Услышь моё молчание (СИ) - Иванова Ника - Страница 17

− Я немного неправильно выразился. Понимаешь, Герман, она была невестой Дракоши, в миру Стефана Сен-Пьера, а когда они расстались, выяснилось, что она беременна. Он настоял на заключении фиктивного брака, после благополучного появления на свет очаровательной двойни, Андрей стал крёстным отцом. У них интересные отношения. Хоть ребята уже в разводе, но Стефан с Андреем порвут любого, кто покусится на их Рыжее Чудо, так они зовут Лену. Она замечательная девушка и очень хороший фотограф.

− Значит, Стах собрал на меня досье?

− Скорее, только проверил репутацию и благонадёжность. А как бы поступил ты?

− Наверное, так же, − согласился Герман.

− Кстати, у Стаха на твоего друга матримониальные планы, так что ничему не удивляйся.

− А-а… Какие планы? — слегка опешил Герман и вопросительно уставился в смеющиеся карие глаза напротив. — Если меня ещё можно назвать би, то Горянский чистейшей воды натурал. Стаха потянуло на старенькое? Ему его Дракоша э… хвост не откусит?

− Не откусит, − прыснул Гриневский, и откинулся на спинку дивана, хитро закусив губу. — Он хочет женить его на Лене.

− Фух-х, − выдохнул Герман, качая головой. — Зачем же так пугать-то? А разве она сама не может выбрать себе мужа? На фотографии в резюме эта Лена очень эффектная молодая женщина.

− Поверь, для Лены планы Стаха тоже полнейшая тайна. Замуж она не стремится, мол, у неё есть дети, два отличных папочки, а если учитывать и второго крёстного отца, то все три. К тому же хочется сделать ещё несколько новых шагов в карьере, а ваш журнал для этого подходит. Только Стах уверен, что на самом деле она, как и любая женщина, хочет нормальную семью и любимого мужчину. Только любой кандидат в их ситуации не подойдёт.

− Почему? — задумчиво спросил Герман, с любопытством глядя на собеседника и покусывая ноготь на большом пальце правой руки. Если бы упомянутый Горянский находился сейчас в квартире своего друга и увидел огонёк в его глазах, он бы схватился за голову, ибо Стах, похоже, получил союзника.

− Как сам понимаешь, количество геев на квадратный метр вокруг Лены превышает все разумные пределы. А твой друг весьма терпимо к ним относится.

− Ему пришлось адаптироваться, знаешь ли, − слегка смущённо произнёс Герман. — В своё время я ошарашил его новостью о своей бисексуальности, так что ему пришлось выбирать: либо друг, либо предрассудки. Как видишь, мы до сих пор дружны.

− Андрей познакомился с ним, когда получил заказ, как я понял, на ремонт этого здания, − Гриневский обвёл рукой пространство, намекая на здание издательства. — Я даже представить не могу, как отреагировал твой друг, когда Стах потащил его в Усадьбу.

− О-о, впечатлений там было море. Стах натравил на него целую стайку прелестных «рыбок», которые подарили ему незабываемую ночку. Я бурные комментарии Глеба выслушивал по телефону ещё целую неделю, − Герман встал, подошёл к бару и налил себе немного коньяка. Чуть погрел стакан в ладонях, сделал медленный глоток, ожидая дальнейших слов Гриневского, но тот тоже хранил молчание. Решившись, Герман поднял голову и спросил: − Зачем ты пришёл ко мне на самом деле? Неужели только затем, чтобы сдать мне хитроумные планы Стаховского?

− Стах скорее стал поводом начать разговор, − усмехнулся Гриневский, но весь его вид говорил, что ему не так уж легко и весело. Что-то его тревожило и нервировало, хотя он неплохо это скрывал.

− Если ты хотел расспросить меня про Альбину, то… Прости, мы не успели с ней стать как-то ближе. Я учился, потом смерть отца и… Я мало знаю о её жизни.

− Да, для меня её смерть стала неожиданностью. Но я здесь не из-за неё. Я не хочу навязываться, Герман, но ты остался один, я тоже. У нас обоих из родных людей никого не осталось. Мне просто захотелось наладить с тобой мосты. Ещё на свадьбы ты привлёк моё внимание, с тобой было интересно пообщаться. Мы несколько раз виделись с твоим отцом, и он много рассказывал о тебе. Он очень гордился своим сыном.

− Немного странное желание, Александр.

− Алекс. Я не спорю, но всё же хотелось бы хоть изредка видеться, быть может, пообедать или поужинать иногда.

− А почему бы нет, − то ли спросил, то ли согласился Герман, глядя куда-то мимо Алекса слегка отсутствующим взглядом.

− Похоже, твои мысли уже далеко. Спасибо за компанию. Мне пора, − он легко поднялся с дивана и пошёл к выходу.

− Алекс!

− Да, − застыл на месте Гриневский и медленно повернулся. Герман стоял в нескольких шагах от него, сунув руки в карманы брюк, и задумчиво покусывал нижнюю губу, привлекая внимание Алекса.

− Прости, я не хотел тебя обидеть, просто немного задумался. У меня есть к тебе небольшое предложение. Я собираю материал к следующей выставке и мне хотелось бы поработать с тобой, как с моделью. Как тебе… предложение?

− Хм… Неожиданно, я бы сказал, но интересно. Я подумаю.

− И сколько будешь думать?

− До пой поры, пока ты не согласишься со мной поужинать. Как насчёт китайского ресторана? — в карих глазах блеснуло лукавство, и Герман засмеялся, отчего-то облегчённо выдохнув.

− Лучше я позвоню тебе на днях и приглашу на ужин. А блюда китайской кухни лучше приготовлю сам. Ну, ты и… Штирлиц, Гриневский.

− Это не я, это жизнь такая. Буду ждать звонка, − и Алекс, порывшись в кармане пиджака, протянул Герману свою визитку.

− Подожди, − он взял карточку и, недолго порывшись в тумбочке в коридоре, достал небольшую коробку полную маленьких картонок. Выбрал одну из них, протянул Алексу.

− Ого! Вот это у тебя запас, − присвистнул Алекс.

− Глеб завалил меня визитками. Как будто я раздаю их на каждом углу как рекламные брошюры. Хомяк запасливый. Держи!

− Спасибо. До встречи!

Когда за Гриневским закрылась дверь, Герман сел на пол и прислонился к прохладной стене. Он сам не понял, зачем пригласил Алекса на фотосессию. Наверное, как художник просто не смог удержаться, наблюдая за его живой мимикой и огнём в карих глазах. Он чувствовал интерес к себе, тёплый чувственный взгляд, совершенно не липкий и ненавязчивый, когда стоял к Алексу спиной, наливая себе коньяк. Но стоило ли идти на сближение? Может, надо было пару раз сходить с ним в ресторан, вежливо побеседовать и аккуратно отдалиться? Но… всё дело было в том, что Алекс Гриневский был интересен. Как огонь для мотылька, как сыр в мышеловке, а Герман и был тем самым глупым мотыльком и трусливым мышонком.

− Ты играешь с огнём, − сказал своему отражению в большом зеркале Герман и легко вскочил на ноги. Он стремительно взлетел по лестнице, вошёл в спальню и подхватил с тумбочки старую потрёпанную книжицу, бросился на кровать. Наугад раскрыл её и ткнул пальцем в одну из страниц. Строки гласили: «Не удерживай то, что уходит, и не отталкивай то, что приходит». Чёртовы китайцы!

Глеб Горянский сидел на высоком табурете у барной стойки и пил маленькими глотками обжигающий кофе, слушая весёлую болтовню Стаха. Ему нравилась атмосфера просыпающегося ночного клуба Усадьба. Глеб пользовался привилегией близкого друга хозяина заведения, чтобы приехать пораньше и с удовольствием понаблюдать, как преображается зал, как репетируют танцоры и артисты, как постепенно полумрак зала раскрашивается в яркие цвета, чтобы принять такую же яркую неугомонную публику. В этот элитный клуб приезжали с удовольствием необычные интересные люди, чтобы посмотреть отличную шоу-программу, послушать фирменную музыку и от души оторваться на танцполе. Как ни странно, но большую массу публики нетрадиционной ориентации, вполне естественно вписываясь, разбавляла приличная часть таких же, как Глеб приверженцем стандартных отношений. И никто никого не унижал и не оскорблял. Все вместе веселились и наслаждались атмосферой. Как Андрею Стаховскому удалось создать такой симбиоз, было загадкой, но клуб Усадьба был по-своему уникальным случаем и, наверное, поэтому так нравилось Глебу бывать здесь, хоть он и не был любителем бурной ночной жизни.