Дело всей жизни (СИ) - "Аксара" - Страница 33

— Мы немного не рассчитали, — Шэй улыбнулся. — А что, тебе уже донесли?

Хэйтем раздраженно стянул с рук перчатки, отбросил их на кресло и принялся стягивать узкий шарф. От шляпы он избавился, видно, еще в холле.

— Я провел полдня в судоходной компании, пытаясь навести справки об «Аквиле», — он поморщился. — Чего я только ни выяснил! В том числе, кстати, что какой-то подозрительный «француз» с абсолютно нефранцузским произношением отправил в Нью-Йорк не менее странный груз — судно для местечкового мореплавания, которое можно купить в любом порту.

— Не в любом, — возмутился Шэй. — Я весьма требовательно подошел к выбору корабельных дел мастеров, прежде чем остановился на конторе мистера Дюпюи. И потом, я что, на француза похож?!

— Тебя описали как «бродягу с бульдожьим лицом», — мстительно припечатал мистер Кенуэй.

— Почему с бульдожьим-то?! — окончательно оскорбился мистер Кормак. — У меня что, слюна капает и брыли свисают?

— Таким ты кажешься со стороны, — ядовито усмехнулся Хэйтем, разводя руками. — Но, вероятнее, дело просто в том, что для утонченных французов ты слишком груб.

— А что с «Аквилой»? — Шэй не стал заострять внимание на некоторых утонченных англичанах.

— Ты прав, как сквозь землю провалилась, — вздохнул мистер Кенуэй, разом теряя запал. — И, признаться, это несколько меня беспокоит. Атлантика велика, и бриг, потерпевший бедствие, мог исчезнуть под водами без следа, но… Но в прошлый раз было так же.

— И я сам его упустил, — с досадой мотнул головой капитан Кормак. — Всплывет потом где-нибудь… Такое часто всплывает.

— Шэй, — Хэйтем поморщился. — То, что ты не сказал этого вслух, не означает, что о ходе твоих мыслей нельзя догадаться. Надеюсь, ты хотя бы не позволял себе лишнего при моем сыне. Кстати, где Коннор? У себя?

— В саду, — отрапортовался Шэй. — С друзьями. Обещал скоро быть.

— Пора разгонять эту шайку, — мистер Кенуэй повернулся было к двери, но приостановился и замер. — Хотя нет. Сначала скажи, во что вы вляпались сегодня, потому что в историю о том, что ты попытался штурмом взять кордебаталию, я не верю.

Шэй глубоко и шумно вздохнул:

— Говорю же, немного не рассчитали и ободрали чужой борт. Я сразу предложил капитану возместить убытки — и возместил, он не имеет ко мне претензий.

Хэйтем тоже вздохнул:

— Что-то подобное я и предполагал. Как и то, что Коннор, конечно, попросится за штурвал. Можешь не пытаться его выгораживать… Что я, сына не знаю? Я знал это еще до того, как ваша коляска исчезла за поворотом. Деньги я тебе верну, не привык быть в долгу.

Мистер Кенуэй глянул на возлюбленного мрачно:

— Хэйтем…

— Шэй.

Мистер Кормак улыбнулся:

— Я все равно не назову тебе суммы, а тем сотням гиней можешь не верить. И можешь не спрашивать Гиста, он мой старпом, он мне предан.

— Гист — тамплиер, и я могу допросить его как магистр Ордена.

— Ничего важного он тебе все равно не скажет.

Проигрывать мистер Кенуэй не любил, и только досадливо поджал губы. Прошествовал к окну и выглянул. В стекле отражались свечи, в саду ни черта было не разобрать, и он открыл створу, впуская прохладный весенний воздух и чутко вглядываясь в темноту.

Но тут оказалось, что и вглядываться особо не надо. Со стороны беседки, где явственно мерцал красноватый огонек чьей-то трубки, раздался вдохновенный мальчишеский голос:

— И тот — грот-мачтой его во все дыры — ка-а-ак заорет! Я сразу выворачивать начал…

Повисла тишина, только из сада еще несся столь же цветистый и счастливый рассказ.

Шэй даже зажмурился. Он ожидал всего — от едва слышного шипения до простой человеческой затрещины, однако вместо этого услышал шаги. И сразу открыл глаза.

Хэйтем опустился в кресло, куда до того кинул перчатки, и даже не заметил, на что садится. Он сжал пальцы на переносице и тяжело вздохнул.

Шэй осторожно подобрался ближе. Убить Хэйтем не убьет, но доставить множество неприятных минут вполне может — и после недолгого колебания Шэй опустился рядом с креслом на одно колено.

— Хэйтем, — позвал он, и голос прозвучал растерянно и виновато. — Это… вышло случайно.

— Чему еще ты успел его выучить за эти несколько часов? — отчаянно и одновременно угрюмо вопросил мистер Кенуэй. — Пить ром? Брать суда на абордаж?

— Я бы не успел, — обезоруживающе улыбнулся капитан Кормак. — Прежде чем мне удалось впервые взять судно на абордаж, трижды пришлось удирать. Не такая это простая наука. И ром мы не пили. И вообще ничего не пили, хотя парни из команды то и дело пытаются его подзуживать.

— Помолчи, Шэй, — вздохнул Хэйтем. — Мало мне было тебя. Уже второй пират в доме.

— Коннор не пират, — покачал головой капитан Кормак. — Чтобы бросить такое обвинение в лицо, нужно быть готовым к вызову. На дуэль или как повезет. Коннор просто пока не слишком умелый рулевой, а я… Пока мне не пришлось заговорить с капитаном того фрегата, что мы поцарапали, я не сказал ничего такого, за что тебе бы тебе пришлось краснеть. Тот краснорожий ругался на чем свет стоит, и я… Да, черт возьми, я был вынужден ему ответить тем же, иначе дело могло бы кончиться скверно.

Мистер Кенуэй печально покачал головой, и Шэй мягко продолжил:

— Коннор никогда не сможет встать за штурвал, если не будет готов дать отпор. Возможно, даже таким, как я. Когда он подрастет, то поймет, что ругательства не делают его взрослее и привлекательней для остальных. Но уметь-то должен!

— Может быть, — Хэйтем наконец отнял руку от лица, и стало видно разбегающиеся от века к виску морщинки. — Мой отец… он был таким же. Я помню его — высокого, сильного мужчину, от которого пахло морской солью, дешевым табаком и крепким пойлом. Отец был груб и заносчив, но научил меня не отступать ни перед чем. Берч легко убедил меня, что такому человеку многие желали зла — и он так и не понял, за что я его убил. Все пытался оправдаться, что убить грозу морей Кенуэя было нужно и важно. Может, и так. Дело было не в том, что мой отец был ассасином, а я стал тамплиером. Я не простил Берчу обмана, Шэй. И судьбы своей сестры, о которой он даже не вспомнил.

— А что с твоей сестрой?.. — Шэй хотел было взять Хэйтема за руку, но не рискнул. — Ты никогда не говорил про нее. Как она?..

— Жива, живет в Лондоне, — мистер Кенуэй втянул воздух носом. — Дженнифер старше меня, и она знала, что отец был ассасином. Она так и не смогла мне простить того, кем я стал. Точнее, кем я остался. Я, даже узнав, что меня обманывали, принял решение остаться в Ордене, остаться тамплиером. Она так и не поняла, насколько это было важно для меня. Мы с Дженнифер переписываемся — не слишком часто. Больше про книги и цены на чай.

— Многовато вокруг тебя ассасинов, — невесело пошутил Шэй.

— Мой отец, похоже, был прекрасным образчиком того, как широко можно трактовать Кредо, — скривился Хэйтем.

— Как раз это я знаю, — хмыкнул Шэй. — Насколько широко трактуется Кредо.

— Я не унаследовал ни тяги к морю, ни желания жить на широкую ногу, подразумевая под удовольствиями только грязь, — Хэйтем распрямился. — Говорят, что подобные особенности передаются через поколение. И искренне надеюсь, что Коннор ограничится тягой к морю.

— Коннор вполне честный и неплохой парень, — Шэй улыбнулся. — Немного наивный, но это не тот недуг, который надо лечить с детства. Успеет еще.

— Да, я слышал этого наивного, — Хэйтем, видно, несколько свыкся с мыслями. — Интересно, Коннор вообще понимает, что он несет?! Никогда не практиковал телесные наказания, но, кажется, недалек от этого. И тебя бы… тоже.

— Меня — можешь, — Шэй фыркнул. — Во-первых, мне не привыкать. Во-вторых, иногда ты так на меня смотришь, что лучше в челюсть.

— Я запомню, — бросил мистер Кенуэй. — Ну что, зовем этого малолетнего бандита в дом? Или ты еще что-то хочешь мне сказать?

Шэй хотел уже было согласиться, раз уж возлюбленный дошел до понятия «мы», но вдруг понял, что…

— Да, хочу сказать, — теперь Шэй в глаза не глядел. — Когда решал проблемы с капитаном фрегата, я… назвал Коннора своим сыном. И верил в это.