Няня по контракту (СИ) - Ночь Ева - Страница 18

И я посмотрел на часы.

— Мог бы и помочь, — не сдаётся Мишка.

— И помогу. Переоденусь только.

Настроение у меня резко пошло вверх. Кажется, я не прогадал. Мальчишки, препираясь, отправились за орудиями труда.

— Ну как, Иванов? — вытирает Анька Фиксика и не смотрит на меня. Поглощена процессом. Кот терпит. Мужественно. — Я отвоевала назад свои просранные сто несчастных очков?

Я отмер. Качнулся. М-да. Кто сказал, что она не стратег? Плюну тому в глаз. А лучше — дам, фингал навесив.

— Вполне, — снимаю пиджак.

— Стриптиз — не при детях, — ласково отчитывает меня это соблазнительное исчадие ада в платье с разноцветными пятнами. Будто за ушко треплет в целях профилактики. — Ждём тебя, наш капитан! Без тебя воспитательный процесс не завершится и не будет столь эффективным, как мог бы.

— Ань, ты не зарывайся, ладно? — хмурю я брови, изображая злого Бармалея.

— Ну, что вы, Дмитрий Александрович, как можно? — трясёт кудрями мой персональный афродизиак и медленно, покачивая бёдрами, идёт за мальчишками присмотреть.

— Нет, полное ведро воды набирать не нужно, — слышу я её уверенный голос. — И да, я сама его понесу, чтобы не расплескали. И полотенца брать не стоит. Для уборки есть вот эти чудесные мягкие салфетки. Думаю, они прекрасно справятся с краской.

— Я её уже люблю, — выплывает из ванной, как привидение, моя бабуля. — В твоём доме именно этой изюминки и не хватало, Дмитрий!

О, да. Изюминка. Целый изюмище. Но, кажется, бабушка права.

20.

Анна

Ивановы вымыли всё. И стены, и даже полы. Больше всех суетилась бабушка, но она только мешала порой. Шустрая, как мышка, то тут, то здесь тыкала сухоньким пальчиком.

— Три лучше, — указывала она Медведю. Тот супился, но на бабушку не огрызался. Я ещё и подумала: временами бабуля даже на пользу, хоть с ней хлопот не меньше, чем с мальчишками.

Стыдно сказать, но я исподтишка пялилась на Димку. Лучше б он в костюме полы мыл, честное слово. А то футболка без рукавов почти не оставляла простора для фантазии. Впрочем, оставался прикрытый бело-голубой тканью торс. Но мне и его рук хватало: загорелые, там, где надо — мускулы, движутся. Короче, пир для эстета. А для тайного фаната — и подавно.

— Молодцы, Ивановы! — похвалила я семейку, когда процесс уборки подошёл к концу.

— Я не Иванова! — оскорбилась баба Тоня. — Я мамина мама, между прочим! Антонина Викторовна Искра!

Я даже не сразу поняла, что это у неё фамилия такая. Ибо бабуля — настоящая зажигалка-самопалка.

— Звёздочка ты наша ясная, — успокоил её Иванов, и бабуля смягчилась.

— Вот так-то лучше!

Пока они уборкой занимались, я стиралку загрузила, на себя в зеркало полюбовалась. Переодеться мне было не во что. Поставила для себя галочку: брать обязательно сменную одежду, потому что в таком виде — только перебежками до машины и по-пластунски — в квартиру, чтобы никто не увидел.

Новое платье было жалко. Утешало лишь одно: за него платил Иванов, поэтому смело можно считать его рабочей униформой.

— У тебя есть чудесный халат, — напомнил мне вездесущий отец семейства. Он что, следит за мной? Как бы я барское серебро не стырила? — Мы тебя уже в нём видели, уши всем нравятся. А пока будем ужинать, платье успеет высохнуть.

Как вариант, да. И я решилась.

Бабушка, узрев меня в розовом, довольно хрюкнула. Осмотрела со всех сторон.

— Там ушки есть, — бесхитростно подсказал Ромашка, — на капюшоне.

— Предлагаешь Ане побыть зайчиком, а нам — охотниками? — кинула она взгляд на Ромку, а потом почему-то — на Димку.

— Не-е-е, — отказался младший Иванов, — мы ещё в пиратов не наигрались, правда, Мифка?

Медведь что-то буркнул, но это было похоже на согласие. Пираты пришлись по душе — поставила я ещё одну галочку, но решила дома всё же проработать другие сценарные линии наших суровых будней. А то только заскучают — сразу же будет катастрофа покруче, чем водяные пистолеты с краской.

— Мы ужинать сегодня будем? — с надеждой посмотрел на меня Дмитрий Александрович. — Кушать очень хочется.

— И мне! — с готовностью поддержал отца Ромка.

— А то мы уже всё, — задрав нос отчитался Медведь. Видимо, тоже проголодался.

— Раз всё — умываемся, моем руки — и за стол.

— Опять умываться? — попытался спорить Мишка, но получил полный предупреждения взгляд отца и молча поплёлся в ванную.

Трудовой десант даром не прошёл: ложками стучали все так, что хотелось пустить слезу умиления. И уговаривать, и танцевать вокруг с бубнами не пришлось. Поставила ещё одну галочку: надо бы трудовые повинности в список дел внести. Поработают — глядишь, аппетит нагуляют, выделываться меньше будут.

— Вкусно! — облизала ложку баба Тоня. — Хорошая у тебя повариха, Дмитрий!

Ну, вот и славно. Кажется, кому-то пора отползать на заранее подготовленные позиции. То есть ноги в руки — и домой.

— Утюг у тебя есть? — спросила я у Димки.

— У нас есть всё! — вздёрнул гордо он подбородок.

— Вот и отлично! — изобразила я энтузиазм, хотя ничего подобного не испытывала.

Я устала. Мне почему-то было грустно и хотелось плакать. Да, вот такой у меня переменчивый характер. И только немногие знали, что все эти эмоциональные качели можно назвать одним коротким, но красиво-ёмким словом «отходняк».

Утюг нашёлся. Гладильная доска — тоже. У Иванова в доме даже комната специальная имеется. Стыдно сказать: я до сих пор не исследовала его хоромы: за заботами и хлопотами некогда. Да и не считала я нужным вторгаться на территорию без спроса, бродить, рассматривая барские палаты. Я и так понимала: социальные лестницы у нас с Ивановым разные. Это раньше мы были бедными, но счастливыми. А сейчас…

Додумать мысль я не успела: баба Тоня, похожая на летучую мышь в Димкином халате, нарисовалась на пороге. Ничего не спрашивала, просто глазела, а я не находила сил вести светские беседы ни о чём.

— Не отдавай меня, а? — вдруг жалко попросила она и, заглянув в душу печальными глазами, забилась в угол, как ребёнок, который чего-то жутко боится.

Она чем-то напомнила мне Ромашку. Он такой же милый и беззащитный. И вот эта поза — на корточках в углу меня просто доконала.

Я бросила утюг и платье.

— Вы никуда не ходите, ладно? — попросила я бабулю. — Я сейчас вернусь.

Что ещё случилось, пока я наслаждалась тишиной? Что за идиотизм?

Шагала я как терминатор, готовая смести на своём пути всех и вся. Готовилась Иванову втык сделать.

Ну, в общем, направление я выбрала правильное. Только никак не ожидала, что он окажется не один.

Вначале я ревниво подумала о любовнице — вот сразу такая дурацкая мысль в голову пришла. Именно поэтому я заскочила за угол, чтобы отдышаться и не сделать что-нибудь сумасшедше-прекрасное, не соответствующее моему статусу прислуги.

— Дима, ну где она? — вопрошала роковая женщина. — Опять куда-то забежала. Ладу с ней нет, понимаешь? Сплошные проблемы. И в клинику её запереть — бесчеловечно, и вот так, постоянно на вулкане жить — сил нет.

— Успокойся, мам, — ответил ей Иванов, и я снова выглянула из-за угла, но теперь целенаправленно. Мама?!

Видимо, я слишком шумно выглядывала, потому что обе головы повернулись, и прятаться уже смысла не было.

Мама смотрела на меня долго и внимательно. Я тоже не отводила от неё глаз. От испуга. А у матери Иванова, чем дольше она меня рассматривала, тем больше читался интерес на лице.

— Вот даже как, — наконец-то произнесла она и зачем-то пощупала рукав моего халата. — Вы хоть бы не при детях, Дима.

Это она о чём сейчас? Я перевела взгляд на Иванова.

— Ты всё неправильно поняла, мам, — попытался образумить родительницу Димка. — Аня — наша няня.

— Наша? — ехидно прищурилась мама. — Вот уж не думала, сынок, что тебе няня нужна.

И эта туда же. Нужно её с моей Иркой познакомить. Они бы быстро нашли общий язык!

21.