Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll" - Страница 199

— Я хотела найти тебя, — выпалила первое, что пришло в голову. Звучало, как оправдание, в котором он не нуждался. Они шли быстро, и её снова начало тошнить. Она едва поспевала за большими торопливыми шагами парня. Казалось, упадет прямо по дороге.

— Здесь? — Джеймс горько усмехнулся, покачав головой. — Должно быть, Алисса помогала тебе с этим.

Они оказались у чёрного выхода, о существовании которого Фрея и не подозревала. Стоило им оказаться на улице, как Джеймс отпустил её, спрятал руки в карманы и вышел вперед. Теперь ей стало ужасно холодно, и она бегло начала застегивать пуговицы на пальто, пытаясь поспеть за парнем, который и не думал её ждать.

— Куда ты идешь? — Фрея схватила его за рукав, прежде чем уцепиться за руку и идти с ним вровень, что по-прежнему выдавалось затруднительным. Ударивший в лицо свежий воздух, помог избавиться от тошноты, что медленно её оставляла. Голова тем временем всё так же кружилась.

— Это всё, что ты хотела бы у меня спросить? — его голос выдавал нетерпимость и злость. Кроме того Джеймс был уставшим, наверное, в большей мере, нежели она. Фрея пыталась не обращать внимания на его агрессивный тон, что было крайне сложно. Это делало голос внутри её головы лишь громче. Он пускал по телу неприятную дрожь и заставлял кровь в жилах замерзать — «Оливер умер». — Мой брат застрелился прошлой ночью, а тебе только интересно, куда я иду.

— Я была там же, где и ты…

— Нет, ты сразу свалилась в обморок. Ты не видела того же, что и я, — произнес с упреком.

— Ты хотел бы, чтобы я это видела? — Джеймс тяжело вздохнул, но с ответом не торопился. Очевидно, он ждал жалости или оправдаиния, но наверняка не встречного вопроса, что внезапно поставил его в тупик. Парень даже идти стал медленее, из-за чего ей идти стало намного проще.

— Нет, — пробурчал едва слышно. Джеймс даже посмотрел на неё украдкой, будто ожидал заметить на лице победную улыбку, но Фрея смотрела на него с расстеряностью. Её глаза говорили о том, что она понятия не имела, как ей стоило себя вести, о чем спрашивать и что вообще делать. Джеймс окончательно признал своё поражение, когда достал из кармана руку и переплел их пальцы вместе. — Отец скоро должен быть в городе. Нам лучше встретить его вместе. Тебя он будет в большей мере рад видеть, чем меня.

Фрея не стала спорить, хоть и не была слишком охотной ко встрече с мистером Кромфордом. Не представляла, как должна была смотреть ему в глаза после всего произошедшего, пытаться что-либо ему объяснить или же утешить. Заведомо чувствовала себя обманщицей, с ролью которой справлялась не так уж хорошо. Боролась с собой, чтобы не поддаться соблазну отпустить руку Джеймса и уйти из страха встретиться с мужчиной, который был к ней добрым, когда она едва ли того заслуживала. Фрее было не по себе, и она сжала ладонь Джеймса сильнее, чувствуя, как нуждалась в нем намного больше, чем он в ней.

— Миссис Кромфорд будет с ним?

— Надеюсь, нет. Иначе дело не обойдеться без скандала.

К счастью, мистер Кромфорд приехал в одиночку. Он признался, что не стал тревожить жену плохими известиями, что вряд ли было к лучшему, потому что скоро ей пришлось бы узнать. Фрея чувствовала себя неловко, когда мужчина первым обнял её, затем в знак приветствия поцеловал в обе щеки, что было вовсе лишним, и только после этого протянул открытую ладонь сыну. Затем же большую часть времени оставался молчаливым.

Они поехали в больницу, где он опознал тело и подписал нужные документы. Фрея оставалась снаружи, неуверена смогла бы вытерпеть хотя бы один взгляд в сторону друга, который ещё сутки назад был живым — дышал, ходил, говорил. Невольно узнала, что выстрел пришелся в голову, а потому лицо Оливера было едва распознаваемо.

Он разнес себе мозги, потому что именно они были источником всех проблем — там рождались все сомнительные мысли, жили страхи и возникали самые темные побуждения. Не сердце, а разум мешал ему. Им он любил и ненавидел, сквозь него пропускал все чувства и распознавал внутри себя эмоции. Рассудок был источником всего, из-за чего поддерживать его здравым требовало больших усилий, с чем справлялись немногие. Фрея чувствовала будто её рассудок был давно уже воспаленный, но привести его в норму не находила в ближайшее время разумным.

После они заглянули в закусочную, где зачастую бывали. Их троица быстро привлекла внимание тех, кто знал Джеймса хотя бы в лицо, каковых оказалось достаточно много. О Фрее в последнее время тоже были наслышаны. Она не подозревала, что о ней болтали люди, впрочем и вряд ли хотела быть посвященной в местные сплетни. Тем не менее, компания мистера Кромфорда посеяла новые слухи, что уже давно были правдой, в которую они оба всё ещё с трудом верили — Джеймс и Фрея были обручены, что оставалось неофициальным решением.

Они заказали одно и тоже, и лишь Фрея не могла притронуться к еде. Её снова начало тошнить, стоило запаху жареного подняться в воздухе и ударить по чуткому обонянию. Мистер Кромфорд, проголодавшийся с дороги и нервов, съел две порции, Джеймс справился с одной.

Их диалог был скучным и неинтересным, будто им не было чего сказать друг другу. Фрея ожидала от мужчины распросов, но он в них будто бы не нуждался. Казалось, он ожидал подобного, что было по-своему жестоко. Мистер Кромфорд не был глубоко ошарашен или удивлен смертью младшего сына, чего и Джеймс не находил таким уж странным. Казалось, подобная хладнокровность была для обоих в порядке вещей.

— Тебе нехорошо? — спросил Джеймс, коснувшись под столом её колена. — Ты совсем ничего не сьела.

— Не хочу, — Фрея отодвинула от себя тарелку, поймав на себе внимательный взгляд мистера Кромфорда. — Я совсем не голодна. Мне будет достаточно всего лишь чашки чая, — она выдавила неуверенную улыбку, которой никто не поверил.

— Будет лучше выпить воды с лимоном, если вас вдруг мучает тошнота, — произнес мужчина, что заставило её удивиться его проницательности, но, в конце концов, взять себя в руки, покачать головой и вежливо отрицать то, что было правдой. — Ваше право, мисс. Но со здоровьем я не советовал бы шутить.

— Спасибо за заботу. Джеймс, закажи мне, пожалуйста, чай. А я отойду всего на пару минут, — Фрея снова выдала неуверенную улыбку, прежде чем подняться на ватных ногах из-за стола и двинуться в сторону уборной.

Наклонилась над раковиной, плеснула в лицо немного холодной воды и дала себе несколько минут, чтобы перевести дыхание, прежде чем через двери ввалилась группа хохочущих девчонок, которые тут же умолкли, стоило им заметить её. Затем они начали перешептываться, обсуждая девушку, будто её там не было, что было ей хорошо знакомым. Фрея привыкла к подобному в школе, но здесь с этим ещё не встречалась. Не сказав и слова, она вышла из уборной, направившись обратно.

Джеймс и мистер Кромфорд что-то живо обсуждали, наклонившись над столом. Стоило им заметить её краем глаза, как выпрямились на месте и прекратили разговор, что позволило удостовериться, что они обсуждали именно её, из-за чего Фрея почувствовала себя ещё хуже. Их резкое молчание прошло сквозь неё электрическим током. Заняв своё место, она перевела взгляд с одного на другого, но оба не подавали никаких знаков, будто были в странном сговоре.

— Как ты? — рука Джеймса снова оказалась у неё на колене.

— О чем вы говорили, пока меня не было? — решилась спросить напрямую. Фрея положила свою ладонь поверх ладони парня, словно это должно было не дать ему избежать ответа, что было глупо.

— Об Оливере, — первым ответил мистер Кромфорд. — Кажется, он никогда не был готов к жизни.

— Что вы имеете в виду? — Фрея нахмурилась, вопросительно глядя на мужчину. В то же время освободила ладонь Джеймс, чтобы облокотиться о стол и подпереть сжатыми вместе руками голову.

— Он был ранимым. Слишком близко принимал к сердцу даже то, что его напрямую не касалось. Был по-своему эгоистичен и высокомерен, но совершенно не в привычном значении того слова, — он бросил взгляд на Джеймса, будто мысленно сравнивал обоих сыновей. — Отчасти он был мечтателем, который совершенно не знал, как устроен мир. Тот, что его окружал, выдумывал сам. Всякое напряжение было для него слишком сильным. Порой у него случались нервные срывы прямо посреди уроков, что, обычно, было единственной причиной, по которой мне приходилось приезжать к нему в школу.