Пленница медведя (СИ) - Владимирова Анна - Страница 27

«Нет, но я читаю по губам)))».

Я улыбнулась «в ответ», растирая влагу по щекам.

«Дана, не плачь, мы справимся».

Я вытянула губы трубочкой, уточняя, кто именно. Если они с Рэмом — это обнадеживает.

«Ты. Я».

— Как ты?

«Нормально. Очень скучаю».

— Ты не обернешься в медведя?

Последовала пауза, в которую я уже струхнула, что связь прервалась.

«Не понял», — пришел, к счастью, ответ, и до меня дошло, что по губам он читает не очень. Тогда я кинулась к столу, извлекла пачку бумаги, нашла полуживой маркер и принялась писать.

«Нет))) Как я без тебя?» — пришло вскоре на дисплей.

В носу снова защипало, и я принялась писать новое сообщение:

«Отец меня не желает слушать. Он перекрыл мне все пути на свободу».

«Все твои пути ведут ко мне, а не на свободу».

«На свободу к тебе», — усмехнулась я, довольная его поправкой.

«Прошу тебя — не нервничай. Все под контролем. Если не удастся даже что-то придумать с его угрозами, я все равно тебя вытащу».

«У меня есть идея рассказать о своей истории журналистам. Отцу не нужны скандалы. Думаю, он вам ничего не сделает».

Сезар молчал некоторое время, прежде чем ответить.

«Подумаем. Но это крайний вариант».

Мы немного помолчали, прежде чем лампочка снова загорелась.

«Дана, пойди поешь».

Я вздернула бровь, усмехаясь.

«Откуда ты знаешь?»

«Я слежу за тобой) И больше не сбегай. Я вытащу тебя. А теперь слушай внимательно. Картинка каждый вечер должна быть одной и той же. Ты приходишь в комнату, надеваешь мои вещи и садишься на кровать. В девять я буду на связи. Каждый день».

«Сезар, каждый день — это так долго…»

«Потерпи, хорошо? Главное — не нервничай. Расслабься. Помнишь?»

«Помню».

«Наверстаем)».

Я посмотрела в камеру исподлобья, чувствуя, как невыносимо хочется начать наверстывать.

«Иди на кровать. До связи завтра, Дана».

Я послушно поплелась к кровати и залезла на нее с ногами, пытаясь в точности вспомнить позу, в которой он мог меня записать. От разговора не полегчало. Наоборот, чувство утраты необъяснимым образом обострилось. Вместе с ним в меня потихоньку въедалось понимание: Сезар серьезно планирует меня забрать. Да, он говорил, но эти его слова будто не приживались. А теперь все поменялось. Мужчина, который придумал, как до меня достучаться даже в такой ситуации, точно знает, чего хочет.

Я посидела на кровати еще немного, стянула с себя вещи Сезара и поплелась голяком в душ…

Я стянул наушники и протер пот со лба. Приходилось признать — со мной воюет непростой спец. У меня заняло десять часов, чтобы пробить систему защиты и добраться до закрытых частот, на которые настроены рации. И остаться при этом незамеченным.

— Мясо готово, — услышал тихое от входа.

Я расположился в гостиной. Теперь весь стол был заставлен мониторами и системами приема и передачи. Здесь пахло дымом… и Даной. Я разрывался между тем, чтобы отвлечься, и тем, чтобы помнить о ней каждую секунду. Больше всего боялся, что она предпримет что-то отчаянное, а когда услышал по динамику, что они ее перехватили где-то на территории, едва сдержался, чтобы не броситься туда лично и послать все к чертям. Это еще Рэм не знал, как меня штормит, хотя, думаю, он догадывался.

— Сигарету?

Точно догадывается.

— Давай, — зло рыкнул я, поднимаясь рывком.

Тело болело от напряжения, мышцы отзывались тупой болью. Я закурил и шагнул во двор. Костер переливался углями прямо под верандой, сложенный из валунов, обточенных морской водой. Я привез их как-то с побережья и просто раскидал вокруг, а Рэм нашел им применение.

— У меня есть хорошие новости и не очень.

Я уселся на последнюю ступень и поднял на него глаза, давая понять, что слушаю внимательно.

— Никто со мной не станет разрывать отношения, конечно же. Я позвонил одному из тех, кто работает с Файвеллом, объяснил суть конфликта, — сообщил он пришиблено.

— А не очень?

— У нас проблема другого характера. Единственные действительно прочные связи у Руперта Файвелла имеются с фармацевтической компанией, которая поставляет нам в клинику медикаменты…

Я медленно моргнул, сжимая зубы.

— …Ищу новых поставщиков, — закончил он.

Искать новых поставщиков медикаментов можно год. Они все на вес золота, потому что тех, качеству которых доверяешь, найти очень сложно. А проверять каждый блистер таблеток на скрытые ингредиенты можно, конечно, но это адский труд и потерянное время. Кто-то имеет просто хорошую защиту, и им даже наши угрозы не страшны. Хотя после сегодняшнего я был уверен, что доберусь и до Папы Римского, если Рэм попросит.

— Ну и… у меня есть Смиртон, — продолжал он. — Там достаточно связей.

Смиртон — последнее место, с которым стоит договариваться на предмет поставок лекарств. Они хоть и подчеркивали в каждом вдохе всю важность наших с ними отношений, но лаборатории у них одни из лучших. И мы никогда не чувствовали себя в безопасности. Наши ученые считают, что причина в сбое с оборотами вполне может быть искусственной…

Я принял от Рэма тарелку с мясом, но голода не чувствовал совсем.

— Что Дана говорит?

— Она хочет дать интервью против отца.

С одной стороны, вытащить Дану и спустить ее против отца — неплохой тактический ход. Мы и сами могли в любую минуту поднять шум вокруг этой истории с незаконным вторжением. Файвелл вроде не похож на идиота, но в данный момент вел себя именно так. Либо надеялся, что его угроз достаточно, чтобы молчали? Да, информационную волну можно развернуть длительную — он спасал дочь, которую ему не выдавали нелюди, а мы, в свою очередь, можем угрожать конфликтами Дефоресту, и те по-любому ополчатся на нефтяного магната… Поэтому интервью Даны поставило бы жирную точку в этом деле.

И все это было бы возможно, если забыть, что мы — люди во второй ипостаси. Но я уже раз забыл. Урок был очень болезненным. Я не хочу помогать ей сжигать мосты, потому что больно будет прежде всего ей. И, соответственно, мне.

Рэм молчал, а я взялся за еду, не чувствуя вкуса. Нет, если это станет единственным выходом — я ее вырву у отца. Хотелось надеяться, что до этого не дойдет. Только прошел всего лишь день, а нервы уже дрожали от напряжения…

— Дана, вставай.

Голос мачехи рано утром я не помнила с тринадцати лет. Нахмурившись на ее силуэт на фоне окна, я закрыла глаза:

— Выйди, пожалуйста, из моей комнаты.

— У нас сегодня много дел. Завтра прием, помнишь?

Хотела бы забыть, так не дадут же.

Мне всю ночь снился Сезар. Он был медведем. Но меня это не пугало. Я весело порхала вокруг него по его гостиной, разжигала «живой» огонь, разговаривала с ним и касалась. И таким явным все это казалось, что я помнила прикосновение к кончикам пальцев его жесткой шерсти и мокрого носа. Он стоял, не двигаясь, и следил за мной грустными глазами.

Чтобы сдержать стон, я зарылась головой между подушек, но Элеонора не отставала:

— Дана, поднимайся, пожалуйста. Через час мы едем приводить тебя в порядок и выбирать одежду.

— Как это тебе удается? — сощурилась на нее, приподнимая голову.

— Что? — воодушевленно шагнула ко мне.

— Делать вид, что ничего не понимаешь.

Она сжала челюсти, теряя маску, но ненадолго. Без маски ей тут слишком страшно…

— Я понимаю, что тебе тяжело, но жизнь продолжается. А твоя задача — проникнуться к отцу уважением. Он заслуживает понимания и поддержки.

— Ты забыла сочувствие, — холодно произнесла я, хотя меня воротило внутри.

— Само собой. Молодец, что ты не забыла. А теперь вставай и одевайся. Завтрак на столе.

— Ты забыла сказать «пожалуйста» и поцеловать меня в задницу.

Линии ее лица стали жестче:

— Мне казалось, что Руперт был с тобой жесток еще вчера, — качала она картинно головой, — но ты, похоже, не способна на благодарность…