Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 95

Ничего не ответив, Гаэрд вернулся на прежнее место. Взгляд его вновь устремился к огню, и мысли, словно взбесившаяся река, прорвавшая плотину, хлынули бурлящим потоком, унося мужчину в недалекое прошлое. В который уже раз Дальвейг вспомнил, как распахнулись двери отведенных ему покоев в замке Ренваль, и Лиаль влетела в них, повинуясь руке супруга. Вспомнил, как лаисса упала под ноги своему гостю, как задыхалась она от рыданий, и как охваченный безумием наместник ходил вокруг них, обвиняя в несовершенных преступлениях. А ведь тогда лаисса Ренваль была на глазах у множества слуг. Что же теперь мог сделать ревнивец, после того, как его жена столько времени провела рядом с другим мужчиной?

— Проклятье, — сдавленно охнул Гаэрд, вновь поднимаясь с кресла.

Он прошел мимо Ригнарда, подхватил Халидур и направился к дверям.

— Гаэрд, ты куда? — крикнул Магинбьорн, бросаясь следом. — Стой! Гаэрд, стой!

— Я просто… — Дальвейг криво усмехнулся, — прогуляюсь.

— С мечом? И куда? В сторону покоев наместника? — Ригн закрыл собой проход. — К Нечистому, друг, это я должен сейчас хвататься за оружие, а ты держать меня.

— Уйди, — глухо велел Гаэрд, но теперь Магинбьорн тряс его.

— Проклятье, друг мой, прости. Это я тебе душу растравил. Ты верно мыслил — нужно набраться терпения, а я, как всегда, без ума ношусь и суюсь под руку не по делу. Не ходи, Гаэрд, не надо.

Дальвейг оттолкнул с пути приятеля, дошел до выхода из покоев, дернул за ручку, но дверь не поддалась. Лассов заперли.

— Святые, — выдохнул Гаэрд, приваливаясь плечом к стене. — Что же с тобой там происходит, душа моя?..

С Лиаль не происходило ничего, ни хорошего, ни плохого. Ландар Ренваль ушел к королю, желавшему выслушать о причинах, которые настолько задержали его наместника. Оправдания о розыске супруги государь не желал принимать в расчет, ибо исчезла она намного позже назначенного для прибытия срока. К тому же Его Величество желал знать о делах в провинции прежде, чем перейти к делу, которое привело во дворец всех, кто оказался замешанным в истории с похищением. Наместник ушел, не успев сказать супруге и пары слов.

За это время лаисса Ренваль успела побывать в купели, спеша совершить омовения раньше, чем вернется ее супруг. Чистое белье и платье ожидали девушку в опочивальне, об этом Ландар успел распорядиться перед тем, как его призвал король. Их принесли из столичного дома наместника, куда был отправлен возок с вещами господ, когда наместник отправился на поиски своей супруги. Прибыла во дворец и служанка лаиссы Ренваль. Женщина помогла госпоже одеться и занялась ее прической, искусно вплетая в волосы жемчужную нить.

Когда вернулся господин, его юная супруга уже без трепета взирала на мужа, чувствуя себя гораздо уверенней под покровами одежды. Ландар остановился на пороге, жадно разглядывая свою жену. Его горящий взгляд лишил лаиссу уверенности в ее безопасности, и девушка теперь лихорадочно искала повод избавиться от благородного ласса. Она обернулась к служанке, ища у нее поддержки.

— Уйди, — коротко велел Ренваль, лишая супругу единственной соломинки, за которую она пыталась ухватиться.

— Нет, останься, — дрогнувшим голосом попросила Лиа.

— Прочь! — не глядя на служанку, гаркнул наместник, и женщина поспешила к дверям.

Лиаль застыла на месте, не зная, что ей делать. Побежать следом за служанкой, значит, приблизиться к мужу. Пятиться — разжигать в нем кровавую жажду хищника, каким его знала благородная лаисса. Остаться на месте — отдать себя в руки ненавистному мужу. Выхода не было. Девушка рвано вздохнула и отвернулась от Ренваля, не желая видеть, как на лице его все ярче светится торжество.

За ее спиной послышались неспешные приближающиеся шаги. Казалось, наместник растягивает предвкушения того мгновения, когда дверца клетки захлопнется, и птичка будет поймана. Такая мысль пришла в голову испуганной лаиссе, пока ее супруг подходил к ней. Не выдержав напряжения, Лиаль вскрикнула и развернулась, с изумлением увидев, что на лице Ландара нет торжества.

Мужчина был в растерянности, он не знал, что сказать и что сделать сейчас, когда настал долгожданный миг встречи наедине. Он столько раз рисовал в своем воображении, как опуститься на колени и попросит у супруги прощения за все то зло, что успел ей причинить. А теперь, когда он видел взгляды, которые бросала на молодого прохвоста юная лаисса, после ее слов на той дороге, после упрямого взгляда, которым она его встретила несколько мгновений назад, Ландар не видел повода падать на колени. Заготовленные слова не желали срываться с языка, но и накинуться на жену с обвинениями наместник тоже не мог.

Сейчас его чувства смешались настолько, что ему самому было тяжело разобраться, чего в его душе больше: негодования, раздражения, чувства вины или нежности, вдруг затопившей очерствевшее сердце. Один взгляд, и мужчина был вновь заворожен прелестью своей супруги. Он злился на нее и любовался одновременно. Поддавшись порыву, Ландар обхватил лицо Лиаль ладонями, склонился к ней и поймал уста, с которых слетало частое горячее дыхание. Протяжный мужской стон вырвался из груди наместника.

— Лиа, — сдавленно прошептал он, — моя нежная Лиа.

— Нет! — вскрик лаиссы прозвучал, как пощечина.

Она вырвалась из рук Ландара, отбежала от него и замерла, вжимаясь в стену. Затравленный взгляд девушки заметался, отыскивая лазейку, куда можно сбежать от супруга. Лицо наместника вдруг исказилось болью. Он понял, что опоздал. Теперь уже окончательно и бесповоротно, эта женщина уже никогда не будет принадлежать ему, сколько бы мужчина не бился лбом в глухую стену.

— Лиа, — хрипло позвал Ренваль, — выслушай меня…

Она закрыла уши ладонями и ожесточенно замотала головой. Ландар сорвался с места, стремительно приближаясь к девушке. Ладони его уперлись в стену, закрывая Лиаль в капкане из мужского тела. Он приблизил к ее лицу свое и жарко заговорил, пытаясь хотя бы уцепиться за тающую на глазах надежду:

— Послушай же меня, послушай! Я клянусь, что отныне все будет иначе. Я более не обижу тебя, ни словом, ни поступком. Более преданного и нежного супруга ты не найдешь. Лиа, клянусь, что тот Ландар Ренваль, которого ты знала, исчезнет. Ежели пожелаешь, я на коленях буду стоять перед тобой, только услышь меня и поверь! Лиа! — девушка вновь закрыла уши, и Ренваль вцепился в ее запястья, отрывая ладони от головы. — Что тебе мешает? Наложница? Ее не будет. Никого более не будет, только ты и я. Хочешь видеть брата, я не буду препятствовать вашим встречам. Что еще? Признать, что солгал, назвав тебя распутницей? Дай мне время, и я сделаю это. Я все сделаю, чтобы ты была счастлива!

— Так страшно, что ваш обман вскроется, дорогой супруг? — язвительно спросила Лиаль. — Опасаетесь, что позор падет на вас? Готовы на все, лишь бы остаться чистым?

— Да нет же, нет! — воскликнул изумленный Ландар. — Я не то хотел сказать! Лиа!

— А что вы хотели сказать, Ландар? Ваши клятвы столь своевременны, что сложно не понять, к чему они, — издевательски рассмеялась лаисса. — Вы ведь сейчас поклянетесь, что принести мне звезду с неба, ежели я пожелаю, да? Так нет же! Я вам не верю, Ландар.

Девушка попыталась вырваться из рук наместника, все еще державшего ее за запястья, но добилась лишь того, что теперь была прижата к его телу. Лиаль вскинула голову и встретилась с лихорадочным взглядом мужа:

— Я люблю тебя, глупая, — воскликнул Ренваль. — Люблю! Слышишь, Лиаль?

— Вчера утром вы едва не зарубили меня мечом от вашей великой любви, — едко ответила благородная лаисса. — Стоило сказать лишь, что я была в объятьях другого, и вы, не задумываясь и не удостоверяясь, оскорбили меня. А теперь я должна верить вам, когда желанная цель близка?

— И какая же у тебя цель? Будешь порочить меня? Хочешь избавиться от нашего брака? — тихо спросил мужчина. Его взгляд блуждал по лицу юной супруги. — Лиа…

Никогда еще он не чувствовал себя столь бессильным и уязвимым. Даже когда Анибэль осыпала его проклятьями, даже когда она стояла на крепостной стене, Ландар готов был бороться. Сейчас же ласс Ренваль все более терялся, не зная, что ответить Лиаль, как доказать, что он говорит все это не ради того, чтобы удержать ее от обвинений, которые девушка готова бросить ему в лицо перед королем… не только ради этого.