Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 41

Мы проговорили столько, сколько было возможно. К сожалению, немалую часть времени я потратила на слежку за принцессой, однако свои плоды она принесла, а значит, сказать, что потратила его впустую, нельзя. Впрочем, был еще один вопрос, который меня интересовал, и я задала его уже напоследок:

— Почему вы вчера не дали мне ответить на вопрос ее светлости? — граф удивленно приподнял брови, и я напомнила: — После того допроса, что учинил мне государь, и она желала узнать, чьим примером я воспользовалась. Почему не позволили мне раскрыть рта?

— Как хорошо, что вы напомнили, вчера высказаться мне не удалось, но сегодня… — Я поймала многозначительный взгляд и затаила дыхание, поняв, что сейчас мне будут выговаривать. — Я опередил вас потому, что понял, о чем вы собираетесь рассказать, — ответил его сиятельство и стал совсем уж строгим: — Узнать об этом примере вы могли лишь из дневника некоего человека, некогда находившегося близко к трону. И хвала Богам, что вы еще не прочли его полную версию, а лишь то, что от него осталось после работы цензора. Дневник этот был издан тайно и совсем малым тиражом – всего пять экземпляров. Вы не найдете ничего подобного на витринах книжных лавок или же в библиотеках. Даже существование подобного дневника в личном пользовании может быть расценено весьма неблагоприятно для владельца. Мне предстоит нелицеприятный разговор с вашим отцом, потому что я хочу знать, как он раздобыл эти… записки, и как случилось, что его дочь сумела их прочесть.

— Дядюшка! — почти испуганно воскликнула я. — Не надо ругать батюшку, прошу вас!

Его сиятельство поднялся на ноги, обошел стол и склонился к моему уху:

— Да знаете ли вы, глупое дитя, — зашипел он, — что тот, кто решился издать эти несчастные пять экземпляров, закончил свои дни в крепости? И это несмотря на то, что заказала их особа королевской крови! Все они должны находиться в королевском архиве, но ваш папенька, имевший позволение изучать интересовавшие его материалы, умудрился найти эту книженцию, да еще и унес домой, где вы ее и прочитали, — шепот дяди становился всё яростней, а я всё больше вжимала голову в плечи: — Вы понимаете, что было бы, если бы вы огласили пример из нее? Я чуть не поседел, когда понял, что вы собираетесь сказать. Мне пришлось выдумать безобидную историю, потому что после выходки герцога подобное считалось дурным тоном многие годы, и ваше счастье, что прошло немало времени и о старой истории успели подзабыть.

— Но вы же ее знаете…

— Да, я читал, читал, находясь в архиве, и у меня даже мысли не возникло стащить то, что может нанести мне и всему роду сокрушительный удар! Не вздумайте даже мыслью касаться откровений оттуда!

— Но там же нет ничего крамольного, только о том, как король любил…

— Вы даже представления не имеете, как он любил… — дядя вдруг оборвал сам себя и выдохнул. Он распрямился, тряхнул волосами, после пригладил их ладонью и снова склонился надо мной: — Всё, что вам нужно знать, раз уж не сумели сопоставить некоторые исторические факты и даты, я вам вкратце объясню. Герцог Лаворейский был причастен к заговору против монарха, который привел к смене правящей ветви. Официально он оставил завещание, назвав своего приемника, неофициально – это была борьба за трон. Герцог был одним из главных претендентов, потому и совершил то, что совершил. Победил дед нашего государя. Я не стану вам рассказывать того, чего вам знать не стоит, однако помните, что не обо всем, что касается борьбы за престол, принято говорить громогласно, даже обсуждать, как мы с вами.

В любом случае, этот дневник, несмотря на основательную чистку, остается жирным намеком на ту возню, которая велась вокруг трона. И не обо всем правящий род желает вспоминать и уж тем более придавать огласке. Даже безобидное упоминание может привести к непредвиденным последствиям, потому что в архиве есть и оригинал. Я даже боюсь думать о том, что там может быть описано, если даже урезанная версия скрыта от непосвященных глаз. И вы не сможете доказать, что не знаете большего, чем скандал из-за шпаги, как не сможете не выдать своего отца, который мог сунуть в настоящие записи. Понимаете, что вы чуть не сотворили? Молчите об этом, и никогда и нигде не упоминайте ни прочитанного, ни нашего разговора.

— Клянусь! — кивнула я, в ужасе понимая, как близка была от края пропасти.

— После вы расскажете обо всех ваших познаниях, а я решу, чем пользоваться нельзя ни в коем случае, — отчеканил его сиятельство, а после смягчился: — Вам стоит больше думать над своими словами и поступками. Как видите, без моего совета вам пока не обойтись.

— Я поняла, дядюшка, — я вновь кивнула, и граф поцеловал меня в лоб.

А после дядя вернулся к службе, а я отправилась к себе и уже не покидала комнат. Мне требовалось привести мысли в порядок и к концу дня быть в добром расположении духа. Я знала, что герцогиня решила устроить сегодня музыкальный вечер не только для узкого круга, но и для всех, кто пожелал навестить ее и насладиться музыкой и чудесным голосом баронессы Вендит. И это было так, Керстин восхитительно пела. Пару ей должен был составить наш неутомимый барон Гард, и моя подруга находилась в приподнятом настроении.

Мой вечер должен был стать иным. Я помнила о завуалированном приглашении на конную прогулку с Его Величеством и не желала пропустить ее. Ее светлость знала об этом, потому разрешение не присутствовать у нее у меня имелось.

— Потом вы мне всё в подробностях расскажите, — так напутствовала меня герцогиня.

Но прежде, чем приказать седлать, я решила поближе сойтись с Аметистом. И хоть к Стреле я отныне питала нежнейшие чувства и готова была отдать ей свое сердце окончательно и бесповоротно, но выбрала все-таки жеребца. Возможно, причиной тому был  укор в его глазах, почудившийся мне, когда мы собирались в обратный путь. Этот конь имел тонкую душевную организацию, и грусть могла быть не плодом моей фантазии, так что для прогулки я выбрала его.

Для того, чтобы загладить вину перед жеребцом, я принесла ему угощение и пока кормила, нашептывала ему ласковые прозвища, восхищалась статью, красотой и силой. И к моменту, когда его оседлали, Аметист сверкал от самодовольства. Ну, мне так виделось. В любом случае, выехали мы с ним из конюшни добрыми друзьями.

— Вы решили воспользоваться моим советом, ваша милость.

Его Величество встретился неподалеку от озера, куда я направила Аметиста. И что же я ощутила в этот момент? Негодование, досаду и вкус яда на губах, потому что вместе с королем прогуливалась и его фаворитка. Она ответила мне насмешливым взглядом, в котором читалось явное превосходство. Мне хватило сил растянуть губы в улыбке и склонить голову, приветствуя государя и графиню.

— Доброго вечера, Ваше Величество, — произнесла я, обращаясь к нему одному. — Не смогла пренебречь вашим советом и решила прокатиться на сон грядущий. Благодарю, что не оставили своим вниманием.

— Не желаете ли прокатиться вместе с нами? — спросила графиня, и в этом вопросе было столько лицемерной учтивости, что захотелось сказать в ответ какую-нибудь гадость. Но более всего меня оскорбило то, что король даже не выглядел удрученным, и мне подумалось, что с выводами о свидании я поторопилась так же, как и о букете.

— Благодарю за приглашение, ваше сиятельство, — я улыбнулась не менее лживой улыбкой. — Я, пожалуй, откажусь. Ваше Величество, позвольте мне откланяться и более вас не задерживать.

— Приятной прогулки, баронесса, — ответил государь и тронул поводья.

И когда мы разъехались, я вопросила у жеребца:

— И что ты можешь сказать об этом?

— Пфр, — ответил Аметист.

— Совершенно согласна с тобой, мой дорогой мальчик, — и, передернув плечами, пустила коня рысью по берегу озера. Лишать удовольствия от прогулки из-за еще одной несбывшейся надежды было бы большой ошибкой.

— Отчего вы начинаете свои прогулки с конюшни? Прикажите, и вам подведут уже оседланного коня.