Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll" - Страница 128

Стоило им переступить порог холодного дома, что Фрея покидала в сладостном предвкушении, как воздух пронзил громогласный звонок телефона, что заставил сердце биться сильнее. Она бросила неуверенный взгляд на кузена, который без слов всё понял. Не успев освободить себя от оков тяжелого пальто, Дункан поднял трубку. Он коротко угрюмо кивнул Фрее, подтверждая её догадку о том, что это был Джеймс.

— Какого чёрта происходит? Ты говорила с моей матерью? — голос парня звучал взволновано и слишком громко. Дункан испытывал неловкость, покуда поднял трубку вопреки ожиданиям друга, что это сделает Фрея, да и к тому же ушел вместе с ней, когда так и не нашел его, чтобы попытаться всё объяснить. — Фрея, что она тебе сказала?

— Это я, — парень опустил глаза вниз, предугадав, как ярость друга должна будет обрушиться на него за считанные секунды. Джеймс был достаточно вспыльчивым, когда дело касалось того немногого, что для него действительно было важно. Фрея оказалась в списке, перечень пунктов которого можно было сосчитать на пальцах одной руки. — Только не горячись…

— Я хочу поговорить с Фреей. Передай ей трубку, — произнес сдержанно и сухо без намека на возражение. Дункан поднес трубку вперед, намеренный передать кузине, которая стояла рядом и нервно грызла ногти. Она живо замотала головой, отталкивая руку парня от себя, что заставило его сделать тяжелый вздох.

— Она не…

— Скажи, если она не возьмет чёртову трубку, то я приду к ней домой. Буду стоять под чёртовой дверью хоть всю ночь, как бы холодно не было, пока либо не умру, либо не поговорю с ней, — прорычал, вынудив Дункана поежиться. Он передал Фрее слово в слово, не оставив выбора, кроме как взять трубку и ответить.

Они поменялись местами. Джеймс понял это, едва равномерное дыхание Дункана сменилось прерывистым, что принадлежало ей. Некоторое время выжидал, но Фрея молчала, не предупреждая, что готова была слушать. Молча дышала, сотрясая немым волнением остатки его самообладания.

— Фрея? — Джеймс пытался придать голосу напускного спокойствия, что давалось с трудом. Она чувствовала его нетерпение и злость даже сквозь расстояние, отчего на глаза снова накатили слезы, которым Фрея не намерена была давать волю. — Она сказала, что я обручен с Мартой?

— Да, но… — она не знала, смогла ли бы объяснить всю суть диалога с миссис Кромфорд, что из странного по щелчку пальцев обратился в жестокий.

— И ты так легко поверила ей? Поддалась уловке и ушла, не удосужившись спросить у меня, правда ли всё это? — он всё же не выдержал и сорвал голос в крике, что заставил девушку вздрогнуть. — Чёрт, Фрея, как мы можем строить отношения, если ты мне не доверяешь?

— Я доверяю тебе, но…

— Но вместо того, чтобы всё обсудить, уходишь, оставив дурацкую записку, исходя из которой я должен всё понять. Что, по-твоему, я должен понять? — в ответ Джеймс услышал обреченный вздох. Глаза набрали ещё больше влаги, и она поднялась голову вверх, чтобы не дать себе расплакаться. Поджала губы, крепко впилась ногтями в шею.

— Я не могу всего объяснить сейчас. Мне нужно…

— Ты любишь меня? — он снова не дал возможности договорить, но только в этот раз застал врасплох. Фрея открыла глаза, расслабила ладонь, спустив вниз по шее, и ощутила на теле рой мурашек. Внизу живота завязался узел, когда сердце, казалось, замерло в волнении. Тяжелое дыхание по ту сторону трубки выбивало из неё признание, которого она боялась.

— Конечно, — едва сумела выдавить из себя. Язык совсем не слушался, но всё же выдать простой ответ позволил. — Я люблю тебя, но…

Он не дослушал её. По ту сторону послышались лишь короткие гудки, разорвавшие её изнутри на части. Разве Джеймс ждал другого ответа? Разве не было очевидно и без того, что она любила его? Разве не любил он её в ответ? Фрея продолжала прижимать к уху трубку, испытывая недоумение и растерянность. Слезы вмиг высохли, но язык присох к небу.

Положив трубку, она вдруг погрузилась в оглушающую тишину. Лучше бы продолжала слушать бесконечные гудки. Фрея поднялась и, не произнеся и слова ни Дункану, ни Алиссе, на ватных ногах поднялась в свою комнату и громким хлопком дверей, отрезала себя от остального мира.

По ту сторону Джеймс остался не в меньшем недоумении, когда мать одним движением руки рассоединила их звонок. Сперва, он даже не понял, как голос Фреи обернулся в короткие гудки, пока женщина не вырвала из ладони трубку и не положила на место.

— Твой крик может распугать гостей, — произнесла, как обычно, холодно, что лишь поддело терпение Джеймса.

— Мне всё равно! Пусть убираются к чёрту! — громко крикнул. Прошел мимо матери, задев её нарочно плечом. Она заслуживала и большего, чего Джеймс не мог себе позволить, как бы сильно не хотелось. — Это ведь всё твоих рук дело, да?

Во время игры на дурацком фортепиано с братом, он мимоволи заметил отсутствие Фреи, а затем и матери, что заставило немало занервничать. Джеймс словил себя на мысли, что даже не понял, как давно они ушли, когда на пару с Оливером разыгрывал уже вторую композицию. Отсутствие обоих не могло быть случайностью. Он не мог не предполагать худшего. Благо тому, что в поле зрения оставалась Марта, которая не преминула бы подлить масла в огонь.

— У нас была милая беседа, не более того. Похоже, мы поняли друг друга, — Кларисса довольно хмыкнула, не торопясь последовав за сыном. — Я рада, что мы без лишних драм пришли к взаимопониманию.

— Что ты ей сказала? — Джеймс был вне себя от злости. Не мог стоять на месте, мерял быстрыми широкими шагами холл второго этажа и в суете хаотичных мыслей не мог найти покоя. Кларисса Кромфорд и прежде давала сыну много причин для ненависти, но только теперь это чувство сокрушало его.

— Всего лишь, правду, — голос женщины продолжал оставаться неестественно спокойным. Её хладнокровность убивала нервные клетки. Непоколебимое упрямство медленно сводила с ума. — Она не достойна тебя. Положение её семьи сейчас очень шаткое, и, будь уверен, всё, что ей нужно от тебя, это деньги, — продолжила с той же самоуверенностью.

— Ты должно быть вообще свихнулась, — с губ сорвалась нервная усмешка. — Единственный человек, которому мало того состояния, что у неё есть, это очевидно ты. Ты ведь пытаешься женить меня на капиталах Каннингемов, а не на самой Марте. Тебе плевать на чувства других людей, покуда у тебя их нет вовсе, — Джеймс стер надменную ухмылку с лица матери, вынудив её опустить глаза вниз. — Как отец вообще женился на тебе? Такая холодная, надменная, пустая…

Он не успел договорить, как воздух рассекла звонкая пощёчина. Джеймс прижал к пылающей щеке ладонь, но улыбка его стала лишь шире. Он сумел надавить на больное, найти уязвимое место матери, задеть её за живое. Вкус даже такой незначительной победы был сладок.

— Тебя это обижает, потому что ты знаешь, это правда. Все эти люди, собравшиеся внизу, не смогут унять чувства всепоглощающего одиночества, покуда ты невыносима в своем упрямстве делать всё исключительно так, как решила, — продолжал повторять сквозь стиснутые зубы. Темные глаза матери въелись под кожу, но Джеймс не внимал её немому давлению. Он не был намерен забирать ни единого слова, поскольку вложил в них больше искренности, чем когда-либо прежде.

— Твоё упрямство не менее сносно, — прошипела Кларисса, не сводя с сына чёрных глаз. Казалось, она мысленно проклинала парня, хотя её вмешательство в его личную жизнь уже было самим по себе проклятьем. — Почему ты всегда мне сопротивляешься?

— Ты не можешь руководить моей жизнью только потому, что дала мне её, — его слова заставили мать вдруг нахмуриться. Она застыла с недоумевающим выражением на лице, будто подобное умозаключение было до глупого абсурдным. Ей сложно было взять вдомек, что это была правда, которую только и нужно было, что принять, как единственную и неопровержимую. Это был ответ на все её вопросы, что она мимоволи задавала самой себе, и искала ответ, что оказался так очевидно прост.

— Кларисса, пора подавать десерт, — мистер Кромфорд взбежал по лестнице, став невольным свидетелем сцены безмолвия жены, у которой на всё было своё возражение. Похоже, он обыскался её, покуда Джеймс заметил на его лице тень облегчения, что не вторило по-прежнему озадаченному выражению матери. — Похоже, на кухне есть некоторые проблемы. Тебе лучше спуститься и узнать, что случилось, — осторожно продолжал, будто понял, что своим появлением что-то нарушил.