Память моего сердца (СИ) - Южная Влада - Страница 12

Но ночью стены словно душили Алекс. Ей снилось, что за ней кто-то гонится, вселяя тревогу и страх в сердце. Она долго бежала какими-то темными улицами, пока не выбилась из сил. Преследователь догнал и схватил ее. Алекс закричала, превозмогая противную слабость в руках и ногах, которую несли его прикосновения.

На этом моменте она просыпалась. Долго ворочалась в кровати, ходила на кухню попить воды, разглядывала ночные тени на потолке. Включив ночник, рисовала. Не задумываясь – просто, чтобы успокоиться. Отбрасывала рисунки на пол и ложилась в кровать. Но стоило уснуть – и все повторялось вновь. Девушка не видела лица преследователя, но почему-то была уверена, что это тот мужчина, которого она заметила на кладбище.

Блокнот с его портретом так и лежал открытым на тумбочке у ее кровати. На разбросанных по полу листах бумаги тоже красовался он, Джеральд. Теперь, когда Алекс удалось рассмотреть мужчину вблизи, рисунки приобрели недостающую экспрессию. Странный магнетизм исходил от холодного лица с презрительным взглядом. Алекс то и дело поглядывала на него. Когда же она брала рисунок в руки, то кончики пальцев начинало покалывать. Это пугало девушку, и она снова отбрасывала портрет на прежнее место.

Вставать ужасно не хотелось. Алекс уже решила сунуть голову под подушку и попытаться поспать еще, когда до ее слуха донесся детский визг. Она моментально подскочила с кровати. Который час? Неужели девочки уже проснулись?

Алекс вылетела в коридор, добежала до детской и распахнула дверь, замерев на пороге с выражением ужаса на лице. Часы в виде совы, висевшие на стене напротив, показывали полдвенадцатого дня. Девочки, как и Алекс, еще одетые в пижамы и взлохмаченные после сна, прыгали на кровати Августы и весело визжали. Одна подушка валялась на полу у ног Алекс. Вторая – оказалась разорвана, и пух белым снежком улегся на пол.

Девушка пришла в отчаяние. Она открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, не зная то ли ругать детей, то ли плакать от собственной несостоятельности в качестве няньки.

– А ну, марш чистить зубы, умываться, а потом на кухню завтракать! – наконец, завопила Алекс, сжав кулаки и топнув ногой.

Девочки осели на кровать. Их лица выражали обиду и недоумение. Августа нахмурила брови, а Джун вдруг разревелась в голос. Алекс скрипнула зубами.

– Мигом! – она ткнула пальцем в сторону ванной комнаты, смежной со спальней девочек, а потом вышла, захлопнув за собой дверь.

«Где же Кевин? Неужели он не слышал, как визжат девочки?» – подумала Алекс, сбегая по лестнице на первый этаж.

На кухне все лежало в том же порядке, в каком она оставила вчера. Значит, Кевин не завтракал. На телефонном аппарате, висевшем тут же, на стене, мигал значок сообщения на автоответчике. Алекс нажала кнопку «Прослушать».

– Доктор Питерс, это Хелена, – раздался чуть хрипловатый женский голос, – не хочется вам напоминать, но вас нет уже несколько дней. Я звонила вам на мобильный, но так как вы не отвечаете, решила позвонить сюда. Клиенты рвут меня на части! Я сдерживаю их как могу, объясняю, что у вас уважительная причина для отсутствия. Но они говорят в ответ, что их питомцы не могут так долго ждать. Вам нужно срочно выйти, иначе жалоб не оберемся. Господи Иисусе, календарь вакцинации я уже веду на свой страх и риск! Пожалуйста, доктор Питерс, перезвоните и скажите хотя бы на какой день я могу начать записывать на прием!

Алекс повесила трубку, представляя себя капитаном тонущего корабля. Нет, боцманом тонущего корабля, команда которого взбунтовалась, а капитан решил покинуть капитанский мостик без предупреждения. Обдумывая, как бы поступил на ее месте настоящий боцман, она машинально достала из упаковки и засунула в тостер хлеб, включила чайник и вынула из холодильника сливочное масло.

Послышался топот ног: девочки спускались к завтраку. Обе, с обиженными лицами, уселись за стол, подперев щеки руками.

– Вы умылись? – строго спросила Алекс, решив до конца играть роль родителя.

Ответом ей было молчание. Похоже, ей объявили бойкот. Алекс поджала губы. Выставив на стол масло, подоспевший хлеб и налив две кружки чая, она развернулась, не сказав ни слова, и отправилась на второй этаж.

На этот раз, не дождавшись разрешения, девушка просто толкнула дверь и вошла в спальню хозяев дома. Кевин лежал на не расстеленной кровати в той же одежде, в которой она видела его вчера. Его глаза были закрыты, а рот – приоткрыт, руки раскинуты в стороны. На полу у кровати Алекс увидела две пустых бутылки из-под джина. Поморщившись от запаха спиртного, она подошла и присела на край кровати. Поколебавшись, протянула руку и потормошила Кевина. Его голова мотнулась из стороны в сторону, и он слегка всхрапнул.

– Кевин, тебе звонили с работы.

Он промычал что-то и повернулся к ней широкой спиной. Рубашка плотно обтянула мускулы на его плечах. Алекс протянула руку, чтобы снова потормошить мужчину, но так и замерла, поглаживая ладонью теплую ткань.

Это был первый раз, когда она так прикоснулась к Кевину. На кладбище Алекс, кажется, пожимала ему руку в знак ободрения, но это не шло ни в какое сравнение. Опомнившись, девушка покраснела и отдернула пальцы. Ее взгляд виновато пробежался по комнате. Здесь повсюду еще лежали вещи Клер: косметика на туалетном столике, одежда в шкафу, их с Кевином совместные фотографии на полках. Присутствие сестры по-прежнему незримо ощущалось в этом доме, а Алекс хватило совести трогать ее мужа так, словно он был не ее муж, а… просто мужчина.

Она почувствовала, что очень сильно запуталась в своей жизни. Никому и никогда девушка не признавалась, что ее первой любовью был Кевин. Другой на ее месте следовало бы испытывать чувство вины перед сестрой за подобные мысли, и Алекс буквально заставляла себя стыдиться. Но в глубине души она понимала, что Клер никогда не была ей близка настолько, чтобы чувство вины стало искренним. Это все равно, что увести мужа у незнакомой женщины, думала Алекс, и тут же ругала себя за такие мысли.

О чем девушка искренне сожалела, так это о том, что не родилась старшей сестрой и не встретила Кевина первой. Она должна была встретить его первой! Если бы не эта мучительная разница в возрасте! Счастливица Клер подходила Кевину по всем параметрам, кроме одного – она никогда не любила его так, как ее младшая сестра. Разве любящая женщина покончила бы с собой, оставив мужа одного с двумя детьми? Алекс ни за что не поступила бы подобным образом, обрушься на ее голову хоть все кары небесные!

Она помнила, как впервые увидела Кевина. Клер уехала учиться, долго не писала и не звонила. Потом пришло короткое письмо. Сестра сообщала, что влюбилась, бросила учебу, вышла замуж и переехала жить в небольшой городок на юге страны. Родители были в бешенстве, но поделать ничего не могли – обратного адреса на конверте не значилось. На втором году замужества Клер воспылала сестринской любовью и пригласила четырнадцатилетнюю Алекс погостить у нее пару недель во время летних каникул. Мать, скрепя сердце, отпустила, приказав внимательно запомнить и потом в подробностях пересказать, как живет ее старшая дочь.

Автобус, которым Алекс добиралась до Литл-Пойнт-Рок, сломался в паре миль от города. Она позвонила сестре, и та сказала, что пошлет мужа встречать. Сама Клер к тому времени уже была беременна Августиной. Алекс с легким рюкзачком за плечами брела по обочине дороги, отгоняла травинкой стрекоз и любовалась природой, когда впереди заметила мужчину. Солнце, светившее ей в спину, клонилось к закату, раскрашивая Кевина золотистыми красками. Сердце Алекс вдруг дрогнуло. Она остановилась и невольно залюбовалась его походкой, трогательной мальчишеской улыбкой и лукавым прищуром, который Кевин прятал под ладонью, приложенной козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от солнца. Ей нестерпимо захотелось тут же нарисовать его таким – солнечным и улыбчивым.

– Ну, привет, сестренка! – сказал он, когда подошел, и Алекс вдруг поняла, что забыла свое имя и вообще все, что нужно говорить в подобных случаях.