Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 40

— Прощайте, — фыркнула я и прошествовала дальше, однако…

— Шанриз. — Вольное обращение я проигнорировала, и герцог позвал иначе: — Ваша милость. — Я остановилась, коротко вздохнула и обернулась. Ришем вдруг показался мне растерянным и слегка смущенным: — Хотел оставить втайне, но… Мне все-таки хочется узнать – понравились ли вам цветы? Дар был скромен, но я собирал букет с чистыми помыслами. Отчего-то мне показалось, что вы… Впрочем, неважно. Всего доброго, ваша милость.

После этого он развернулся и устремился в противоположную сторону, а я… я испытала целую гамму чувств: осознание, изумление, возмущение, в конце концов! Тот самый простой и милый букет был прислан мне моим недругом! Вовсе не король собирал его собственноручно, а герцог Ришем! Лучше б уж он промолчал, как собирался, право слово, чем так огорчать.

И в таком вот взвинченном, обманутом пустыми грезами состоянии я устремилась к дядюшке.

— И как это понимать?

Его сиятельство стоял у окна, в которое я сама смотрела еще не так давно. Он скрестил руки на груди и сурово вопросил:

— Где вы были, Шанриз?

— Я сейчас вам всё-всё, расскажу, ваше сиятельство, позвольте только перевести дыхание, — ответила я и упала на стул.

Дядя скептически хмыкнул и подошел к столу. Судя по всему, он так и не притронулся к еде – ждал меня. Впрочем, граф был воспитанным человеком, и раз уж мы должны были обедать вдвоем, то он и не мог начать в одиночестве.

— Простите меня, дядюшка, — произнесла я с искренним раскаянием. — Как вы уже знаете, я пришла вовремя. А пока ждала вас, увидела в окно, — я обернулась, убеждаясь, что по близости нет прислуги, после понизила голос и договорила: — Я увидела принцессу. Она куда-то спешила со своими фрейлинами, и мне показалось это подозрительным. Поэтому я ушла и последовала за ней…

— Боги, — всплеснул руками граф. — Вы же не в отчем доме и подобные дурачества вам могут не простить. Пока вас защищает от нападок ее светлость. Для всего света – она покровительствует, а возможно, и диктует вам столь своеобразное поведение. Но преследовать принцессу… — Он покачал головой, однако присел на стул и спросил: — И что же вы обнаружили?

И я рассказала ему всё, что произошло. Хотелось умолчать о том, как глупо я попалась, да не кому-нибудь, а самому герцогу Ришему, но решила этого не делать. Если уж совершена страшная ошибка, то, может быть, дядюшка подскажет, как всё исправить. Его сиятельство слушал внимательно, пока никак не выказывая ни изумления, ни негодования, ни даже особой задумчивости. Он хранил на лице непроницаемое выражение, а когда я закончила, откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и протянул:

— Нда-а… Стало быть, имеет место тайная связь… — граф подался вперед, теперь уложил руки на стол и сцепил пальцы в замок. — При Дворе одно время ходили подобные подозрения, но потом как-то всё улеглось. Все пришли к выводу, что тут имеет место крепкая дружба с графиней, и как следствие поддержка главы рода ее покойного мужа. А выходит… выходит, вся эта дружба может быть основана на связи с главой рода. Вполне в духе герцога… Забавно… Значит, можно дать принцессе повод разочароваться в возлюбленном, и она станет его врагом… Только как? Надо подумать, надо всё хорошенько обдумать. Если вбить клин между Селией и семейкой Ришемов, то можно повернуть ее лицом к нам, а это значительное усиление. Тетушка сумела бы прибрать принцессу к рукам, и это был бы сокрушительный удар по выскочке. Как же всё можно славно повернуть… Плохо лишь, — он посмотрел на меня, — что Ришем вас заметил. Теперь он может предотвратить наши дальнейшие действия.

— И пустить новую сплетню, — проворчала я.

Граф усмехнулся и махнул рукой:

— Дитя мое, чтобы пустить сплетню, не нужен прецедент, на то она и сплетня. То, что вы вчера покончили с одной, не означает, что взамен не подготовлено еще десять. В любом случае, не думаю, что он начнет говорить, что видел вас в месте своего свидания с Ее Высочеством, потому что вы тогда скажете, что там делали. И пусть у них будет сто свидетелей, которые скажут, будто это вы встречались там тайно, мы найдем в ответ свидетелей не меньше. Нет, это глупо и не принесет никому из нас пользы. Разве что вновь всколыхнут старые подозрения в отнюдь не дружеских взаимоотношениях герцога и принцессы… хм. А ведь графиню можно выставить сводней… Нет, ни для кого не секрет, на чье место вас прочит герцогиня, а стало быть, можно выкрутить всю эту историю против нас, да еще так, что нас размажут, как мух по стеклу.

Я с интересом слушала дядюшкины рассуждения, открывая для себя то, о чем сама не думала, да что там! Мне не хватало опыта и искушенности, чтобы представить подобное и просчитать последствия, но, внимая его сиятельству, я кивала, полностью соглашаясь с ним. Даже было обидно, что, имея подобное оружие, мы не можем им воспользоваться.

Дядя был прав, королю подобный скандал ни к чему. Ему проще убрать родную тетку из дворца, чем признать, что сестра вела себя вульгарно и недопустимо. Может, и Ришема уберет с глаз подальше, даже изгонит Серпину, но нам от этого пользы уже не будем, потому что по роду Доло будет нанесен такой удар, что мы оправимся еще очень и очень не скоро. И уж о чем не придется мечтать, так это о выгодном замужестве. Я-то переживу, а вот Амберли оно необходимо… Досадно. Впрочем, и Ришему раздувать эту историю нет смысла, пасть ее жертвой мог и он сам.

Теперь мне было понятно, почему Ришем так легко отпустил меня. И я снова разозлилась на герцога. Еще и этот злосчастный букет, обманувший мои ожидания. Надо же, впервые позволила себе романтические фантазии, и так сразу же получила оплеуху. А раз так, то и нечего забивать себе голову всякой чепухой. Никогда этим не страдала, и начинать, стало быть, не зачем. Не любви я ожидаю от государя, совсем не любви. И пусть она станет рычагом, но не для меня.

— Есть еще кое-что, — сказала я, решив рассказать и про букет. А когда закончила, спросила: — Как думаете, дядюшка, к чему бы это? Он по-прежнему желает вскружить мне голову?

— Вы говорите, он выглядел смущенным? — я кивнула, и его сиятельство усмехнулся: — Любопытно. Впервые слышу о его смущении. Обычно он действует напористо и нагло. Его обаяние, напор и широкие жесты действуют безотказно. Но вы не впечатлительная девица, что уже показали. Я ожидал, что буду увещевать вас, доказывать, быть может, бранить, но еще ни разу не пришлось вас одергивать. Весьма здравые рассуждения и норов… я бы назвал его расчетливым. Это удивляет и радует.

— Я знаю, чего хочу, — улыбнулась я. — И привыкла добиваться, чего хочу. А иначе не было смысла затевать.

— И это немного пугаете, — вновь усмехнулся дядя. — Порой мне кажется, что в вашей юной головке зреет свой собственный замысел, и от того вы перекраиваете чужие планы и меняете указания. Учтите, Шанни, играть против всех у вас не выйдет.

— Я не собираюсь играть против всех, дядюшка, — ответила я. — И уж точно не собираюсь вредить своему роду.

— Но моих слов о собственном замысле вы не опровергли, — заметил граф. — Я жду пояснений, дитя мое. Оказаться между жерновами я не желаю вовсе. Если не готовы открыться сейчас, я не стану настаивать, но утаить их от меня совсем у вас не выйдет.

— Я – баронесса Тенерис-Доло, ваше сиятельство, и выросла в уважении к своим предкам и почитании главы рода. Вам не стоит во мне сомневаться, — мы некоторое время мерились взглядами, а после я отщипнула кусочек всё еще мягкой булочки и свернула беседу в иную сторону: — Я хотела с вами посоветоваться, дядюшка. Мне кажется, пришла пора делать из противников союзников, и потому хотела спросить, к кому вы посоветуете подойти и каким рычагом воспользоваться.

— Это хороший вопрос, — граф не стал настаивать на продолжении прежней темы. Он поднял колокольчик, призвал слуг и распорядился заменить остывшую пищу на горячую. Потом перевел на меня взгляд и продолжил: — Думаю, нам стоит обратить внимание вот на кого…