Контракт на гордость (СИ) - Гранд Алекса - Страница 12

Лиза

– Думаешь, ты клоун?

– Думаю, я чудо.

(с) к/ф «Сверхъестественное».

Хочется резко вскочить и крикнуть на весь ресторан «Abort mission!» (в переводе «прервать операцию» – прим. автора), как в каком-нибудь голливудском блокбастере. Но я же взрослая здравомыслящая женщина, поэтому дослушиваю собеседника до конца, вежливо прощаюсь и продолжаю полировать лопатками бархатную обивку лавандового кресла.

Несмотря на то что телятина здесь выше всяких похвал, кусок больше в горло не лезет, и я подзываю официантку, чтобы попросить еще один бокал красного полусухого. Пока Волков расправляется со своей порцией и заказывает десерт, советуя.

– Попробуй блинчики с клубникой и ванильным кремом. Очень вкусно.

– Алик обещал приехать, – я говорю невпопад, отвечая на повисший между нами немой вопрос, и замечаю, как всего на долю секунды Сашино лицо омрачается недовольством, а губы смыкаются в тонкую линию. Но это происходит так непродолжительно, что я начинаю сомневаться, а не играет ли со мной больное воображение.

– Это твой Меньшов еще долго держался, – расплывается в легкомысленной улыбке Волков, а «твой Меньшов» из его уст звучит примерно так же оскорбительно, как «вонючая грязнокровка» из уст Малфоя. – Я бы прилетел на следующий день. Убедиться, что за тобой бегает толпа мужиков, и начистить клюв самым ретивым.

– Что-то я не вижу ни толпы, ни очереди желающих пригласить меня на свидание, Саш, – на самом деле, даже проявивший поначалу интерес Филатов сейчас держится на расстоянии, изредка заглядывая к нам на работу, и ограничивается безобидными прибаутками.

– Все потому что я рядом, – самодовольно сообщает Волков, а мне отчаянно хочется отвесить ему профилактический подзатыльник, чтобы не смел брошенными в шутку словами вселять веру в то, что ему не все равно.

В офис мы возвращаемся примерно через полчаса, и я даже могу притвориться, что не хочу надрать жеманной официанточке зад за то, что она весь обед пялилась на Александра. А кто бы не пялился? Учитывая, что черная рубашка идеально облепляет его широкие плечи, закатанные до локтя рукава приковывают внимание к бронзовой коже, а волосы лежат в том самом беспорядке, в который непременно хочется зарыться пальцами.

В голове поселяется легкий шум, выпитое вино гуляет в крови, и я замираю на пороге кабинета в глупом ожидании чего-то большего, чем дежурное «заберу тебя в семь». До дрожи в коленях меня тянет попробовать Сашины губы на вкус, и совершенно не важно, что на горизонте маячит бдительная Анжелика, а секретарша Митина едва не вываливается из-за высокого стола.

– Кстати, забыл спросить, – я очень хочу услышать что-то вроде «Лиз, а ты действительно, любишь Алика?» или «Лиз, а у тебя остались ко мне чувства?», но в уши врезается отрезвляющее действительностью: – а почему «Кабриолет»? Тебе нравятся такие автомобили?

– Нет, мне нравится «Лениград», – и, напевая «все идет по плану», я скрываюсь за дверью, сбрасывая с себя наваждение и разбивая еще одни розовые очки. Ни к чему они, девочка выросла.

Полчаса мне даже удается не думать о Волкове, потому что на невольничий рынок труда подвезли новых соискателей. Резюме пестрят такими перлами, от которых сводит коликами живот и слезы льются из глаз. А наиболее яркие шедевры так и просят, чтобы их распечатали и повесили в рамочку на стену аккурат над моим креслом. Чего только стоит приписка от двадцатиоднолетней блондинки «высокий уровень ICQ» или откровение от пухловатой брюнетки «две недели подряд вовремя приходила на работу». Ну а сорокалетнего мужика с грустными глазами становится по-настоящему жаль, когда натыкаешься на пронзительное «Женат, восемь детей. Согласен на частые командировки».

И я уже почти отчаиваюсь, собираясь обратиться к некоей Жанне Марковой, предлагающей услуги собутыльника на час с пометкой «употребляю практически все вино-водочные напитки, кроме пива». Когда в дверной проем просовывается кудрявая голова вечно скалящегося Ваньки Филатова.

– Можно? – больше для проформы вопрошает брюнет и плюхается пятой точкой прямо на стол, предварительно протянув мне свежезаваренную кофейную взятку из «Старбакса».

– Подлиза, – фыркаю я и даже не пытаюсь вытащить из-под чужой внушительной задницы распечатки, ведь самое полезное в них – это информация о двух высших образованиях той самой чудо-женщины Жанны.

– Готов сдаться в рабство Елизавете Истоминой. Недорого, – бодро рапортует гороховый шут, а я вполне натурально давлюсь своим латте макиато с грушевым сиропом и укоризненно зыркаю на провинившегося Ивана.

– И это где я нагрешить успела, что мне такое счастье привалило? Мужа на сутки не заказывала, стриптизера тоже не вызывала, – потираю ломящие виски и прихожу к выводу, что день сегодня какой-то «черезжопнотвоюматный», как выражается Истомин Андрей Вениаминович.

– Лиз, ну тебе ведь в «Кабриолет» администратор нужен, – лукаво щурится мартовский кот Филатов и незаметно подсовывает мне под правую ладонь плитку темного шоколада с мятой. И не откуда-нибудь, а из самой Финляндии. – Я могу помочь на первых порах, пока не найдешь замену.

– Это абсурд.

Одна мысль о двухметровом бугае в качестве хостес в женском салоне красоты вызывает неконтролируемый приступ гомерического хохота, только на этот раз я успеваю отставить кофе подальше – исключительно из уважения к сборщикам драгоценных зерен на бразильских плантациях. Ну а картинки Ваньки, предлагающего какой-нибудь гламурной фифе с мопсом подмышкой глубокую эпиляцию зоны бикини, так и вовсе отправляют меня в продолжительный нокаут.

Никак не могу успокоиться, периодически похохатывая, и принимаю из рук заботливого брюнета салфетку. Нужно все-таки удалить с щек черные дорожки от катившихся ручьем слез.

– Елизавета Андреевна, ты зря меня недооцениваешь. Тебе бы очень подошел оттенок «шоколадная карамель», а Анжелике – «клубничный» или «пепельный блонд», но никак не то желтое убожество, которым ее покрасили, – я пребываю в состоянии глубокой изумленной комы, Филатов же, удовлетворенно выдохнув, добавляет очков в свою внезапно оказавшуюся бездонной копилку: – и не пытайся отрицать. Половина клиенток вернется во второй, а то и в третий раз, чтобы посмотреть на мои мускулистые плечи и накаченную задницу. Зря я что ли от тренажеров не отлипаю?

И, хоть скромности этому индивиду явно не занимать, здравое зерно в его рассуждениях имеется. Поэтому я избавляюсь от навязанных обществом стереотипов и смотрю на брюнета по-новому. Чем черт не шутит, а?

– Лиза? – из астрала меня возвращает заглянувший на огонек Сашка, и я ляпаю граничащее с глупостью.

– А мы тут плюшками балуемся. Будешь? – в темно-карих глазах плещется что-то очень напоминающее морской шторм, но я слишком увлечена захватившей меня идеей, чтобы копаться в причинах испортившегося настроения Волкова. Так что протискиваюсь мимо находящегося в недоумении цербера бочком, оставляю ему шоколадку и бросаю через спину уже Ивану: – пошли, покажу твои новые владения, мой верный миньон. 

Лиза

– Ты ему сказала, что думаешь?

– Да. Правда, не вслух.

(с) к/ф «Друзья».

– Ты приедешь? – сегодня день Х, я очень нервничаю, и успешно реализованный московский проект совсем не помогает обрести недостающую веру в свои силы. В ожидании такси я тру переносицу, меряю шагами маленькую кухню, допивая остывший безвкусный чай, и пытаюсь успокоить себя звуком Сашкиного голоса.

– Не могу обещать, Лиз. Немцев в аэропорту надо встретить, на объект отвезти, – губы невольно расползаются в понимающей горькой улыбке. Алик всегда так поступает, когда не хочет идти на какое-то мероприятие – ссылается на несуществующую оказию огромной важности.

Я знаю, что Волков мне ничего не должен, у него хватает своих забот, но на душе почему-то становится грустно. Ведь я до последнего надеялась, что он найдет свободное место в своем переполненном графике и все-таки посетит открытие «Кабриолета». Бесшумно выдыхаю и делаю то, что у меня всегда замечательно получалось – вдохновенно лгу, притворяясь равнодушной.