Выбери любимый жанр

Жена Моцарта (СИ) - Лабрус Елена - Страница 13


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

13

— Все! Просто зависит не от суммы, — хмыкнул он надменно. — А от цены, которую предложить. От цены, которую придётся заплатить.

— У-у-у, — кивнул я понимающе. — А вроде умный вы человек. Правильные слова говорите. А поступаете глупо. Вместо того, чтобы уладить всё мирно, пошли войной. Вместо того, чтобы со мной подружиться, пытаетесь меня шантажировать, угрожать, давить, — я паскудно скривился. — Это же ну просто зашквар для такого серьёзного уважаемого человека. Прямо приговор. Для вас, Ваше Сиятельство. Нельзя так отчаянно демонстрировать своё бессилие. Враги не дремлют. А их у вас, уверен, не меньше, чем у меня, с таким талантом вести переговоры.

Он дёрнулся, словно хотел меня ударить. Но я только скосил глаза на красную кнопку вызова охраны в стене, и не шелохнулся. Мысленно поставил себе пару плюсиков: один, за то, что был прав — дядя уязвим и сильно в отчаянии (разобраться бы ещё из-за чего), а второй за то, что я и при плохой игре ещё держал хорошую мину.  Давил, потому что умел вести эти гнилые базары, а ещё знал: я нужен ему живым. Очень нужен.

На сегодня разговор был окончен. Меня увели. И этот раунд я, наверное, даже выиграл. Графу будет о чём подумать.

Если бы только граф Шувалов был единственной моей проблемой.

Но проблемы росли как снежный ком.

— Здорово были! — прозвучал после грохота засовов хрипловатый голос.

Я поднял глаза. Да твою же мать!

Человек, что поклялся меня убить, почти осуществил свой план две недели назад, поскрёб бритую щёку, избавленную от густой рыжей бороды, и бросил сумку у соседней койки.

Я бы сказал: бросил баул. Но как мне уже объяснили в этой светлой хате, баул — это не клетчатая клеёнчатая сумка, как считают «на воле», в тюрьме слова имеют другой, совсем другой смысл: баул — это материальное положение сидельца, помощь с воли.

В общем, Катькин отец молча бросил своё шмутьё, словно мы и не были никогда знакомы, и только перед отбоем, тихо, так чтобы слышал я один, сказал единственную фразу:

— Не советую тебе спать.

Глава 10. Евгения

Если бы кто-то сказал, что я буду обсуждать поездку в тюрьму с сестрой, я бы не поверила.

Если бы кто-то в принципе сказал, что я буду обсуждать такие вещи, как адвокат, дело, срок, передача, тюрьма, досмотр и это станет моей действительностью, я бы уже покрутила у виска. А если бы добавил «с сестрой» — точно попал бы в круг сумасшедших, из тех, что пророчат на папертях, сотрясая мощами: от тюрьмы и от сумы не зарекайся!

Но теперь это была моя действительность.

Больная, проплакавшая всю ночь, я уснула только к утру, проспала до обеда и встала разбитой. Обложившись учебниками, села в гостиной позаниматься. Но сегодня была суббота, а значит, учёба могла подождать: в голову всё равно ничего не лезло, кроме вчерашней поездки к Сергею. И не чувствовала я ничего…

Кроме бессилия и тошноты, что стояли в горле комом.

Кроме невозможности избавиться, выплеснуть из себя эти кислые запахи тюремной кухни, смешанные с удушливым «благоуханием» свежей краски, немытых тел, едкого табака. Тошнотворное ощущение скверных условий, несвободы, унижения, безысходности, бесправности, страха. Узко. Душно. Темно. В тюрьме. В душе.

Я хотела бы остаться там, с мужем. Но словно принесла тюрьму с собой.

Помня данное Михаилу обещание, я только что спросила Сашку не хочет ли она встретиться с мужем. Она изогнула бровь, подняв на меня взгляд от томика ещё хрустящей клеем, пахнущей типографской краской книги и презрительно хмыкнула.

Приняв это за ответ, я не стала настаивать: Михаил верит, что Сашка к нему вернётся. И не факт, что она так не сделает: ей нравилось сворачивать ему кровь, ему — мучиться и прощать. Возможно, своим решением уйти она просто подтолкнёт его к более решительным действиям, и повод есть — она ждёт ребёнка.

Он поможет выйти Сергею и всё наладится, вздохнула я горько, но с надеждой. Если денег в ближайшие дни не найдём — пойду к отцу. Я сделаю что угодно, если это поможет Сергею выйти. Даже Сашку верну мужу.

Я скользнула я по сестре взглядом и снова погрузилась в свои безрадостные мысли.

— Это так унизительно, — глядя в стену, в пустоту, в никуда, я крутила в руках карандаш. — Представляешь, там раздевают догола и заставляют приседать.

— Пф-ф-ф, — фыркнула Сашка, вернув книгу на низкую тумбу у телевизора. — Это на твоё счастье у тебя месячных не было. У меня был последний день, когда я приехала на свидание. Так меня прокладку при них заставили поменять. А те, что были с собой, изрезали.

Глянцевый фасад шкафчиков, висящих и стоящих квадратом вокруг плоского телевизора, а точнее — двумя буквами «Г» на приглушённо-лиловой стене, из-за которой комнату называли «лиловой гостиной», отразил стройную фигурку сестры в платье из новой зимней коллекции её любимой Тори Бёрч. Винно-красное, с двухслойной юбкой, завязанной на талии шнурком, длинными рукавами и сложной цветочной бело-розовой вышивкой по груди оно имитировало что-то средневековое и очень шло к её свежей блондинистой стрижке-укладке, тонированной розоватым сомбре.     

— Ты ездила… в зону? — невольно прижала я руки к животу, представив весь этот ужас: месячные, окровавленную прокладку. Задумалась: а когда у меня…

Но отвлеклась, заметив, что машинально отмечаю и новое платье, и стрижку, и очередное колье с массивными подвесками по круглой горловине — в глубине раскрытых створок высохших гороховых стручков из белого металла покоились настоящие розовые жемчужины-горошины. А шнурок на поясе её платья, наверное, можно будет распустить, тогда она сможет ходить в нём даже на поздних сроках. Беременность шла ей на пользу — Сашка прямо расцвела. Куда только она собралась, вся такая преображённая?

— А что такого? — глядя в отражение, поправила Александра волосы и, задрав подбородок, теперь рассматривала губы. — Это сейчас письма в тюрьму можно по электронной почте на ящик ФСИН слать. А тогда заключённым летели только бумажные, девчонки их и писали — романтика! — да ещё вкладывали для ответа пустой конверт с марками. Вот и я писала, — поправив помаду, развернулась она. — К одному мужику вот даже съездила.

— Зачем?!

— Как зачем? Хотела натрахаться до изнеможения. Ты же этот ответ ждёшь от своей шлюшки сестры? — хмыкнула она.

Каблуки звонко зацокали по ламинату. Узкий носок, скошенный каблук, цветочный принт, голенище гармошкой — сапоги явно были из той же новой коллекции Тони Бёрч. Сашка выглянула за выступ лиловой стены, что не доходила до окна, оставляя проход в столовую — словно проверила не подслушивает ли кто. А потом развернулась к окну во всю стену, залитому дождём:

 — Они же изголодавшиеся там в тюрьме, жадные, ненасытные. Особенно те, кто с большим сроком. Жёны к ним давно не приезжают. Баб дефицит. А мужик был красавец. Бедра — во, плечи — во, — показывала она руками узость бёдер, ширину плеч, уверенная, что я на неё смотрю.

— А за что сидел?

Она хмыкнула.

— Да не всё ли равно? Там кого ни спроси — все невинные овечки. Я же не за тем поехала, чтобы с ним душеспасительные беседы вести. Я поехала трахаться — решили все.

— А на самом деле?

— А на самом деле мне и двадцати не было, и как любая наивная девчонка я хотела любви, романтики, и мужика настоящего, сильного, красивого, и чтобы одного и навсегда. А он писал такие письма… — она вздохнула. — Такие стихи! Я думала, он моя любовь на всю жизнь. Я за ним не то что в «Чёрный дельфин» под Оренбургом, в Гуантанамо на Кубу рванула бы. Думала: плевать, что осуждён пожизненно, поселюсь там, в Соль-Илецке, буду работать, передачи ему носить, добиваться амнистии… Дура!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А вышло?

Она снова вздохнула, в этот раз тяжело.  

— Вышло всё не так романтично, как представлялось. Плохая была затея. Очень плохая, — уставилась в окно на летящих птиц и замолчала.

13
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело