Волчье (СИ) - "Happy demon" - Страница 48

Кажется, Странник успел подхватить меня до того, как я достигла земли…

========== Глава 9 ==========

Почему-то первым чувством, которое вытолкнуло меня из пульсирующей темноты, укрывшей сознание плотным пологом, была жажда. Она раздирала когтями легкие, скребла по горлу, заставляя буквально задыхаться, а невыносимо сухой язык судорожно скользил по таким же пересохшим губам, которые слиплись и совсем не желали размыкаться. В висках пульсировало, словно кто-то гремел над головой в огромный колокол, в спину упиралась какая-то острая ветка, а в груди при каждом вздохе подозрительно свистело, однако старательно прислушавшись к своим ощущениям, я поняла, что чувствую себя вполне сносно.

Грудь, крепко чем-то стянутая, очевидно, плотной повязкой, уже не болела, от страшной раны наверняка остался едва заметный след, который со временем должен был и вовсе исчезнуть, а прохладный ветерок ерошил волосы, отбросив их на щеку и щекоча чувствительную кожу. Где-то неподалеку потрескивал костерок, я слышала чье-то хриплое дыхание и мелодичное пение птиц, но заставить себя открыть глаза не могла. В голове было абсолютно пусто, ни единой мысли не вспыхивало во все еще немного замутненном сознании, а на удивление покорная волчица, свернувшись в груди в клубок, сонно посапывала, спрятав бесстыжие глаза под пушистым хвостом. Это вызвало у меня лишь мысленную улыбку, но я тут же нахмурилась, почувствовав, как жажда, не стихающая ни на минуту, наоборот, лишь усиливается с каждым мгновением.

Не в силах справиться с ней, я неловко повернула голову и тут же тихо застонала, когда даже такое простое движение отозвалось подкатившей к горлу тошнотой.

— Ты очнулась? — мелькнула тень, кто-то переступил тяжелыми сапогами по земле, приближаясь ко мне, и я скорее почувствовала, чем увидела, как кто-то опустился рядом на колени. — Тише, не пытайся подняться, ты еще слишком слаба.

— Пить… — едва слышно выдохнула пересохшими губами, чувствуя, как слабо и неохотно шевелится язык, и тут же вздрогнула от неожиданности, когда сильные руки приподняли слабое тело. Горлышко бурдюка прижалось ко рту, несколько капель воды скатились по горлу, и я принялась жадно пить, чувствуя, как с каждым глотком сознание понемногу проясняется.

Звон в голове прекратился, липкий туман, сковавший виски, отступил, и я, наконец, смогла сделать полноценный вздох, широко распахнув глаза. Над головой, спрятанное густой листвой, виднелось искрящееся золотыми звездами небо, яркие языки пляшущего на хворосте костра отбрасывали на растущие вокруг деревья яркие, забавные тени, а к моему лицу, не пряча тревоги, поселившейся в серых глазах, склонился Арагорн. Именно он держал меня на руках, напоив свежей водой, темные спутанные волосы свисали вниз, почти касаясь моих скул, и в его объятиях почему-то было тепло и безопасно. Я невольно вспомнила Элладана и Элрохира, вспомнила, как засыпала на широкой груди названных братьев, утомившись после детских проказ, и чувство острой тоски сейчас подступило к глазам предательскими слезами, которые я попыталась поспешно смахнуть, чтобы никто не видел моей слабости.

— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоено спросил Арагорн, по-прежнему не выпуская меня из своих рук, и лишь шумно выдохнул, когда я легко улыбнулась в ответ, коротко кивнув.

— Все хорошо, можешь не волноваться.

Тело все еще было слишком слабым, но упрямства мне было не занимать, и я с помощью Странника осторожно села, оглянувшись по сторонам. Костерок, привлекший мое внимание, полыхал в тени большого замшелого валуна, и я вдруг с удивлением осознала, что нахожусь в уже знакомом лагере, который мы разбили, сойдя с лодок. Острый серп луны подмигивал с высокого, удивительно чистого неба, испещренного мириадами звезд, прохладный ветерок гнал поблескивающую рябь по темному зеркалу реки, а в паре шагов от моего импровизированного ложа, обустроенного в уютном закоулке между широких корней исполинского дерева, обнаружились и крепко спящие члены нашего отряда. Гимли громко похрапывал, даже во сне сжимая древко своей внушительной секиры, неподалеку от него, завернувшись в зеленый плащ, дремал Леголас, уронивший подбородок себе на грудь, а справа, у покрытого мхом камня…

Сердце забилось быстрее, и я гулко сглотнула, не справившись с захватившими меня эмоциями.

Сложив руки на груди и даже во сне сильно хмурясь, напротив меня спал целый и невредимый Боромир, и увидев его, я испытала просто немыслимое облегчение, чувствуя, как отступают последние страхи, до этого сковывающие сердце. Между темных бровей залегла глубокая складка, из-за пляшущих на знакомом, изученном до малейшей черточки лице теней бледная кожа казалась болезненно-серой, а под глазами темнели мешки. Пробежавшись взглядом по телу мужчины, я подметила уже знакомую рану на правой руке, надежно перевязанную отрезком ткани, довольно вздохнула, не увидев больше никаких повреждений, и тут же помрачнела лицом, с трудом представляя, что будет теперь.

После всего произошедшего, после того, как гондорец, наконец, узнал, кем была его белоснежная любимица… Насколько сильно разозлится он на меня за мою бесстыдную ложь, насколько сильным будет его неприязнь к девушке, обманывавшей его все это время?..

Его и остальных.

Взгляд вновь пробежался по спящему лагерю, и я сильно нахмурилась, взглянув на Арагорна.

— Где полурослики? — забавно сопящих хоббитов в поле зрения не наблюдалось, их судьба беспокоила меня отнюдь не меньше, чем судьба остальных, а стоило только вспомнить, когда я видела ребят в последний раз… В груди болезненно заныло, и от того, как на мгновение опустил взгляд Арагорн, спокойнее мне не стало.

— Фродо и Сэм отправились к Мордору самостоятельно, а Мэри и Пиппина похитили урук-хаи, напавшие на нас, — ответил мужчина, и я тут же округлила глаза, посмотрев на него, как на безумца.

— Что?!

— У Фродо свой путь, Илва, — теплая, широкая ладонь Странника легла на мою руку, крепко сжав тонкие пальцы, и воин проникновенно заглянул мне в глаза. — Кольцо теперь недосягаемо для нас, для любого, кто мог попасть под его влияние, а Фродо… Он силен, намного сильнее, чем многие из нас, он справится, — по лицу Арагорна скользнула едва заметная тень, короткий взгляд, брошенный на спящего Боромира, заставил меня почувствовать себя неуютно, но мужчина тут же вновь повернулся ко мне, сменив тему. — Мы сейчас куда нужнее Мэри и Пиппину, урук-хаи забрали их с собой, и мы должны их спасти. Нас разделяют почти целые сутки, но если пойдем налегке и не будем задерживаться, то сможем нагнать их отряд.

— Это моя вина, из-за меня вы задержались в этом лесу, не сумели сразу отправиться им на помощь, — покачала я головой, спрятав лицо в ладонях и запустив пальцы в волосы. Неприятное, липкое чувство стыда поспешило захватить сердце в свои объятия, сжимая его крепко-крепко, причиняя почти физическую боль. — Если бы не я…

— Эй, не говори так, слышишь? — возразил Странник, приподняв мой подбородок и заставив посмотреть на него. Моя расстроенная мордашка вызвала у мужчины кривоватую улыбку. — Ты прошла с нами этот путь, ты сражалась наравне с остальными, и мы не могли просто так бросить тебя после всего, что ты сделала, — воин немного отстранился от меня, окинув изучающим взглядом, и под ним я смущенно вспыхнула, не зная, куда деться после столь теплых, искренних слов. — К тому же, ты на удивление быстро восстанавливаешься. Рана была серьезной, я думал, ты еще долго не придешь в себя.

— Особенности натуры оборотней, на мне все заживает, как на собаке, — легко пожала я плечами, а после, опустив взгляд, удивленно уставилась на свое тело, с которого, стоило мне сесть, сползло теплое покрывало. Знакомая светло-серая ткань плотной рубашки плохо спасала от холода, а отбросив широкое полотно, в которое была закутана кем-то, как в кокон, я убедилась и в наличии черных штанов. Рядом на мелкой гальке стояли высокие сапоги с витиеватой шнуровкой. — Меня переодели?

— Ты была обнажена, а ночи холодные, мы беспокоились, что ты можешь замерзнуть, да и… Я перевязал рану на груди и одел тебя в те вещи, которые сумел найти в твоем мешке, — кажется, Арагорн окончательно смутился под моим вопросительным взглядом и порывисто запустил пятерню в свои спутанные волосы, растрепав их еще больше. — Прости, я хотел сделать, как лучше.