Медленный яд (СИ) - Магдеева Гузель - Страница 48

Она всегда замечала, как я смотрел на сестру, и всегда говорила об этом вслух. Смущала меня, смущала Сашку, сразу воспринимающую не только Лизу в штыки, но и меня, как причину всех проблем.

Дверь медленно, словно нехотя открывается, и я ускоряю процесс, подталкивая ее плечом и заходя внутрь. В коридоре темно, и мне требуется еще пару мгновений, чтобы глаза привыкли.

А после я вижу Лизу, и к этому зрелищу я не готов.

Мелкая, гораздо меньше ростом своей сестры, она кутается во фланелевый халат, собирая его в пригоршню у самого горла. Волосы спутанные, с отросшими корнями, но чистые, под глазами мешки, нос выглядит еще острее. Пиздец, в гроб краше кладут.

— Что уставился? Я болею.

— Я в курсе твоей болезни.

Она передергивает плечами в ответ на мои слова, разворачивается и тяжело шаркая ногами, двигается в сторону кухни. Иду следом, не разуваясь. Пыл поубавился, но без ответов отсюда я не выйду, даже если мне придется прижать Лизу к стене.

Женщина наливает в высокий стакан воды, щелкает блистером, запихивая в рот сразу несколько таблеток.

— И зачем пришел?

— Поговорить о том, почему ты шантажируешь свою сестру.

Сомнений никаких, это точно Лиза. Она закашливается, нагибаясь вперед, и пытается сделать судорожный вдох. Я не делаю навстречу ни шага, позволяя ей успокоиться самостоятельно.

— Ты с ума сошел?

Попытка скрыть страх за нападением проваливается, актриса из нее никудышная. Руки подрагивают не то с перепугу, не то вследствие того, что Лиза пьет.

— Мозги мне не еби только. Я тебя не на понт приехал брать, у меня есть доказательства. Думала, самая умная? Если симка оформлена на Сашкиного мужа, то никто не догадается?

Лиза берет тряпку с раковины, вытирает со стола разлитую воду, собираясь с силами. Я стою, прислонившись к косяку и жду. Полчаса у меня еще есть.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Да похуй мне, че ты там хочешь. И не стремно тебе вот так с родной сестрой поступать?

— Она убийца! — срывается вдруг Лиза, переходя на крик, — это она убила Кирилла! Если бы он с ней не связался, жил бы до сих пор!

— Кто тебе это сказал? — я пытаюсь пробиться сквозь ее крик, но Влади просто похер, она слышит сейчас только себя. От ее воплей закладывает уши, и мне хочется одного: влепить ей пощечину и заставить заткнуться. Так мы далеко не уедем.

— Все только и говорят: Саша, Саша, Саша. А она использовала его, ей нужны были деньги, а не Кирилл! Никогда она его не любила, наша Саша любила красивую жизнь! А он страдал с ней!

—  А с тобой бы не страдал?

Внезапно, но на эту фразу она реагирует. Сдувается, как шарик, оседая на стул. Подпирает голову рукой так, чтобы за пальцами скрыть лицо, глаза.

— Со мной он мог бы быть счастлив.

— Ты его любила?

— Любила, не любила, не важно. Нет больше Кирилла, и Сашка в том виновата.

— У тебя есть какие-то доказательства?

Находиться больше в их доме у меня нет желания. Так грязно и противно, что хер отмоешься.

— Доказательства чего? Как она медленно его со света сживала? Заставляла работать допоздна, лишь бы он только домой деньги нес? Нет у меня ничего. Я просто знаю.

— Она же твоя сестра, — качаю головой, делая последнюю попытку донести до нее хоть какую-то здравую мысль, но куда там. — Мужика не вернешь, а теперь еще и ее потеряла. Ну и кому ты нужна такая?

— Уходи, — шепчет тихо, и я молча поднимаюсь.

Быстрее, нехер тут делать. Нет у Лизы никаких доказательств, странные, болезненные чувства, тяга к алкоголю и ненависть к родной сестре.  Ощущение, точно дерьма хлебнул по самые уши.

Сашку становится жалко, чисто по-человечески. Такая подстава от родной сестры… У нее вообще была когда-нибудь нормальная семья? Вечно отстраненная мать, муж, который гулял от нее прямо на работе. Никто, даже Лиза, не верили в Сашкин брак, может, он и вправду был всего лишь фикцией.

Но вспоминая Влади в тот момент, когда она рыдала, обнимая меня, думаю, что так не сыграть. Или я лох, который верю во все, а Сашка плакала лишь потому, что оказалась наивной, а Кирилл ее обманывал.

Мне нужно время, чтобы переварить информацию.

Выезжаю в сторону аэропорта, за Алиной, только всю дорогу мысленно возвращаюсь к словам Лизы. Ее не жалко ни хрена, каждый сам продавец своих несчастий, и она тому яркий пример.

Захожу в первый терминал именно в тот момент, когда приземляется нужный мне самолет. Почти сразу же приходит сообщение от Алины — долетела, соскучилась, заберешь?

Пока она проходит паспортный контроль, заказываю чай в бумажном стаканчике, и устраиваюсь напротив выхода. Башка трещит от мыслей, от чая жарко, хотя внутри ледяной ком. Почему, блядь, проблемы Влади так меня задевают?

Ответа на этот вопрос нет.

— Илья!

Алина машет мне приветливо рукой, перекидывая длинные темные волосы через плечо. Иду к ней навстречу, целую, подхватывая одной рукой чемодан. Пока она виснет на мне, точно мы не виделись целую вечность, следом показывается еще одна хорошо знакомая фигура.

В белой рубашке и обтягивающих джинсах, с небрежно собранными в пучок волосами, напротив меня останавливается Влади. Мы встречаемся с ней глазами и она быстро отводит взгляд, предпочитая делать вид, что не замечает ни меня, ни Алину, которую я обнимаю одной рукой.

Я расскажу ей обо всем, но только не сейчас.

Извини, Влади, но это будет больно.

Неожиданно, но это так больно.

Смотреть в очередной раз, как Илья обнимается со своей красоткой. Я отворачиваюсь первой, нервно дергая ручку чемодана, пытаясь заставить его ехать прямо, но тот, как назло, цепляется колесиком за выступ.

Боже, так нелепо.

Последние несколько дней, во время которых я пыталась отвлечься, стали дополнительным испытанием, и начались они тоже здесь, в аэропорту нашего города.

В тот момент, когда я увидела среди пассажиров знакомый профиль Поддубного, а еще — его рафинированную красотка, похожую на тысячи таких же девчонок из инстаграма, отличающихся, разве что, цветом глаз и волос.

У таких, как Илья, не может быть иначе, в его кругу красота измеряется другими мерками, и девчонки с надутыми губами и сиськами такой же аксессуар, как дорогой автомобиль или часы. Они просто должны быть рядом. Любить в обмен на бабки.

Наверное, про меня с Кириллом думали примерно также.

И они, черт возьми, смотрятся гармонично, что тоже раздражает. Когда сидят в самолете всего в двух рядах впереди меня, и Илья спит, склонив голову к ней на плечо. Когда тащит ее вещи, помогая сесть в такси и закрыть дверь.

И если бы не тот поцелуй у меня дома, достаточно было бы просто закрыть глаза и отвернуться, не думать больше о Поддубном, который в упор не замечает меня.

Не видит ничего вокруг себя.

Я напоминаю, что произошедшее между нами для него— игра, приятный бонус. Взять силой то, что не получалось раньше, побаловаться, закрыть гештальт.

Я старше его на четыре года, напоминаю себе. Я вдова, а у него есть девушка, которая смотрит на Илью влюбленными глазами.

Которая летела обратно сидя через проход от меня, и слегка повернувшись, я могла видеть, как она редактирует в мобильном их совместное фото.

Домой я добираюсь на такси. Водитель пытается завязать разговор, но я отвечаю односложно, прижимаясь лбом к оконному стеклу.

Легче не становится. Чтобы я не делала, ничего не меняется, ничто не приносит долгожданного облегчения, чтобы я могла дышать, наконец, полной грудью.

В квартире душно. Распахиваю окно, скидывая вещи кучей возле кровати и плюхаюсь в нее, сворачиваясь калачиком. Сон, тяжелый, накрывает словно с головой. Я точно не сплю, а лежу без сознания, и выходить из этого состояния безумно трудно.

Мотаю головой, ощущая, как пересохло во рту, а постель подо мной — мокрая от пота. Под ухом назойливо вибрирует сотовый, я нашариваю его рукой, с трудом принимая вызов.