилла, даже если узнает, что за похищением стоял Гильемо Хименес? Корабль вот-вот снимется с якоря и уйдет в открытое море. Может быть, даже и за море, в одну из тех далеких полудиких стран, куда путешественники с материка редко заплывают. Уилл даже вообразить не мог, что его может ждать в таком месте.

Он понял, что дышит часто и тяжело, и резко нагнулся вперед, склонив голову между широко разведенными коленями. Стиснул в кулаки связанные за спиной руки. Нет. Он не поддастся панике. И не будет злить Рауля Хименеса. Он будет вести себя спокойно и разумно.

А дальше — всё в воле Господа Триединого.

Уилл просидел в трюме остаток ночи и большую часть следующего дня. Судя по тому, как скрипел и раскачивался корабль, а также по суете, гаму и топоту на верхней палубе, они и впрямь вышли в открытое море. Поначалу Уилла немного мутило, но не столько от качки, сколько от нестерпимой вони, царящей в трюме, однако довольно быстро это прошло. Уилл встал на колени, кое-как подполз под люк и попытался разглядеть хоть что-то кроме скудной полоски дневного света, проникавшую сквозь щели в крышке люка. Но не увидел ничего. Ему оставалось только ждать.

Зато у него было время, чтобы составить небольшой план.

Когда полоски света в щелях начали бледнеть, люк распахнулся. Уилл увидел высокие сапоги Хименеса, а потом — и его самого, бросающего в трюм доску трапа и спускающегося вниз. Уилл сидел, вжавшись спиной в борт и неотрывно глядя на человека, который приближался к нему.

Хименес остановился в двух шагах от Уилла и окинул его все тем же плотоядным взглядом, что Уилл уже видел раньше.

— Ну как ты тут, парень? Ещё не выблевал все кишки? — спросил Хименес Уилла почти дружелюбно.

Собственно, именно в этом и заключалась проблема. Сидя в трюме, Уилл понял, что должен во что бы то ни стало оказаться наверху. Но трюм был самой надежной тюрьмой на корабле, и у капитана не было никаких оснований вытаскивать своего пленника наружу. Помимо того, что Уилл мог попытаться сбежать или выпрыгнуть за борт, Хименес, вероятно, не жаждал лишний раз демонстрировать его своим людям. Пираты — продажный сброд, а Риверте не поскупится, пытаясь выяснить, кто и куда увез Уилла.

В ответ на вопрос Хименеса Уилл запрокинул голову назад и страдальчески застонал, вкладывая в стон все свое актерское мастерство, а потом согнулся, якобы в неудержимом приступе тошноты.

— Мне надо на воздух, — выдавил он. — Пожалуйста. Хотя бы на минуту… Здесь… здесь такая вонь…

— Да уж, не розами пахнет. Но ты перебьешься, — уверенно заявил Хименес, подходя вплотную и приседая перед Уиллом на корточки.

До сих пор он только хватал, тащил и пинал Уилла в живот, но сейчас вдруг отбросил спутанные волосы с его глаз неожиданно мягким движением, напомнившим Уиллу прикосновение его старшего брата Гильемо. И это было куда хуже, чем пинки и побои. Уилл скрутился в клубок, сосредоточившись на дыхании. Чёрт, и почему у него нет морской болезни, как у всех нормальных людей?! Он давил из себя рвотные позывы, но ничего не получалось. Уилл в отчаянии закрыл глаза. Если он не убедит Хименеса вытащить его наверх, у него нет ни единого шанса. Разве только…

«Мне следовало бы выколоть вам глаза. Отрезать язык. Искромсать ваше красивое лицо. И вернуть ему в таком виде. Возможно, так я и поступлю…»

Уилл отчетливо представил лицо Риверте. Ужас, до неузнаваемости исказивший его черты. Горе. Бешенство.

Затаенное отвращение.

Господи, пожалуйста. Только не это.

Уилл дернулся всем телом, и его вырвало прямо Раулю Хименесу на сапоги.

— Твою мать! — завопил асмаец, вскакивая на ноги. — Каналья!

— Я же говорил, — простонал Уилл, отворачиваясь от гадкой лужицы, которую исторг из себя с таким трудом. — Мне правда плохо. Всего один глоток свежего воздуха, умоляю вас…

Хименес снова выругался. Уилл ясно видел, что ему хочется одного — отпинать пленника по всем чувствительным местам и бросить гнить в собственной рвоте. Но барон Гильемо ясно дал понять, что не намерен быстро выводить Уилла из игры. Конечно, от морской болезни не умирают, но в грязном трюме можно подцепить любую заразу, которая вызволит Уилла из плена быстрей и надежней, чем Фернан Риверте.

Продолжая ругаться, Хименес схватил Уилла за шиворот и вздернул на ноги.

— Молчи и ни на кого не смотри. Иначе отрежу тебе язык куда раньше, чем планировал это сделать, — процедил Хименес, толкая Уилла вверх по трапу.

Свет больно ударил по глазам. Хименес не дал Уиллу времени осмотреться и сразу же подтащил его к борту, толкнул животом на фальшборт.

— Хочешь ещё блевать, давай туда. Иначе в следующий раз запихну тебе все обратно в глотку, — услышал Уилл над своей головой его хриплый голос.

Хименес держал его, нагнув над водой и крепко сжимая загривок Уилла. Фальшборт больно впивался в живот. От зеленой водной глади, колыхавшейся футах в двадцати внизу, Уилла и впрямь затошнило. Он вскинул взгляд, стараясь не задирать при этом головы.

И увидел то, что хотел. То, ради чего и устроил этот опасный спектакль.

Они не ушли в открытое море, хотя, похоже, проделали значительный путь вдоль берега. Сам берег виднелся вдали, подернутый дымкой, такой далекий, что невозможно было разглядеть ни сам берег, ни поселений, которые могли там располагаться. Однако Уилл увидел нечто гораздо более важное: громадную скалу, выпирающую из берега и взрезающую море. Скала имела форму сжатого кулака с оттопыренным указательным пальцем, указывающим в небо. Это был мыс Гуфер, самая северная оконечность Асмайского княжества. Они действительно в водах Асмая, но вовсе не так далеко, как Уилл опасался.

И судя по тому, как нехотя покачивалось судно, стоят на якоре.

— Надышался? Пошли, — сказал Хименес уже почти беззлобно, оттаскивая Уилла от борта.

Уилл шагнул в сторону, кинув на скалистый мыс прощальный взгляд. Ну вот он и выяснил, где находится. Но что толку? Как сообщить об этом Риверте? К тому же отнюдь не факт, что они простоят здесь долго. Сейчас они достаточно далеко от берега и от Вальены, но стоит Хименесу заподозрить неладное, как он прикажет сняться с якоря и исчезнет на горизонте прежде, чем патрульный корабль подойдет на расстояние пушечного выстрела. Впрочем, насколько знал Уилл, патрульные корабли пушками не оснащались — это до сих пор было слишком дорогое и громоздкое оружие, и уж точно не стоило расходовать его на каких-то жалких прибрежных пиратов…

Перед Уиллом распахнулась дверь — низкая, но явно отличавшаяся от крышки люка. Хименес втолкнул его в каюту, дверь захлопнулась. Уилл увидел неожиданно аскетичное помещение: обеденный стол, привинченный к полу, койка на стене, большой сундук для пожитков. Сказки о безвкусной роскоши, в которой жили асмайские капитаны, похоже, не отвечали действительности. Или Хименес был слишком мелкой сошкой и попросту не сумел награбить себе тех баснословных богатств, что его более удачливые собратья.