Зеленый фронт (СИ) - Агишев Руслан - Страница 52

Бывший загородный дом графа Воронцова к началу июля окончательно растерял остатки былой роскоши. Бытовало мнение, что если уж господский дворец устоял и при бывших беспризорниках, обосновавшихся тут, то стоять ему вечно. Однако, начавшаяся война полностью перечеркнула эти надежды.

Ожесточенные бои оставили на некогда белоснежных колоннах огромные рваные раны, из которых выглядывал красный кирпич. Рассыпались в мелкую крошку завитые кругляшки, украшавшие верх портика. В добавок, от прямого попадания танкового снаряда обрушился целый угол здания. Тем не менее, командующий 40-ым танковым корпусов генерал фон Гейр выбрал именно этот дом в качестве своего штаба. Как оказалось руководствовался он совершенно практичными соображениями — большой простор бывших господских комнат и чрезвычайно выгодной расположение дома.

— Но, господин генерал, позволю себе заметить, что 24-ый танковый корпус уже в тридцати километрах от Оскола, — длинные пальцы цепко держали витую телефонную ручку. — Еще одно усилие и мы соединимся с частями 48-го танкового корпуса. Это будет котел — шах почти для всего фронта! — в ответ трубка изрыгнула что-то совершенно непечатное, от чего лицо старого солдата вытянулось еще больше. — Так точно! 40-му танковому корпусу повернуть в северное направление для соединения с 4-ой танковой армией. Так точно! Немедленно отдам приказ!

После этих слов телефонная трубка легла на свое место с несколько большим стуком, чем обычно. Генерал недовольно посмотрел на телефонный аппарат и раздраженно пробормотал:

— Старею… Начинаю терять выдержку. Кессель!

В дверь буквально влетел подтянутый адъютант генерала. Все своим видом он демонстрировал, что готов исполнить совершено любой приказ генерала.

— Готовьте приказ, Кессель. Как можно скорее он должен быть доведен до командующих соединений, — в руках адъютанта словно по мановению волшебной палочки из ниоткуда появился блокнот. — Проверить боезапас и горючее, приготовиться к длительному маршу. Срок сутки! Через двое суток мы уже должны соединиться с 4-ой танковой армией в 21 квадрате. Ты еще здесь?

— Мой генерал, к вам пытается прорваться тот самый майор, — слегка замялся Кессель. — Я не пускал его, как вы и велели… Так точно!

Дверь вновь открылась, правда уже по-хозяйски, широко, без опасения, что кого-нибудь заденет и на пороге появился Вилли фон Либентштейн. Только насколько разительна была перемена, произошедшая с некогда щеголеватым и самодовольным офицером. В первые секунды генерал даже не сразу поверил, что Вилли фон Лебентштейн и тот, кто вошел в его кабинет, одно и тоже лицо. Землистый цвет лица, глаза на выкате, шаркающая походка, и все это, на фоне измазанного в грязи порванного в нескольких местах кителя.

— Кажется, дорогой майор, — не смог отказать себе в удовольствие и рассмеялся генерал. — В прошлую нашу встречу вы выглядели более свежо что-ли… или на вас было одето что-то другое…

Майор нашел в себе силы, чтобы тоже улыбнуться в ответ.

— У меня, мой генерал, просто был очень тяжелый день.

— Да… Удивили вы старика… Признаюсь, не ожидал от вас такого! — фон Гейр окончательно развеселился. — А почему вы один? Где мой человек? Почему с вами нет капрала Зонке. Где эта толстая задница? Снова упился в свинью, наверное… Говорите, говорите, чего молчите! Ну, не съели же вы его?!

Молча Вилли добрался до глубокого кожаного кресла, где с кряхтением устроился. Потом потянулся к небольшому столику, где, мгновенно вспомнил генерал, стоял его любимый коньяк, и налил себе полную рюмку.

— Какой чудесный напиток! Просто амброзия. Напиток богов, — проговорил он, смотря на солнце через янтарный напиток. — А вы, господин генерал, чрезвычайно прозорливы. Вашего капрала съели, ну или почти съели… Ха-ха-ха-ха! Теперь, кажется, пришло время рассмеяться мне! Этого неповоротливого жирного урода просто сожрали! — Майор даже хрюкнул от удовольствия, сделав еще один затяжной глоток. — Представляете, сожрали! И судя по его диким воплям, они сделали это живьем! Ха-ха-ха-ха!

Генерал окаменел. Так с ним еще никто не разговаривал! «И кто? Этот выскочка, толком-то и пороха не нюхавший? — его глаза метали молнии на ничего не подозревавшего Вилли. — Да пусть засунет эту бумажку в … Нет лучше пристрелить этого наглеца! Война все спишет…».

Расстегнуть кобуру секундное дело. Еще меньше времени нужно для того, чтобы прицелиться и нажать на курок. Хотя с такого расстояния можно было и не целиться. Каких-то пара метров!

Бах! Бах! Грохот выстрелов сотряс воздух! Сразу же в дверь вломились дюжие гренадеры во главе с адъютантом, размахивающим вальтеров. «Молодец! — автоматически зафиксировал генерал. — Надо запомнить».

— Все нормально, — негромко произнес генерал, засовывая пистолет в кобуру. — Я повторяю, что все нормально!

Все мигом убрались, оставив генерала и приумолкнувшего майора, держащего в руке остатки бокала с коньяком.

— Надеюсь вы поняли, дрогой майор, что в таком тоне со мной разговаривать нельзя, — прошипел генерал — прусская косточка, даже в ярости путавшийся демонстрировать отменную выдержку и хладнокровие. — Еще одно слово в таком тоне и вас не защитят ваши бумажки! А теперь быстро и связно отвечайте на вопрос, что, черт побери, случилось с моими солдатами?

Майор глядел на него уже совершено другими глазами. Перед ним определенно был равный противник, если даже не в более тяжелой весовой категории. «Вот оказывается, почему его называют сумасшедший старик, — промелькнуло у него в мозгу. — Тогда от такой бестии надо держаться на расстоянии».

— Господин генерал, — Вилли встал на вытяжку. — В ходе выполнения командования в населенном пункте Береза был атакован крупными силами противника. Мною было замечено, что это скорее всего нерегулярные части… Практически все были одеты в гражданское, лишь некоторые находились в форме. Определенно это было население одной из окрестных деревень с примкнувшими к ним окруженцами. В завязавшемся бою капрал Зонке и сопровождавшие меня солдаты погибли прикрывая мой отход. Ходатайствую о награждении капрала Зонке к железному кресту за проявленное мужество!

Услышав такое, генерал отвернулся от него и прошелся до двери. Потом четко развернулся и, дойдя до своего кресла, уселся в него.

— Значит, вы, майор, утверждаете, что сопровождавший вас группа гренадеров с танковым усилением была уничтожена каким-то отребьем? — генерал скрестил пальцы, пристально рассматривая стоявшего перед ним майора. — Я вас правильно понял?

Что-то нехорошее появилось в глазах командующего 40-ым танковым корпусом. Это «что-то» было настолько нехорошим, что Вилли постарался вытянуться еще больше.

— Господин генерал, это скорее всего были окруженцы, — его голос предательски задрожал. — У них был даже пулемет!

Бац! Удар кулака был, конечно, силен, но столешница из моренного дуба даже не шелохнулась.

— Хватит! Я сказал — хватит! — заорал одновременно с ударом генерал. — В тылу у наступающей немецкой армии гибнет целый отряд! Как это понимать?! В преддверии наступления какие-то недобитки убивают моих ребят! Хватит! Я больше не хочу никого терять! Кессель! Кессель, где тебя черти носят!

Многострадальный дверь в этот раз открылась точно также. Майору даже показалось, что слетит с петель.

— Пусть незамедлительно размножить и расклеить приказ для местного населения! За найденное в доме оружие — расстрел! За укрывательство врагов Рейха, коими автоматически считаются все военнослужащие Советской армии, комиссары, евреи, партизаны и им сочувствующие, — расстрел! За не доносительство — расстрел! За нападение на немецкого военнослужащего расстрел! С сегодняшнего дня на территории любого населенного пункта, где располагается хоть один солдат 40-го танкового корпуса, будут браться заложники! В случае, если пострадает хоть один солдат или имущество Рейха, будут расстреливаться заложники!

Загрохотав сапогами, Кессель умчался.