Правила первокурсницы (СИ) - Сокол Аня - Страница 35

Комната, оказалась похожей одновременно на малую гостиную и на спальню. Нет кровати, слава богиням, не наблюдалось, но рядом с диваном стоял небольшой туалетный столик с фаянсовой чашей, куда девушка налила воду. А когда я склонилась и стала смывать с рук пыль, схватила щетку и принялась торопливо чистить юбку. Пусть неумело, зато с лихвой компенсируя это старанием.

Через несколько минут она подала мне полотенце, в уголке которого золотой нитью была вышита голова волка. Я смотрела на вензель, словно не решаясь прикоснуться мягкой тканью к лицу, а когда прикоснулась, на белом полотенце остались серые разводы.

— Лучше не станет, — расстроено сказал Элиза, и я повернулась к зеркалу.

Лицо посерело от пыли, которую так и не удалось смыть до конца. Губы, которые я в волнении то и дело закусывала, стали ярко алыми. Несколько растрепанных прядей торчали из-под шляпки, придавая мне сходство с ведьмой из старых сказок кормилицы Туймы.

— Ох, леди, мы это надолго запомним.

— Я тоже.

— Вы потеряли перчатки, — расстроено сказал Элиза, — Но если хотите, могу послать кого-нибудь в ближайшую лавку.

— Не стоит. — Я задумчиво коснулась пояса, пробежалась пальцами по пузырькам с компонентами. — Маги не носят перчаток. Да и вообще, нам лучше поторопиться.

— Ох, леди, — девушка едва не рассмеялась, — без вас не начнут. Раз уж вас объявили свидетелями, то придется письменно засвидетельствовать… — Она вздохнула. — Как жаль молодого джентльмена, пропадет ведь на каменоломнях. Вы хорошо его знаете?

— Хорошо. Но хотела бы лучше. — Я отвернулась от зеркала.

— А остальных? — уточнила Элиза и тут же пояснила: — Просто один из них так на вас смотрит, леди, как голодающий пес на кусок мяса, мне прям не по себе.

— Они и есть псы, — с этими словами я подошла к двери, но прежде чем девушка распахнула ее передо мной, спросила: — Вы часто такое видите? Часто ли претендуют на родство с Муньерами?

— Что вы, леди, — она даже взмахнула руками. — Последний раз лет пять назад явился один смельчак. Только я в тот день не выходила в присутствие, — в ее голосе появилась досада. — Но уж сегодня… Об этом точно напишут в Эрнестальском вестнике. Напишут, что снова нашелся претендент…

«Да, напишут, — подумала я. — «Напишут, что нашелся еще один претендент для отправки на каменоломни».

Она открыла дверь, и мы снова оказались в малом зале, миновали валяющиеся на полу конторские шкафы, над которыми вздыхал один из служащих, и остановились у арки, что вела в главный зал. Прежде чем войти, я бросила взгляд на статую, ее голова все так же была повернута к дыре в стене.

Главный зал совсем не изменился с тех пор, как мы были здесь с Мэрдоком. Поправка, мы были здесь с Крисом, который отказался предъявить служащему черный клинок не только потому, что его у него не было, но и еще потому, что на один из ножей была прикреплена личина.

И пусть столы стояли на тех же местах, те же работники сидели за ними и заполняли бумаги, арка с отвернувшейся сейчас статуей, словно вся эта скучная повседневность ей надоела, располагалась на прежнем месте… И все же сегодня все было иначе. Было тихо. Настолько тихо, что было слышно, как скрипят перья.

Мистер Вильетон устроился за центральным столом, Крис сидел напротив, пыльный плащ был перекинут через спинку стула. То один, то другой служащий отрывали глаза от бумаг и бросали в центр зала быстрые взгляды. Свидетели, четверка серых псов, что преследовали Оуэна, расположились на стульях у стены, словно зрители в провинциальном театре, а черноглазый лакей…

— Леди, прошу вас, — услышала я его голос, а спустя секунду увидела сидящим в одном из двух кресел у низкого столика, за которым наверняка так приятно выпить чая, в ожидании служащего с документами. Грязь с плаща пачкала красную обивку. Второе кресло предназначено для меня. Ну, конечно, я же леди. А леди не пристало игнорировать столь вежливое приглашение, хотя так и хотелось пройти мимо и сесть в отдалении, правда, оттуда много не разглядишь. Но как же хотелось «взбрыкнуть», как говаривал папенька, к возмущению маменьки.

И тут я поняла, что на меня снова все смотрят, вздохнула, встретилась взглядом с синими глазами, в которых застыл лед Зимнего моря, и вся эта чепуха перестала иметь значение. Я почти упала в кресло.

Крис отвернулся и произнес:

— Итак…

Я скорее почувствовала, чем увидела, как все в зале замерли, и клерк с пером в руке, и Элиза, оставшаяся стоять у арки, и, кажется, даже статуя. Вот теперь я почувствовала, что нас загнали в угол. Не там, в переулке, а именно сейчас в светлом зале с вензелями и канделябрами по углам. Крис не маг, он и сам это знал, а значит, выхода не было. Все что происходило в зале было отсрочкой, как и сказал черноглазый.

— Готовы? Тогда приступим, — начал управляющий банком.

— Что я должен сделать? — иронично поинтересовался Оуэн. — Пройтись на руках? Вызвать ветер? Выпить расплавленного олова и не умереть?

— Нет, мистер Оуэн, все гораздо проще. Видите эти бумаги? — мужчина указал на два листа гербовой бумаги, что лежали перед ним на столе. Крис кивнул, и мистер Вильетон продолжил: — Вам всего лишь нужно, чтобы я поставил подпись на одном из них. Хотя, простите, я был некорректен. Вам нужно, чтобы я поставил свою подпись вот на этом, — он постучал пальцем по правому листу, — На этом, — рука переместилась к соседнему, — я распишусь сам без всякого принуждения.

Управляющий банком откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и выжидающе посмотрел на Криса, но никакой реакции так и не дождался и кажется, был разочарован. Точно был, я знала это по себе, так как не раз чувствовала то же самое.

— Вам, что даже не интересно, что тут написано?

— Не особенно, — Крис улыбнулся скупо и иронично. Так улыбался папенька, после того, как матушка битый час рассказывала ему, какой замечательный сатин она купила на днях в новой лавке. — Но вы же все равно мне расскажете, не так ли?

— Это моя обязанность, — развел руками мистер Вильетон, его улыбка наоборот исчезла, а тон стал отрывистым и деловым. — Согласно этому постановлению, — рука снова коснулась правого листа, — вы, мистер Оуэн, являетесь последним представителем рода Кейл Гоур Муньер, а посему являетесь наследником не только имени, но и всех активов. Как только я поставлю здесь подпись, все состояние и недвижимость полуночных волков — ваше.

— И только-то? — хохотнул рыцарь. — Не будете ли вы столь любезны, мистер Вильетон, поставить на этом документе свой автограф? — попросил он. — И сэкономим нам всем время.

— Это самая лучшая попытка за… Дайте подумать, за все десять лет, что я возглавляю столичное отделение Эрнестальского золотого банка. Вы будете удивлены, мистер Оуэн, но еще никто не догадался вежливо попросить, все больше угрожали.

— А если я отдам вам половину состояния? — все так же весело предложил Крис, словно мы все сейчас сидели в гостиной и разгадывали шарады.

— А подкупить пытались не раз, хотя надо сказать, ваше предложение самое щедрое. Увы, — управляющий развел руками, а потом снова сложил их на животе. — Я был бы рад помочь, но это не в моих силах. Гербовая бумага не примет ничью подпись, только Муньера и только сделанную моей рукой. Вы же знаете, какой магией обладал род, на родство с которым претендуете?

— В общих чертах, — ответил рыцарь.

— Тогда на всякий случаю поясню. Подпись на этом документе должны поставить вы, но моей рукой. Вы должны выйти из себя и стать мной, как бы бредово это не звучало, — словно извиняясь, закончил объяснять мистер Вильетон.

Так я и знала, что испытание будет магическим.

— А второй документ? Приказ о представлении меня к княжеской награде? — поинтересовался Крис

А черноглазый рядом со мной тихо хохотнул.

— Почти угадали, — с улыбкой кивнул управляющий. — Это акт о вашем добровольном поступлении в собственность Эрнестальского золотого банка.

— Мне нужно заставить вас подписать и его? — удивился барон.