Майя для сурового (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова" - Страница 12

– Не плюйся ядом, Мышка, у меня иммунитет, – шептал он на ухо, закидывая мою ногу себе на бедро и придерживая под колено.

Я подняла взгляд и увидела его абсолютно черные голодные глаза, заметила, как гулко он сглотнул, как ходуном ходила грудная клетка, высоко вздымаясь. Мы танцевали, не замечая ничего вокруг. Богдан прекрасно вел в танце, мне оставалось только расслабиться, рассматривая его часы на своей руке, которые он снова на меня надел, чтобы не путала повороты.

Удивительно, но я успокоилась, отдавшись танцу. Не замечала требовательно урчащего желудка – ведь пообедать мы снова не успели. А когда положенный час закончился, то даже слегка расстроилась, войдя во вкус и понимая, что у нас получается!

– Закончили, – хлопнул в ладоши тренер.

Богдан сразу из объятий не выпустил. Мы стояли, глядя на себя в зеркало, когда Суворов озвучил мои мысли:

– А мы хорошо смотримся вместе, правда, Мышка?

Я вынужденно кивнула, подтверждая, что да, смотримся мы действительно отлично, даже такие, раскрасневшиеся и растрепанные. Но говорить не стала. Молча ушла переодеваться.

– Где у вас тут приличное кафе? – поинтересовался Богдан, когда мы вышли на улицу.

– Через пару кварталов, – указала рукой в нужную сторону. – Может, лучше домой?

– Нет, Мышка, я не готов всю дорогу слушать те сложные рулады, которые выводит твой урчащий желудок, – со смешком проговорил Богдан, открывая для меня дверь автомобиля.

– Всегда хотела спросить: а как Богдан сокращенно? Боня? Богдик?

Суворов недовольно скривился:

– Бага.

– Кот Богдан, – шкодливо улыбнулась я.

– Мышка Майя, – вернул мне улыбку Суворов.

На этой оптимистичной ноте мы прибыли в кафе и сделали заказ.

– Так где ты работаешь? – не желала униматься я.

Насколько мне помнилось, Суворову легко давались все предметы в школе. Плюс ко всему он занимался какой-то борьбой и даже получал награды на соревнованиях. Учителя наперебой хвалили его знания, чего не скажешь о поведении. Но там и моя заслуга была…

– Лучше ты скажи, как умудрилась занять директорское кресло в дядюшкиной фирме. Ты ему угрожала?

– Конечно! – с готовностью кивнула я. – Холодным душем каждое утро.

– Что-то твоя фантазия с возрастом все скуднее. Раньше ты была более изобретательна.

– Просто уже неинтересно.

Не могу же я сказать ему, что за пакости матушка санкциями грозилась. Так бы я, конечно, развернулась.

– Ну да, ну да, – Суворов мне не поверил. – Мышка, ты предсказуема. Вот, к примеру, если я сейчас позову тебя на свидание, ты откажешься, – уверенно заявил Богдан.

Провокатор бессовестный!

– Ну почему же, – протянула я, – удиви меня, и я соглашусь.

Суворов удовлетворенно откинулся на спинку стула, хищно улыбаясь:

– Обещаю, тебе понравится, – сверкнув глазами, произнес он.

Нам принесли заказ, и некоторое время за столом царила тишина. Кажется, меня только что грамотно обвели вокруг пальца, но я слукавила бы, сказав, что не хотела этого свидания.

Мы съели ужин, дважды попили чай с пирожными, а Богдан все продолжал развлекать меня разговорами. Стало ясно – домой он не торопится. Нашу в кои-то веки мирную идиллию прервал звонок моего мобильного. Звонил Стас с потрясающей новостью – мы вошли в пятерку тех, кто прошел первый тур тендера! Вторая хорошая новость заключалась в том, что супруга Стаса его не прошла, а вот «Люкс» по-прежнему наш главный конкурент!

На радостях я тут же позвонила Вадику. Друг издал победный клич, от которого у меня потом еще долго звенело в ухе, и тут же предложил отметить сие событие огромным тортом. В этот момент Суворов отобрал у меня телефон и очень душевно пообещал Вадику накормить меня тортами до отвала, если тот продолжит заниматься своими делами, и, не дожидаясь ответа, отключил мобильный и спрятал себе в карман.

Я молча приподняла одну бровь, выразительно смотря на Богдана.

– Вы и так не расстаетесь почти, – пожал он плечами и преспокойно продолжил есть, – я удивлен, что вы еще не живете вместе.

– Это уже слишком, – нахмурилась я, – верни немедленно телефон.

– Верну. Дома. Сейчас он тебе все равно не пригодится.

– А если мама будет звонить?

– Не будет. Они все уехали в гости, – любезно сообщил Богдан.

– А нас почему не взяли? – обиженно поинтересовалась я.

– К Розе Романовне, – закончил Суворов, внимательно наблюдая за сменой моей мимики.

Меня знатно перекосило. Роза Романовна – мамина заклятая подружка, сплетница, склочница и жуткая язва. Маменька ее тоже не особо жалует, но у отцов общие дела, и обе любезно делают вид, что дружат.

– Бедная Лина, – пробормотала я, вспомнив вечно оценивающий ехидный взгляд Розы Романовны.

Что удивительно: ее супруг – милейшей души человек. Уж не знаю, какой он в бизнесе, но дома просто плюшевый мишка.

– Ладно, поехали домой, – Богдан жестом пригласил официанта, чтобы расплатиться по счету.

– Может, еще посидим? – с надеждой поинтересовалась я.

– Поехали. По дороге еще пирожных купим, – он протянул мне руку.

Так, держась за руки, мы и дошли до автомобиля.

Мы приехали домой уже затемно. Родные пенаты встретили тишиной и пустотой, оба семейства все еще были в гостях.

По дороге, как и обещал Богдан, заехали в кондитерскую и накупили сладостей столько, что роту солдат можно было накормить, не то что одну хрупкую меня. Хотя семья у нас теперь большая…

Я чувствовала себя неловко. Мы с Суворовым никогда не могли провести наедине дольше пяти минут, не поскандалив при этом. Кроме двух ночей…

Но в тот вечер Богдан был на удивление мил и покладист, чем вызывал нездоровые подозрения. А еще – необычайно задумчив и серьезен. Что послужило этому причиной, мне было неизвестно, а на все мои вопросы Суворов отшучивался. Пришлось пожать плечами и утихомирить собственное любопытство.

Дома мы первым делом убрали все сладости в холодильник. Когда я поставила на полку последний торт, почувствовала теплые ладони на плечах. Касания еле заметные, вызывающие мурашки по коже, теплое дыхание у затылка... Сердце сбилось с ритма и замерло. Я слишком хорошо помнила, как хорошо в его объятиях, слишком много раз думала, что зря сбежала тогда, сонная, рано утром. Как бы все повернулось, если бы осталась, позволила взять верх желаниям, а не страху быть брошенной и отвергнутой… Гнала подобные мысли прочь, ведь изменить что-то была не в силах, а переживать попусту всегда считала глупым времяпрепровождением.

– Спокойной ночи, кот Богдан, – прошептала я мгновенно осипшим голосом.

– Какой уж там, – вздохнул он. – Я обещал тебе много бессонных ночей, помнишь, Мышка?

Я не успела ответить. Богдан резко развернул меня к себе, хлопнул дверцей холодильника, поднял за талию и усадил на столешницу кухонного острова. Он дышал тяжело и прерывисто, неотрывно глядя на мои губы. Жадно блуждал глазами по лицу, поглаживая щеку большим пальцем. Я замерла, завороженная его взглядом, вцепившись ладонями в запястья Богдана.

– Мне завтра нужно на работу, – нервно затараторила, пытаясь скрыть неловкость, – очень много дел, очень. Знаешь, руководить компанией не так просто, как кажется. Столько нервов…

– Майя, – Богдан дотронулся до моих губ, – прошу, замолчи.

И накрыл губы мягким, до дрожи нежным поцелуем. Я блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь лаской. Подалась вперед, отвечая на поцелуй, обвила его шею руками, притягивая Богдана ближе, вдыхая его запах. Вот в этот момент сорвало стоп-кран, и поцелуй из нежного превратился в требовательный, голодный. Богдан обхватил ладонью мой затылок, нервными, дергаными движениями расплел косу, зарываясь пятерней в волосы, отстранился и пьяными мутными глазами посмотрел в мои:

– Если ты снова решишь сбежать, я привяжу тебя к кровати, – пообещал он таким тоном, что я поверила.

– Интересная практика, – прошептала ему в губы.