Дела святейшие - Дельвиг Полина Александровна - Страница 20

— У вас странное чувство юмора, — процедила она сквозь белоснежные зубы.

— А у вас странная манера задавать вопросы, — парировала Рона. — Я никогда не была замужем, откуда я могу знать, что стану делать, если супружеская жизнь не удастся?

— Может, в таком случае подождать?

Папа хоть и действовал деликатнее, но с не меньшим упорством, чем мама.

— Может, сначала...

Но тут не выдержал Стас:

— Может, сначала ей попробовать выйти замуж за кого-то другого? — довольно грубо перебил он родителя. — Может, ей найти какого-нибудь кренделя, попариться с ним и уже потом...

— У тебя появилась отвратительная манера выражаться, — перебила сына Амалия Эдуардовна.

Стас согласно кивнул:

— Это она меня научила. За одиннадцать дней.

— Прекрати! — оборвал его отец. — Никто твою невесту обидеть не хочет. Просто решение создать семью в течение пяти минут выглядит несколько несерьезно, как бы ты ни старался. Никто не запрещает вам встречаться сколько угодно и где угодно. У вас у каждого собственная квартира, финансово вы тоже... — тут папа насмешливо посмотрел на Рону, — люди, насколько я понимаю, независимые. Зачем же вам формальности?

Но колкости девушку уже не задевали. С каждой репликой она чувствовала себя все увереннее.

— А под формальностями вы, я так понимаю, подразумеваете штамп в паспорте? — вежливо поинтересовалась она.

— Да. — Олег Павлович помолчал. — Именно.

— Ясно...

Чем дольше разговаривала Рогнеда с этими напыщенными, высокомерными людьми, тем непонятнее ей становилось, как им удалось вырастить такого сына. К тому же девушке нравилось злить их.

— Странно. Как же вы, взрослый человек, мужчина, отец семейства, предлагаете мне, совсем еще юной девушке, начать жизнь с незаконной связи? Да, у меня нет родителей, но я все же имею кое-какие представления о морали. И, извините, не разделяю свободы ваших взглядов.

Стас сощурился от удовольствия. Его родители стояли, не в силах произнести ни слова.

Рона вздохнула:

— Наверное, мы пойдем? Званый ужин, судя по всему, отменяется...

Стас потянул ее к выходу:

— Идем, идем, здесь нас уже точно не накормят.

Мама поправила дрожащей рукой выбившийся локон.

— Я смотрю, ты нашел себе достойную партию.

Оглянувшись, Рона сняла очки и улыбнулась:

— Вот видите, как здорово. Значит, нам не придется разводиться...

Послышался слабый вскрик.

В машине молодые люди рассмеялись как по команде.

— И все-таки у тебя хорошие родители, — сказала Рона, накидывая ремень.

— Чем же они тебе понравились?

— Прежде всего тем, что они живы. — Девушка посерьезнела. — А вообще, это здорово, когда о тебе кто-то так беспокоится.

— О тебе теперь тоже есть кому беспокоиться. — Стас чмокнул ее в щеку.

-— Кому?

— Мне, конечно. А потом и предки подтянутся. Ты клевая, вот увидишь, еще чуть-чуть, и они тебя будут любить больше, чем меня. С женой брата так же получилось.

— Как, — Рогнеда всплеснула руками, — и она не вашего круга?

— Не знаю, что ты подразумеваешь под нашим кругом, но она китаянка.

— Да ладно! — Девушка удивленно смотрела на жениха. — Ты опять шутишь?

Вместо ответа Стас раскрыл свой бумажник, показал фотографию молодого мужчины и очаровательной китаянки. У китаянки была такая тонкая талия, что, казалось, сожми мужчина ее чуть крепче, и она переломится.

— Это твоя невестка? — спросила Рона, разглядывая снимок.

— Невестка — это же...

— В том числе жена брата.

— Тогда — да.

— Она потрясающая. В смысле — очень красивая.

— Это еще ерунда. — Стас сунул бумажник в карман. — Ты бы ее живьем видела — офигительная тетка.

Рона демонстративно заткнула уши.

— Твоя мама права, тебе нужно следить за своей речью.

Стас рассмеялся:

— Нет, это я прав! Ты такая зануда, что непременно понравишься моим родителям.

Девушка опустила руки.

— Если раньше они не отрекутся от тебя.

— Не отрекутся, не переживай, не для того они меня столько лет кормили...

Машина взревела и рванула с места.

Оставшись одни, родители Стаса долго молчали. Папа хмурил брови и шевелил кочергой потрескивающие в камине дрова. Мама нервно перебирала лекарства в аптечке, ища успокоительное.

— Тебе не кажется, что эта девушка немного... странная?

Папа тяжело вздохнул:

— В принципе она симпатичная...

— Симпатичная?! — Накопившееся недовольство вырвалось наружу. — Она совершенно некрасива! Она болезненно худа. Она слишком бледна, слишком... И потом, что у нее с глазами? Это же ужас какой-то! Именно поэтому она и не снимала очки...

— Дорогая, вполне возможно, у нее просто не очень хорошее зрение.

— И ты считаешь, что меня это. должно успокоить?! Наш сын женится на слепой невоспитанной особе...

— Ну почему сразу — невоспитанной?

— Она в одиночку ходит по ресторанам! Что еще можно от такой ожидать?

— Но...

— Никаких но! — отрезала жена. — Наш сын заигрался. С этим необходимо покончить — раз и навсегда. Девушка должна исчезнуть из его жизни. Немедленно звони брату.

Влетев на террасу, увитую диким виноградом, Софи со злостью запустила сумочкой в изящную мраморную собачку. Обнаженный мулат, загорающий в шезлонге возле бассейна, вздрогнул от неожиданности.

— Что случилось? — приподняв солнечные очки, спросил он.

— Пошел к черту, — процедила вдова, срывая легкое летнее пальто и бросая его все на ту же многострадальную псину.

Мулат нехотя встал и попытался успокоить разъяренную хозяйку.

— Дорогая... — Он обнял подрагивающие плечи.

— Я серьезно. Уйди, Пабло, не трогай меня...

— Что-то не так?

— Все не так! — Нежные губки тряслись, слова выходили невнятными. — Лучше дай мне что-нибудь выпить...

Пабло подошел к барной стойке, отделяющей беседку от бассейна, и смешал два коктейля.

— Насколько я понимаю, поездка оказалась напрасной. Монашки тебе ничего не отдали? — Не скрывая усмешки, он протянул один из бокалов хозяйке. — Угадал?

Но Софи пребывала в такой ярости, что не замечала ничего вокруг — ни иронии любовника, ни злорадного перешептывания горничных.

— Меня выгнали, как дешевую побирушку... — процедила она.

— Значит, история про богатства, хранящиеся в монастыре, — выдумка? — Сквозь насмешку все же проклевывалась нотка досады. — Значит, твой муж вешал лапшу на уши и ты напрасно его пришила?

Блондинка застыла, как подстреленная утка. Некоторое время она смотрела на любовника, не в силах вымолвить ни слова. Звук выпавшего из рук бокала привел ее в чувство.

— Заткнись, если не соображаешь, что говоришь, — шикнула она, оглядываясь на застывших неподалеку горничных. — «Пришила...» Как я могла его пришить, если в это время была в казино?

Мулат сладенько улыбнулся:

— Ты могла кого-то нанять...

Подскочив к любовнику, Софи с размаху влепила ему оплеуху:

— Идиот! Не хватало, чтобы нас подслушала прислуга и донесла этому недоумку — шефу полиции... Говорю тебе, я его не убивала.

— Как скажешь. — Пабло зевнул, но полыхнувший отблеск черных глаз говорил, что он не только остался при своем мнении, но еще и припомнит ей эту пощечину.

Софи упала в кресло.

— Перстень не тот.

— Что?

— Перстень другой. Тот, что носил Петер, годится разве что в ломбарде закладывать.

— А где же настоящий?

— Идиот! Откуда я могу знать! У-у-у... — Она вдруг завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. — Я не знаю, что делать... Я ведь во всеуслышание отказалась от наследства... Какая я дура! Как я могла поверить человеку, которого едва знала... Как ты думаешь, не опасно все отыграть обратно?

Пабло холодно усмехнулся:

— Под человеком, которого ты едва знала, ты подразумеваешь мужа?