Темное пламя. Дети Проклятия (СИ) - Зима Ольга - Страница 121

Наконец Ворона уступает в битве за любопытство, двигается дальше, не замечая шороха слухов, опять мысленно разнимая магические скрепы, рассредотачивая воображаемые силы противника, махом прорисовывая трехслойный щит на скорость. Наша неблагая Ворона так развлекается.

Вход на кухню не охраняется, но внутри трудятся такие же дети Дома Волка, а внизу настороженно рычит громадный рыжий пес. Внимание сосредотачивается на зашедшем Бранне в момент. Неблагой отодвигает недовзорванную схему, застенчиво улыбается.

Один из волков, высокий, плечистый, в самом высоком поварском колпаке, двигается навстречу быстро, очень быстро и весьма недружелюбно. Пока ему в глаза не бросается лоскуток форменной одежды королевского волка.

— А-а! Так это вы! Вы наш новый неблагой волк! То есть благой полуволк! То есть вы поняли! — недружелюбность махом сменяется радушием.

Радушие становится только больше, когда Бранн радостно кивает — именно так он все и понимает! Ворона без шуток рада услышать подобную формулировку.

Повар, которого поняли с первого раза в таком непростом вопросе, хлопает Бранна по плечу с размаху, отчего наш неблагой мало того, что хрупкий, так еще и голодный, слегка приседает.

— О-о, брат, так ты ел ли? — наметанный взгляд из-под широких бровей сразу определяет причину визита на кухню.

Бранн отрицательно мотает головой, надеясь на такое же волшебно точное понимание.

— Сегодня ел? — повар хмурится.

Ворона опять отнекивается, улыбаясь шире.

— Так, ну это никуда не годится! А вчера?

Бранн чуть пожимает плечами, намекая, что за трапезу это может сойти исключительно ввиду полного отсутствия других трапез.

— Ну не дело это! Не дело! Ты же волк! Хоть какой ты там благой! — повар сцапывает Бранна обеими руками за плечи, почти насильно усаживает на табуретку возле стола, где лежат недочищенные корнеплоды. — Сейчас все будет!

Повар отходит дальше, шугануть застывших поварят, во все глаза разглядывающих Бранна. А сам Бранн напряженно раздумывает: если ему не запрещали ничего тут трогать, означает ли это, что он может помочь симпатичному благому и почистить картошку?

Ворона прищуривается в сторону громадного крепкого волка, чья рука, толщиной чуть не вполовину самого Бранна, почти трепетно собирает еды на тарелку для этого же самого Бранна. И решение принимается быстро. Перчатки стягиваются ещё быстрее.

Наш неблагой привык к походной жизни: картошка чистится тонко и споро, даром, что осталось нечищеных всего ничего. И Бранн не видит совершенно точно, однако за его спиной бесшумно встает повар с тарелкой и наблюдает за трудами нового королевского волка. Золотой цветок заставляет повара удивленно приподнять брови, а потом только пуще нахмуриться и оглядеть фигуру Бранна целиком: худой, остроугольный, взъерошенный неблагой, кажется, вызывает желание обогреть и накормить до отвала.

Когда последняя картофелина дочищена, повар на пробу тычет Бранна пальцем в плечо: толстая куртка приминается, а волк смурнеет больше, это значит, Ворона вовсе у нас костлявая.

Наш неблагой приподнимает от неожиданности плечи, оборачивается, но пока он успевает обернуться, лицо повара меняет выражение с безрадостного на радушное.

— Эх, был бы ты просто волком, я бы тебя поваренком взял! Ты смотри, если погонят из королевских или, там, Советнику не приглянешься, приходи сюда, работу завсегда тебе найдем! — хлопает по плечу, а потом хватает табуретку за край и попросту протаскивает за собой по полу, подтягивая Бранна к чистому столу. — Руки ополосни и кормись, сколько влезет.

Острые ушки неконтролируемо радостно приподнимаются, руки прикладываются к груди, еще немного — и в глазах Вороны заблестят слезы, но благодарные феи парят там уже совершенно точно! Повар хмыкает довольно, подбоченивается, привлекая внимание к нескольким торчащим из-за пояса огромным ножам, впрочем, сейчас Бранна не напугает ничто.

— Да ладно тебе, молчун, ты давай умывайся теперь! Грязными руками на этой кухне не едят даже особы королевской крови, хотя некоторые пытались!

Бранн улыбается совсем широко, послушно встает, идет к рукомойнику, с удовольствием ополаскивает руки и даже лицо — день был сложным. Повар наблюдает за этим покровительственно и радостно одновременно. Шугает поварят, раздавая им задания в другой части кухни, приставляет к столу ещё табуретку, усаживается, озабоченно глядя на остывающее блюдо, где исходят соком несколько запеченных кусочков курицы с гарниром.

Наш неблагой возвращается, присаживается, выглядит он теперь значительно посвежевшим. С трудом отрывает взгляд от тарелки, чтобы посмотреть на повара, наблюдающего за ним.

— Вот и чего ты ждешь? — повар не то чтобы недоволен, но не может смотреть на битву вежливости с голодом. — На кухне именно едят, а не соблюдают приличия! Будь добр, ешь! — пододвигает тарелку и ложку.

Дважды приглашать Бранна не надо, аппетит у него сегодня самый волчий, что несказанно радует огромного и жуткого на вид повара, лицо которого, кажется, создано, чтобы отражать все оттенки свирепости.

— Вот и молодец, ты ешь, ешь, а то еле-еле душа в теле! — Бранн поднимает глаза, собираясь спорить, и получает в ответ на несказанные слова. — А вот не надо! Что чуть больше, чем еле-еле, я вижу! Но дела в корне это не меняет!

Наша Ворона подкрепляется дальше спокойно. Жмурится от удовольствия. Общение радует его так же, как еда.

— Я вот тоже в детстве маленький был! Мама недаром назвала меня Воганом, — широкие брови приподнимаются, волк опирается локтем о стол и устраивает на ладони голову, склоняясь в сторону Бранна. — Представляешь! Я! И маленьким!

Басовитый хохот разносится по кухне, заставляя подкравшихся поварят опять прыснуть по местам.

— И вот питался нормально! И волком вырос самым обычным! — глаза Вогана лукаво блестят, можно поклясться, обычным он не является точно. — Разве что не стоит сражаться со мной на ножах, тут уж, прости, даже неблагому без шансов.

Бранн оценивающе разглядывает мощные руки, притаившиеся за поясом ножи, и серьезно согласно кивает.

— Ты ешь, ешь, — стоит Бранну отодвинуть опустевшую тарелку, её место занимает другая, занятая крошечными бутербродами. Странно представить, что делали их те же самые руки, однако доказательством этого служат еще несколько на месте собранных закусок. — Будешь есть, будут силы, а силы тебе точно понадобятся!

В ответ на это Бранн весьма задумчиво кивает, подхватывая придвинутую кружку с морсом. Удивленно приподнимает гнутые брови, заглядывает в глиняную глубину, принюхивается, облизывается. Да, Бранн, вкус другой, это облепиховый морс, клюква тут не растет, в Благих землях нет болот.

Вместо ответа или молчаливого согласия Ворона фыркает прямо в кружку, явно что-то припомнив. Воган стучит по спине нашего неблагого волка… Ах, ну да. Первым Бранну о благих болотах, вернее, об их отсутствии сообщил как раз мой Дей. Во время знакомства.

— Ну вот что ты за несчастье! На ровном месте подавился, — Воган не сердится на Ворону, скорее, переживает и не хочет навредить. — Вот ровно как дитя! Хотя, например, наш король Дей, — слова звучат для Бранна музыкой, так как произносятся с теплотой, — и в самом вот своем пострелячьем возрасте тебе сто очков вперед дал! Вечно норовил какую ерундовину на кухне учинить! Один раз даже мои ножи стащить пытался, — Воган смеется, сам и веря, и не веря в дерзость тогдашнего наследника.

Бранн заинтересованно навостряет ушки и косится попеременно то на повара, то на дальнюю тарелку с закусками. Воган опять грохочет смехом на весь нижний этаж, отпугивая пытающихся подобраться молодых ши, служащих поварятами. Их взгляды прикованы к Бранну, его ушам, его куртке — неблагой выглядит диковато, на вкус молодых. Воган, переживший явно не одно поколение королевской семьи на своем посту, уже, похоже, встречал неблагих, так откровенно он на Ворону не пялится. Скорее, посматривает, проверяя — как его подопечный. И огромный волк неизменно внимателен даже к мелким деталям, закуски переставляются ближе, а рассказ льется дальше.