Борьба незримая (Книга 2) - Чудинова Елена В. - Страница 15

• Предыдущая
• 15/50
• Следующая

Елена поднялась и неверной, спотыкающейся походкой вышла из гостиной. Сережа остался один.

"Так страшно мне уже не было давно. И такого невыносимого ощущения собственного бессилия я не испытывал даже на Гороховке... Когда до такой степени ничего не можешь сделать..."

Сережа подошел к портрету Рембо, от него - к выходившему в заросший тополями двор окну. Несколько шагов отделяло окно от двери в комнату Марата: до Сережи донеслись невнятные голоса собеседников.

"Но если мы будем некоторое время контактировать... Может быть, все же... Почему - если? Ведь именно для того, чтобы установить этот контакт, я и нахожусь здесь".

Из окна с разбитой створкой потянуло сквозняком: дверь в комнату под лестницей со скрипом приотворилась. Сережа увидел Маркиза, в демонстративно развязной - нога на ногу - позе развалившегося за столом. Маркиз курил, глядя через стол, - видимо, на Марата.

"Машина, которую кто-то завел... А кто завел всю эту машину, весь этот многоступенчатый механизм бойни? Есть ли в этом чья-то осознанная воля, или это уже просто вырвавшийся наружу, пугающий древних всепожирающий Хаос? Если бы понять хотя бы это!"

- Мокрухи боитесь? - Донесся до Сережи неожиданно севший презрительный голос Марата.

- Наш профиль - галантерея. - Гость еще развязнее уселся на стуле. Все выгоднее становится работать - что с бэками, что с вами... Вам - маму родную не жалко, хлебом не корми, дай под стрельбу сунуться. А бэки, наоборот, трусливее стали, зажрались... И честности промеж них мало помнишь небось Лбовские денежки?

Сережа с отвращением отошел от окна.

- Я прошу меня извинить. - Еще опухшее от слез лицо подошедшей к Сереже Елены было спокойным. Приглаженные волосы еще блестели от холодной воды. - Я, вероятно, больна. Не знаю, что на меня нашло.

- Это я должен у Вас просить прощения. Я коснулся того, во что не имею никакого права вмешиваться.

- Вы правы.

- Выходит, я запоздал.

При этих без усилия громко прозвучавших словах лицо Елены мгновенно сделалось собранным и строгим. Вошедший, широкоплечий и высокий человек лет пятидесяти, с наголо бритой, крупной, выразительной лепки головой (лохматые брови и длинные усы обнаруживали седину), в вышитой крестом красными и черными нитками сорочке, ворот которой виднелся из расстегнутой тужурки, окинул Сережу тяжелым и острым взглядом глубоко посаженных маленьких глаз. - Полагаю, что Вы ждали меня. Я - Опанас.

17

"Хоть бы одна вылазка без перестрелки... Голова как с похмелья". Некрасов взглянул на часы, слегка досадуя на отсутствие Сережи: его донесение висело последним делом, не завершенным еще за день.

Скользнув взглядом по книжной полке, Юрий остановился на латинском томике карманного формата. Это было описание войн с Ганнибалом. Профессионально предпочитающий античные описания военных кампаний строкам Катулла, Юрий прилег с записками на диван и, пролистав большую часть книги, углубился в последнюю африканскую кампанию полководца. Звонок оторвал его от битвы при Заме, на которой он, по сохранившейся с юнкерских времен тайной привычке, невольно начал высчитывать контрдействия, предпринятые бы им на месте римского военачальника.

"Выслушать Ржевского и - спать! К черту".

- Некрасов! - Голос Стенича за дверьми прозвучал встревожено.

- Да, я сейчас выйду.

Юрий накинул куртку, но выйти в гостиную не успел: дверь растворилась ему навстречу. Худощавый пожилой человек, закрученными усиками и какой-то немецкой сухостью невольно вызывающий в памяти фотографические портреты кайзера Вильгельма, торопливо кивнул Юрию.

- Ну и заварили же Вы кашу, штабс-капитан.

- Г-н полковник?

- Вот уж не думал, что сегодня придется встречаться с Вами вторично. - Люндеквист устало опустился на стул. - Скажите, Некрасов, Вы действительно вступили в переговоры с эсерами?

- Да. Я имел на это полномочия. Хотя я не вполне понимаю, откуда Вы это уже узнали.

- К сожалению - от Чеки.

- Признаться, г-н полковник, Вы высекли меня как мальчишку, проговорил наконец Некрасов.

- Вы намерены привлечь группу Опанаса для совместных боевых действий. Это на самом деле так?

- Да. Ничего не понимаю. - Юрий коснулся ладонью лба. - У Чеки не может быть так хорошо поставленной агентуры.

- У Чеки ее нет. - Люндеквист вытащил из кармана короткую трубку с янтарным мундштуком. - Сколько Вам лет, Юрий Арсениевич?

- Двадцать семь.

- Так неужели я, я ведь Вам в отцы гожусь, должен Вам объяснять, что Ваши понятия катастрофически устарели? Мы воюем с противником принципиально нового типа, а Вы действуете по старинке... Большевики и эсеры взаимодействуют на межличностном уровне даже тогда, когда идет повальное истребление одними других. Ваши планы выплыли наружу благодаря случайности. Эсер по кличке Малиновка, Розенталь, год назад разругавшийся с Блюмкиным на амурной почве, с ним на днях помирился и в результате разошелся с группой Опанаса, где к Блюмкину отношение очень плохое. И Ваши секреты вместе с носителем оных благополучно расположились в Чеке. Случайность, но очень типическая. Они варятся в одном котле - для чего тут агентура? Любые сведения, полученные эсерами, приплывут к большевикам, как хлеб по водам.

- Мне нечего сказать.

- Зато мне найдется, что сказать Вам. - Люндеквист примял пальцами табак. - Итак, Юрий Арсениевич, по моим, полученным из Чрезвычайки, сведениям, Вы намерены завтра окончательно войти в контакт. К счастью, еще не поздно слегка пересмотреть Ваши планы.

- Поздно, Владимир Ялмарович. - Голос Некрасова прозвучал бесстрастно. - Два дня назад я перенес встречу на сегодня. Мой связной сейчас у них. В случае согласия Опанаса с моими условиями - а оно, наверное, последует, они приемлемы - связной передаст Опанасу карту участка Z с подробным планом укреплений линии прорыва... Теперь только ангелочка с крылышками ждать, чтобы он спас прорыв на таком участке фронта... Вдобавок я провалил и эту явку.

- Ладно, Юрий Арсениевич, бросьте. Такие серьезные ошибки бывают и у превосходных боевых офицеров, каковым Вы и являетесь. Займитесь срочной ликвидацией явки.

• Предыдущая
• 15/50
• Следующая