Анатомия теургии (СИ) - Скумбриев Вадим - Страница 25

— Ты возглавишь авангард моей армии?

— А разве у меня есть выбор? — горько усмехнулся Эльфгар.

За Гитой пришли на следующий день.

За это время она успела отодрать тонкую, но весьма твёрдую щепку от кровати, после чего изломать её всю в тщетных попытках снять хотя бы один из браслетов. Замок оказался довольно тугим, и хотя в конце концов ей удалось нащупать нужную точку, провернуть его не представлялось возможным — требовался металл. А его не было.

В промежутках между бесплодными попытками избавиться от иттриевых кандалов колдунья откровенно скучала, иногда засыпая: сказывались последствия стимулирующего зелья, так что постоянная усталость преследовала её. Если подумать здраво, пытаться бежать в таком состоянии весьма глупо, но это Гиту не смущало.

Утром заглянула Джаана, на этот раз молча, проверила, нет ли жара, оставила на столе чашку с травяным настоем и велела выпить до дна. Полагаться на честность пленницы она не стала, но Гита и не собиралась отлынивать — вряд ли джумарская лекарка хотела её отравить. Так что опрокинула в себя чашку, не поморщившись. Никаких особых ощущений, кроме непередаваемой горечи, она не испытала, но лекарства и не должны действовать мгновенно.

А потом заявился Кенельм, на этот раз леденяще бесстрастный, ни намёком не показавший, что вчера между ними было хоть что-то.

— Король хочет тебя видеть, — коротко сказал он. — Сейчас.

Сопротивляться не было никакого смысла — если бы Кенельм захотел, скрутил бы Гиту без труда, к тому же она сама изнывала от скуки и устала выдумывать, что от неё могло понадобиться Тостигу. Гвардейцы, однако, так не считали, и в коридоре её ждали ещё трое, все, как на подбор, высокие и плечистые.

— Надо же, — не сдержалась Гита, оглядев сопровождающих. — Четверо мужчин потребовалось, чтобы отвести к его величеству безоружную женщину.

— Идём, — велел Кенельм. Остальные одарили Гиту недобрыми взглядами, но не сказали ничего.

Идти, к удивлению норны, пришлось недалеко. Король принял её не в кабинете, а в небольшой гостиной, явно не предназначенной для высоких гостей. Слишком простая обстановка, при этом Тостигу удалось создать впечатление высокого качества, не скатившись в дешёвую помпезность вроде золотых инкрустаций и шёлковых штор, и это о многом говорило.

— Норна, мой король, — сказал Кенельм, перешагнув порог.

— Чудесно! — Тостиг поднял голову. Он сидел у камина, протянув руки к огню — было ощутимо холодно. — Садитесь, мейстрес Фэруолл.

Кенельм выдвинул ей стул, и Гита, подобрав юбку, аккуратно села. Напоследок она одарила хускэрла благодарной улыбкой, постаравшись, чтобы он уж точно уловил иронию в её глазах. Но лицо Кенельма осталось бесстрастным.

От короля больше не последовало никаких указаний, но хускэрлы повернулись и один за другим вышли из комнаты. Тостиг терпеливо ждал. Наконец, хлопнула дверь, и он расслабленно вытянулся в своём кресле.

Наступила тишина. То ли король предлагал гостье начать первой, то ли просто испытывал её терпение, но начинать разговор он не спешил. И даже не смотрел на Гиту, предпочитая разглядывать потолок.

Это была какая-то игра, но Гита не собиралась играть по правилам. Поэтому она выбрала свой вариант — приподнявшись в кресле, резко подвинула его ближе к огню, да так, чтобы как можно громче загреметь ножками по полу.

Тостиг вздохнул.

— Ладно, я понял, — сказал он. — Но, право, мне было интересно, как вы себя поведёте.

— Теперь вы знаете, — безмятежно ответила Гита. Здесь, у самого камина, было вполне тепло на её вкус, и накатила сонливость — снова дали о себе знать последствия зелья.

— Так же как и вы, думаю, знаете, почему мы сейчас разговариваем.

— Предполагаю.

— Ну, всё очень просто. Вы соглашаетесь дать мне возможность воспользоваться вашими талантами… кстати, Тангол-отель впечатлил даже меня… а взамен получаете прощение и награду.

— Прощение можете засунуть себе в…

— Без прощения, — быстро перебил её король. — Ранг придворной колдуньи, хорошая сумма серебром и мехами и новый дом, либо восстановление старого силами короны.

— Мы не на торгу.

— Значит, нет? Но почему? — в его голосе сквозило разочарование.

— Вы знаете ответ.

— Окта? Бросьте, мейстрес Фэруолл. Окте на вас плевать, кроме разве что некоторых фанатиков, но здесь таковых немного, и они тоже подчиняются мне. Давайте смотреть правде в глаза, язычество умирает. Все эти ковены, в которых верховодят столетние старухи — да они только языками чесать могут. У язычников нет организации, которая позволила бы им выстоять. Вот почему священники так легко и обращают северян, уж в этом они мастера. А остальные сопротивляются просто из чувства противоречия.

Гита молчала. Король оказался гораздо разумнее, чем она думала, и видел вещи не совсем так, как их должен был видеть неофит. И ведь он был прав. У язычников была вера, но не было Церкви. В каждом ковене, в каждом шире имелись свои собственные верования, ритуалы, священные места. А разобщённого противника всегда легче побеждать.

— К тому же, — продолжал король, — я не припомню, чтобы вы участвовали в жизни ковена. Я имею в виду сезонные ритуалы. Кроме того, вы не очень-то уважительно отзывались о главе ковена Ранкорна, почтенной…

— Я назвала её полоумной дурой потому, что это чистая правда.

— Да, я знаю. Именно поэтому я сейчас говорю с вами, вместо того, чтобы просто отправить на эшафот за убийство пяти моих хускэрлов и ещё двадцати четырёх человек, в числе которых было немало простых людей, в Тангол-отеле. И за разрушение отеля, конечно же, хотя эта уродливая отделка стен по южной моде мне никогда не нравилась. Надо будет нанять нормального архитектора, когда займусь восстановлением. Вы нужны мне, мейстрес Фэруолл.

— А если я всё-таки откажусь? — бросила пробный камень Гита. Нет, она пока даже не предполагала соглашаться, но…

— Ничего не будет, — король расхохотался. — А чего вы ждали, что я разозлюсь и позову палача? Нет, вы вернётесь в свою комнату и будете спокойно ждать, пока я разгромлю армию братца, и в Хельвеге окончательно установится единая законная власть. А тогда у вас уже не будет выбора. Я не кровожадный мерзавец, мейстрес Фэруолл, что бы обо мне ни говорили.

«Скорее прагматичный делец», — подумала Гита.

— Что вам от меня нужно? — устало спросила она.

— Помочь мне возродить древнее колдовство, разумеется. В отличие от южан, я хорошо знаю, на что способны колдуньи-сейдконы, а тем более норны, и уж точно не собираюсь просто так упускать эту силу. А руины Тангол-отеля и вовсе убедят самого закоренелого скептика. Хотя, надо признать, такого даже я не ожидал.

— Всё равно — нет.

— Жаль, — он вздохнул. — Я действительно надеялся вас убедить. Мне не нравится то, что происходит в Хельвеге, и я сейчас вовсе не о своём брате. О демонах.

— Их здесь всегда было много.

— Не так, как сейчас. Багровые не зря… а, впрочем, неважно, — он взглянул на часы, которые начали отбивать двенадцать. — Увы, отпущенное на этот разговор время истекло. Не хотите передумать?

— Отправьте меня уже обратно в камеру.

— Как пожелаете, — Тостиг снова вздохнул. — Потом поговорим ещё, вы не против? И, разумеется, вы можете изменить своё решение в любой момент.

Гита ничего не ответила. Ей предстояло сходить с ума от скуки в одиночной клетке, хоть и с удобствами, и она уже снова размышляла о побеге.

Вариантов было немного. Иттриевые кандалы не давали ей возможности колдовать, в бесполезности деревянной отмычки она уже убедилась. Значит, оставались только люди.

— Прогуляемся, господа? — спросила она у входящих в гостиную хускэрлов. Кенельм молча указал на дверь.

Он был мрачен и, как всегда, холоден, но Гита не сомневалась: этот замок окажется ей по зубам.

* * *

Никогда прежде Йон не подумал бы, что быть шпионом настолько скучно.

Опасность раскрытия добавляла немного остроты, но в общем и целом заняться Вампиру было решительно нечем. В Дейре он с головой погрузился бы в обустройство лаборатории под свои нужды, но здесь, кажется, и лаборатории-то не было. Заинтересовывать же короля научными перспективами — бесполезное дело, если не собираешься работать на него. А Йон, конечно, не собирался.