Доченька. Там, на неведомых дорожках (СИ) - Шторм Наташа - Страница 11

В очередной раз пробормотав, как мантру, что угроз, кроме крохотного вируса во мне, нет, я немного успокоилась.

Звонок, которого я ждала, раздался так неожиданно, что я чуть не выронила сотовый.

─ Мэри! Говорить буду быстро. Телефон садится. Так что не перебивай и ничего не отвечай. А то ты любишь поболтать. А я, в отличие от тебя человек занятой.

Я не выдержала.

─ Ближе к делу.

Славка взвизгнул от возмущения.

─ Просил же не перебивать. Итак. Сегодня я чуть в штаны не наложил. Представь, к нам в редакцию явился…

Всё! Я так и знала! Я чувствовала, что связь оборвётся в самый ответственный момент! И что мне теперь думать? Кто такой мог явиться в редакцию и напугать внештатника до диареи? Прокурор? Психиатр? Или губернатор собственной персоной? Пару раз я попыталась набрать номер Воробьёва, так, на всякий случай, но приятный женский голос монотонно твердил, что телефон моего дружка выключен или находится вне зоны действия сети.

Тяжело вздохнув, я решила дождаться завтрашнего дня и получить ответ. А сейчас настала пора приступить ко второй части операции. Спрыгнув с забора, я, нервно озираясь по сторонам, вошла в распахнутые двери.

Я наблюдал в широкую щель, как невысокая худенькая девушка, больше напоминавшая подростка, оседлала ветхое сооружение и подняла сотовый высоко над головой. Правда, тот самый сотовый чуть не выпал из её рук, когда громкая трель разорвала звенящую тишину прекрасного вечера. Но реакция красотки оказалась молниеносной.

Тёмно-русая коса, заколотая на деревенский манер, красивый изгиб шеи. Мой взгляд спускался ниже. Грудь, небольшая, но высокая, тонкая талия и… кажется, я покраснел, удивительно длинные стройные ноги.

Свободное платье развивал лёгкий ветерок так, что я увидел край белых кружевных трусиков. Проглотив комок в горле, тряхнул головой, прогоняя наваждение, но тяжесть в паху не исчезла. Перед глазами пронеслись странные видения. Сеновал, звёзды, луна. Я даже почувствовал запах того самого сена, пышного, свежескошенного.

Девушка повернула в мою сторону лицо в форме сердечка, и я вздрогнул. Машка! Да, таких удивительных глаз ни у кого на свете не было! Как же ты выросла, невеста!

Кровь застучала в висках. Что со мной? Возможно, так сказывалось вынужденное воздержание? У меня не было женщины больше месяца. Срок не маленький, но и не критичный. Так почему на меня так подействовала эта девчонка?

Лихо спрыгнув с забора, Мария огляделась и направилась к дому. Я начал пятиться, молясь, чтобы ни одна половица не скрипнула. Вжавшись в угол, спрятался за старым шкафом. Я не знал, зачем я это делаю, почему не выйду навстречу, просто не поговорю. Новое чувство, мучительное и неимоверно приятное, заполнило тело. Мне хотелось понаблюдать за девушкой, налюбоваться ей вдоволь.

Затаившись, как таракан, я улыбнулся. Нет. Я не чувствовал себя маньяком визуалистом. Прийти в этот дом хорошенькая санитарка Первореченска могла лишь с одной целью: спрятать или перепрятать нечто ценное. А что являлось самым ценным в сложившейся ситуации? Папка с компроматом! Если её здесь найдут, Первореченский Волк уже не отвертится. Тут его и похоронят. Если же документы отправятся в прокуратуру, волкодавы разбегутся сами, не дожидаясь, когда влиятельный хозяин потянет их за собой на нары.

Так что, Марья, потерпи немного. Наше знакомство состоится, но чуть-чуть позже. Обещаю, тебе понравится. По крайней мере, ещё никто не жаловался. А сегодня ночью я увезу чёртову папку, куда надо, и сдам её, кому следует.

Между тем, тонкая полоска света, лившаяся из сотового, прорезала мрак ветхого строения. Я даже дыхание задержал. Не обнаружив ничего подозрительного, подруга моей бесшабашной юности встала на четвереньки и подползла к небольшому отверстию в центре комнаты.

Тонкий луч спустился вниз. Вздыхая, кряхтя и чертыхаясь, девушка нырнула в дыру ровно наполовину и застряла. Теперь из подпола доносилось лишь тихое мычание. Твою дивизию! Раздумывал я пару секунд. Мой первоначальный план летел в тартарары. Ничего не поделаешь, придётся спасть сначала принцессу, а уже потом приходовать документацию.

Я зажёг фонарь, сделал два шага и замер, не имея ни малейшей возможности отвести взгляд от потрясающей картины. Из отверстия в полу торчала шикарная попка, обтянутая кружевными трусиками. Стройные ножки игриво раскачивались в воздухе, настраивая меня, отнюдь, не на деловой лад. Я уже представил, как оттягиваю мягкое кружево вбок и опускаю широкую ладонь на тёплые окружности. Потом немного развожу молочно-белые бёдра и продолжаю свои исследования. Вот мой палец блуждает между влажных складочек и ищет самый нежный бугорок наслаждений. Осторожно, чтобы не сделать больно, я нажимаю на крошечную горошину и слышу благодарный стон. О, мой палец становится мокрым от соков любимой женщины. Это так возбуждает! Теперь она сама раздвигает бёдра ещё шире и поддаётся мне навстречу. Я ввожу в разгорячённое влагалище сначала один палец, потом два, продвигая их всё глубже и глубже, ощущая, как влажная плоть сжимает, словно моля продолжить, не останавливаться. Да, девочка готова. Я расстёгиваю брюки и…

Боль в паху привела меня в чувства. Я стоял над Машкой с расстёгнутой ширинкой, поглаживая свой дубовый член. Что это было? Я никогда не испытывал такого желания, столь сильного и нестерпимого, что ещё б одна минута…

─ Отойди от неё, подонок!

Свет мощного фонаря заставил зажмуриться, а сильный удар в челюсть тут же отправил в нокаут.

Такси неслось по трассе на нереальной для такого металлолома скорости. Я боялся, что железный конь испустит дух где-то на середине пути, ан, нет, мы благополучно миновали двадцать километров и ринулись дальше.

─ День сегодня удачный. Всем в Дубровино срочно понадобилось. Вот до Вас паренька одного подвозил. Странный такой. Всю дорогу фотокарточку девушки разглядывал, да вздыхал.

Я насторожился. Странным парнем мог оказаться Славик Воробьёв. Он знал, наверняка, где обитает Маша. Но исключать Московского журналиста было бы глупо. Этот сразу мне не понравился. С такой фигурой парень мог бы служить в армии или биться на ринге. Меня, боксёра с сорокалетним стажем, не могли обмануть ни мешковатые джинсы, ни растянутая ветровка. Парень хотел казаться лохом, трусливым простофилей. Раз так, никакой он не журналист. А кто? Киллер? Мент на службе губернатора? Я вдруг почувствовал опасность, настоящую, невыдуманную, и взглянул на таксиста.

─ Простите, а побыстрее нельзя?

Водитель взглянул на спидометр.

─ Можно, но на самолёте. А у меня итак колёса плавятся. ─ Обогнав невесть откуда взявшийся в этой глуши Джип, он посмотрел на меня. ─ А что? Так надо?

Я кивнул.

Мужчина сжалился.

─ Тогда тут через лес махнём. Если застряну, толкнёшь.

В сложившейся ситуации я был готов толкнуть танк, не то, что подержанную «девятку».

Резко свернув, водитель помчался по ухабистой просёлочной дороге, которая перешла в едва заметную тропу, поросшую травой.

─ Километров десять сминусуем. Вылетим за речкой. Там через рощицу напрямик. Словом, минут пятнадцать, и ты на месте!

Машину подбрасывало, кренило в сторону, но отечественный автопром не подвёл. Тропа закончилась, и мы оказались у кристально чистой реки. Даже сквозь пыльное стекло я мог разглядеть каждый камушек на дне и стайки рыб, резвившихся на середине.

─ Приехали. Дальше пешком.

─ Сам-то как? До города доберёшься?

Таксист подмигнул.

─ Где наша не пропадала?

Я накинул куртку и вышел в прохладный вечер. Внизу, где река делала изгиб, расположилось несколько десятков домов. Впрочем, назвать домами саманные хатки было сложно. Я вздохнул. Люди разрабатывали всё новые и новые материалы для строительства, камень, кирпич, металл, стекло. А о тех, из которых деды строили, забыли. А ведь именно в саманных хатках летом было прохладно, а зимой тепло. Всё натуральное, безвредное, комфортное. Потому предки и жили долго, счастливо, богато. И то самое богатство исчислялось не златом и серебром, а детьми, внуками и правнуками.