Неправильная сказка - Тебнёва Елена - Страница 17

— Ну же, — нетерпеливо подался вперед мужчина, который, кажется, ничего не слышал, — иди сюда!

«Совсем глупая, да?» — зло перебил его тот же голос:

— Я жду!

«Чем ярче существо или растение, тем оно опаснее», — сердито напомнили мне.

— Пожалуйста, — почти умоляюще произнес мужчина, и я дрогнула было, но резкий оклик привел меня в чувство.

«Ана!»

Йонто. Это же его голос. А этот мужчина в красном — шэт-шан. Тот самый, которого я видела в лагере торговцев. Зачем ему я? Что здесь вообще происходит?!

И я отступила. Шаг, другой… И, когда шэт-шан потянулся за мной, словно куда-то провалилась, нырнула с головой…

И вынырнула в знакомой светлой комнатке, насквозь пропахшей травами.

Канро стоял посреди зала, устремив застывший взгляд в пустоту.

Он видел ее. Только что она была так близко… и так далеко!

Молодая. Невысокая. С длинными русыми волосами, отливающими солнечной рыжиной, с бледной нежной кожей, с серыми, сияющими, будто драгоценный лунный жемчуг, удивленно распахнутыми глазами, в которых шэт-шан ясно видел свое отражение, а еще — звезды иного мира.

Тонкая. Хрупкая в этом многослойном белоснежном одеянии. Оно было частью созданной амантитовым браслетом иллюзии, как и само появление девушки здесь. И, пожалуй, ни о чем Канро не сожалел так остро, как о том, что иллюзия не стала реальностью. Не хватило всего одного шага, который должна была сделать она. Всего одного прикосновения, позволившего бы владетелю перенести ее сюда, где бы она ни находилась. Он не мог переступить невидимую границу, не нарушив чар, а она… Она оказалась слишком сильной, чтобы безоговорочно поддаться его зову. И это одновременно и огорчало шэт-шана, и безмерно радовало.

Заметив улыбку на губах Канро, вздохнул с облегчением затаившийся в тенях Агрийо, успевший мысленно попрощаться с собственной головой.

Да, план провалился, и владетель вновь остался с пустыми руками. Но…

Теперь он был абсолютно уверен в том, что она существует. Более того — знал, как она выглядит. И ничуть не сомневался, что скоро она окажется во дворце, в полной его, Канро, власти.

Сердце колотилось. Руки дрожали. Рубашка противно липла к спине. Но на душе было легко, будто случилось что-то хорошее.

Или же не случилось плохое.

Я отбросила одеяло и осторожно села. Наверное, приснилось что-то. Не помню… И что вчера было, тоже. Последнее, что помню, — как выпила лекарство. А вот как до лежанки дошла, как уснула, — нет.

Хорошее средство, надо бы попросить у Мирины про запас. Мало того что спокойный сон подарило, так еще и усталость сняло, и от боли в натруженных за предыдущий день мышцах избавило.

Вспомнив об ученице лекарки, я припомнила и принесенную ею вчера корзинку и почувствовала голод. Надеюсь, там что-нибудь осталось… Штору я открывала с осторожностью, но в комнате никого не оказалось. Первым делом шмыгнула в умывальную, привела себя в порядок, и, лишь выйдя оттуда, осмотрелась. Вожделенная корзинка по-прежнему стояла на столе, но не успела я и шага сделать, как в дом вошел Йонто.

— Держи, — буркнул он вместо пожелания доброго утра, бросил на пол похожую на мешок сумку и вышел, не удосужившись объяснить, чего именно я должна держать и насколько оно опасно.

Ужас. Я в этом мире всего ничего, а уже научилась бояться собственной тени. В мешок я заглянула, пусть и не без опаски. И даже растрогалась от нежданной заботы.

Он принес мне одежду. И не одно разнесчастное платье! Было из чего выбрать. Я предпочла светло-серое, самое скромное и закрытое, хоть и явно облегающее, без всяческих шнуровок, разрезов, с милой вышивкой по вороту и подолу. Длинное, правда, слишком, не особо удобно, но это дело привычки. Я завязала на талии расшитый бисером поясок и вышла из комнаты.

Йонто сидел на крыльце и сосредоточенно полировал свой кинжал. На скрип двери он внимания не обратил. Пришлось кашлянуть, чтобы парень соизволил-таки обернуться. Правда, я даже рта раскрыть не успела, как он столь же резко отвернулся. И кинжал зачем-то к груди прижал. Испугался, что отберу?

— Доброе утро, — сказала я. — И спасибо за одежду.

— Угу, — буркнули в ответ.

Я, придерживая подол, спустилась со ступенек. Парень крутанулся на месте и почти уперся носом в стену, вновь явив растрепанный затылок.

— Йонто, — ласково позвала я, — а чего это ты так странно себя ведешь? Платье не нравится? Тогда незачем было его приносить!

— Ты не могла бы одеться? — не особо вежливым тоном попросил он.

— Я вообще-то одета, — удивилась я.

— Вообще-то нет. Это нижнее, — ткнувшись-таки лбом в стену, сообщили мне.

— Что? — не поняла я.

— Платье. Нижнее, — расщедрился на объяснения он. — Ты сейчас не совсем одета.

Я растерялась от неожиданности. Вот этот скромнейший наряд? Но тогда получается, что…

— Это что же, значит, ты принес не несколько платьев, а одно?! — в надежде на отрицательный ответ спросила я. Наивная!

— По-моему, все-таки два, — спокойно подтвердил худшие опасения Йонто. — Тебя не затруднит закончить облачение?

Я припомнила ворох тряпок, почувствовала приближающуюся панику и решительно заявила:

— Еще как затруднит! Да этакое издевательство и в кошмарах не приснится! Вы бы хоть ставили порядковые номера на эти тряпки, чтоб бедным женщинам не пришлось ломать голову, соображая, что за чем надевать!

— Ну чего ты кричишь? Как будто это я придумал, — фыркнул Йонто, все так же избегая на меня смотреть.

Кошмар. Да у нас в этом наряде и монахиня смогла бы ходить!

Признав, что самостоятельно не справлюсь, я дернула его за рукав и потащила в дом. Вернее, попыталась.

— Ты чего?! — возмутился Йонто.

— Ничего, — пропыхтела, пытаясь сдвинуть упершегося бара… то есть парня с места. Куда там, намертво врос! — Поможешь мне с этим… облачением. Иначе, клянусь, на улицу выйду «не совсем одетой», — пригрозила я, и дело, то есть тело, тут же сдвинулось с мертвой точки.

В комнате пришлось зайти за штору, иначе оказавшийся стыдливым, аки невинная девица в мужской бане, Йонто отказывался выполнять обязанности камеристки. А без него мне бы действительно пришлось туго! С ним, впрочем, тоже.

Уже полюбившееся платьице пришлось снять, ибо Йонто настоял на другом наряде.

— Лучше это, — проворчал он, подав темно-серые брюки, но радость моя была недолгой, ибо их полагалось надевать вместе с длинной полупрозрачной белой блузкой, не менее длинной, похожей на корсет безрукавкой под цвет брюк и верхним ярко-синим платьем с разрезами, благополучно всю эту красоту скрывающим.

Я худо-бедно разобралась еще с двумя слоями одежды, а на третьем прочно застряла. Со шнуровкой на груди я сладила быстро, а вот из-за завязок на спине, расположенных так неудобно, что все попытки справиться самостоятельно с треском — моих несчастных суставов, подозреваю, — провалились.

Пришлось идти на крайние меры. То есть на Йонто. А вот улыбаться, наверное, не стоило, бедняга едва вместе с дверью не выломился…

— Да стой ты! — в сердцах топнула ногой я. — На мне столько одежды, что считать меня раздетой может только полный псих! Завяжи эту жуть на спине, пожалуйста!

— Ты эту жуть задом наперед надела, — с тяжким вздохом подсказал Йонто.

Ой. То-то я чувствовала неладное! Пришлось переодевать. А потом терпеливо ждать, когда он справится со шнуровкой.

Местная мода была жестока и беспощадна, но в целом результат смотрелся неплохо. Хотя костюмчик, конечно, странный… Если не знать, в жизни не догадаешься, что под ворохом тряпок есть брюки!

— И все-таки они существуют, — пробормотала я, делая широкий шаг и убеждаясь, что одежда не стесняет движений и вообще удобнее, чем могло бы показаться.

— Спасибо, — неловко поблагодарила я Йонто, с несчастным видом примостившегося на краешке сундука.

— Там было что-то ценное? В твоей сумке? — неожиданно спросил он.