Медленный яд (СИ) - Магдеева Гузель - Страница 59

— Влади, — не понимаю, как это происходит: рука сама тянется вперед, касаясь ее губ подушечками пальцев, ожидая от Сашки все, что угодно.

Пощечины, грозного окрика, слез.

Но она поддается, приоткрывая рот еще больше в ответ на мое движение. Горячее дыхание, вырывающееся из ее рта, обжигает.

Что она делает со мной, черт возьми? Влади сама понимает? Может, она под таблетками?

— Поддубный.

Ее голос, чуть грубый от болезни, звучит возбуждающее, врываясь в мой мозг, отдаваясь там эхом.

Так для меня она еще никогда не звучала.

Я хочу ее, блядство, так хочу, что сейчас на мне лопнут штаны в районе ширинки, и я не могу думать ни о чем другом. Яркий свет над башкой мешает, раздражая глаза, и мне хочется утащить ее из коридора за руку, в темную глубину квартиры.

Глажу ее по щеке, и она проводит головой, словно трется кожей о мою раскрытую ладонь, закрывая глаза.

Это так странно и внезапно, это дезориентирует и кружит голову, точно я выпил бутылку водки.

И пока наша странная магия не прекратилась, я решаю продолжить. Не отступать же?

Я отрываюсь от нее лишь на мгновение, чтобы закрыть за своей спиной дверь на замок.

То, что я планирую сейчас с ней сделать, не терпит свидетелей. Никто не должен нас отвлекать.

Ее кофта от одного моего неосторожного движения летит мне под ноги, я следом скидываю с себя пальто, которое мешает. Вся одежда мешает, когда хочется чувствовать Влади целиком, прижимать ее разгоряченное тело к своему. С ее безмолвного согласия я продолжаю, расстегивая рубашку и бросая куда-то в бок.

Мне кажется, что я сплю, иначе, как объяснить то, что сейчас происходит между нами?

Она больше не шарахается, не свербит меня ненавидящим взглядом. Может, вообще бредит, не понимая, что я — не видение, а из плоти и крови.

И эта плоть сейчас упирается в ее бедра, когда я обхватываю обеими ладонями лицо женщины и притягиваю к себе.

Влади, которую я хотел ощутить столько лет, что даже вспомнить сложно.

И сейчас, когда внезапно-податливо ее горячее тело в моих руках, не могу остановиться.

Мне хочется глубже, дальше, теснее.

Губами касаюсь ее губ, ощущая настоящий жар: температура действительно высокая, и мне кажется, что моя поднимается следом, за доли секунд достигая сорокоградусной отметки.

Все тело внутри кипит, кровь клокочет по венам.

Влади проводит рукой по моей татуировке, едва успевшей зажить на днях после очередного сеанса, и ее движение отдается электрическим разрядом, устремляющимся в пах.

Она отодвигается от меня, и на мгновение я, черт возьми, пугаюсь, что она включит заднюю, испугается  и наваждение, возникшее между нами, кончится. Может, именно такой у нее план, — странная игра, призванная окончательно свести меня с ума? Но уйти сейчас, не ощутив ее до конца, я уже не смогу. Я не остановлюсь, чтобы она для этого не сделала.

Но Влади всего лишь проходит в комнату, оглядываясь на меня через плечо, и я следую за ней в гостиную, замечая в темноте очертание кровати. Из окна падает свет фонаря, слабо освещая пространство между нами, и я вижу, как нездорово блестят ее глаза.

Подхожу ближе, прижимая спиной к своему телу. Она подается назад, я чувствую ее зад сквозь плотную ткань брюк. Шелковая рубашка цепляется к грубой коже моих пальцев, но сейчас не до нежностей, я не осторожничаю больше.

Она температурит, и особенно это чувствуется у нее между ног. Одной рукой я держу ее за шею, второй провожу по трусикам, пытаясь понять, сухие или нет.

Пока сухие, и это внезапно бесит. Подталкиваю ее вперед, заставляя облокотиться на комод, чтобы видеть лицо Сашки в отражении. Она не отворачивается, не издает ни звука, и мне кажется, что я насилую ее, беру силой — но до тех пор, пока девушка не подается мне навстречу.

Стягиваю с нее трусики, сплевывая на пальцы, смазывая член — дальше держаться не могу.

Желание обладать Влади сегодня достигает пика безумства, и она, непривычно-податливая, заставляет терять голову, растворяясь в собственных потребностях. Когда я вхожу в нее, замираю на мгновение, закрывая глаза.

Мне чертовски хорошо, настолько, что я на мгновение выпадаю из реальности, не веря тому, что происходит. Делаю первый толчок, подавляя стон, за ним еще один. Как горячо  и туго у нее там. Влади сжимает мышцы вокруг члена, заставляя меня схватить ее за ягодицы и двинуться вперед на полную длину, так, чтобы между нами не осталось ни единого миллиметра свободного пространства.

В таком положении размышлять о причинах того, что ее подтолкнуло в мои объятия, что это пиздец, как странно, некогда.

Ее коса расплетается от движений, и я наматываю волосы на ладонь, ощущая их гладкость. Такой — послушной, смирной, она нравится мне куда больше, но теперь я хочу видеть ее лицо.

Переворачиваю Сашку, поднимая на комод. Девушка смотрит на меня из-под полуприкрытых век, и я хочу растормошить ее, сделать так, чтобы ей было со мной хорошо.

Это, блядь, так важно для меня.

Ночная рубашка сползает по ее телу, и она остается наполовину голой. Тяжелая полная грудь такая притягательная, что я сминаю ее, заставляя Влади слегка постанывать.

И в ответ на это Сашка поражает меня снова, поднимая и разводя ноги в сторону, — так бесстыдно и так естественно, совершенно не стесняясь меня.

И столько в ее движениях секса, что я разрываясь изнутри, желая обладать ею всей. Целиком и полностью, так, чтобы кроме моего имени на ее губах не оставалась места ни для чего другого.

Я наклоняюсь вперед, снова оказываясь в ней, и мы соприкасаемся лбами. Ее — горячий и сухой, и мой, покрытый бисеринками пота.

Теперь я не хочу торопиться, растягивая то, что есть сейчас между нами, как можно дольше. 

Я боюсь представить, что будет через пять, через десять минут, через час.

Она нужна мне, и это все, что сейчас важно.

Жаль, что я не могу понять, что скрывается за ее зелеными, пьяными от секса и жара глазами.

Прикрывая свои, я продолжаю двигаться, ощущая вкус и запах самой желанной женщины в мире.

Сердце еще чуть-чуть и вылетит из груди, то ли от ритмичных движений, то ли от накрывающих с головой чувств.

Если можно тонуть в собственных эмоциях, то я сейчас занимаюсь именно этим.

Скольжу по Сашкиной шее рукой, — кожа горячая, влажная, такая нежная. Чувствую, как пульсирует сонная артерия под ладонью, слышу ее сдавленный стон, эхом отдающийся внутри меня.

Может, я больно ей делаю? Она все-таки болеет.

Ищу в лице признаки того, что Сашке плохо, но их нет. Наоборот.

— Влади, — с каким-то отчаяньем и безысходностью зову ее по фамилии, разглядывая так внимательно, словно вижу впервые.

Густые ресницы, скулы, которые стали выделяться сильнее обычного, искусанные почти до крови губы, которые мне хочется целовать — нестерпимо сильно, жестко.

Словно чувствуя, она сама подставляет их, чуть приоткрывая рот.

Целоваться с ней так мучительно, словно перед расставанием — хотя это так и есть.

Сам не замечаю, как оставляю на шее девушки засос, увлекаясь. Когда впервые дорываешься до того, что жда столько лет, тяжело заставить себя остановиться. Ее кожа солоноватая и пахнет духами, ставшими уже знакомыми.

Спускаюсь еще ниже, до тех пор, пока не касаюсь языком клитора. Сашка всхлипывает в ответ на мои движения, пытается соединить ноги, но я не даю ей, удерживая за лодыжки. Ощущаю вкус девушки — настоящий, терпкий, возбуждающий. Именно такой, как я себе представлял.

Она кончает быстро, и пока не успевает сдвинуться,  я поднимаюсь, одним резким толчком снова оказываясь внутри девушки. На лице бессмысленное выражение, взгляд из-под ресниц полупьяный.

Я лечу в пропасть, и утягиваю ее за собой.

Оргазм, сотрясающий, сильный, накатывает с самого низа, подкашивает колени, дезориентирует. Несколько мгновений я не чувствую ничего, кроме затихающей пульсации во всем теле, а потом - влажное прикосновение, когда Влади проводит языком по моей татуировке, располосованной ее ногтями. Мне хочется уложить ее в кровать, прижать к себе тесно и не отпускать. Жажда обладать Сашкой не становится меньше после секса, только возрастает. Теперь, попробовав ее, я хочу дальше, еще больше, владеть ее до конца, не отпускать.