Култи (ЛП) - Запата Мариана - Страница 49

Через минуту после того, как мы поприветствовали друг друга, я все еще пребывала в нерешительности.

Но, видимо, мой мозг сделал выбор за меня. Мы едва успели сделать три шага, когда я выпалила:

— Сегодня еще один журналист спрашивал о твоей предполагаемой проблеме с алкоголем. — Ну, это было не так уж предполагаемо. Но я не собиралась обвинять его в алкоголизме, основываясь на одном эпизоде, которому была свидетелем, но и забыть об этом тоже не могла.

Внешне Култи никак не отреагировал.

— Кто?

Я выпалила имя этого человека.

— Что именно он спрашивал?

Слово в слово я повторила то, о чем спрашивал этот человек. Внимательно, следя за выражением лица Култи, я дословно пересказала ему свои ответы и реакцию на вопросы. Ну, практически.

— Я ни в коем случае не нарушу твое доверие и не испорчу твой имидж.

Эти зелено-карие глаза смотрели в мои, заставляя думать о порыжевшем лайме.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь.

Что? Так просто? Он знал, что я этого не сделаю?

— Ладно. — Я сделала паузу. — Хорошо.

Он сделал принятый в Европе короткий кивок подбородком, который означал согласие.

— Спасибо, Сал.

Две части этого заявления заставили меня запнуться, по крайней мере, мысленно. Слово на «С» снова. Спасибо.

Но самым шокирующим для меня было... Сал. Сал.

Честное слово, мне кажется, я сказала что-то удивительно похожее на «божечки-кошечки». Что, черт возьми, это вообще значит? Я понятия не имела, но это казалось самым подходящим описанием.

За долю секунды я взяла себя в руки и одарила его дрожащей улыбкой.

— Спасибо... тебе. — Подождите-ка. За что я его благодарила? Глупо, глупо, глупо. — За это. — Я объяснила быстро, хотя это больше походило на вопрос, чем на комментарий. Мое лицо внезапно покраснело от комплимента, который он мне только что сделал.

Он оказал мне доверие или, по крайней мере, что-то близкое к этому.

Что можно сказать после этого? Я не могла придумать ничего умного, что не вызвало бы у меня улыбку до ушей и я не выглядела бы как полная дурочка, поэтому я смотрела в другую сторону, когда мы шли к полю.

— Ты вернулась! — Марк поприветствовал нас, сверкнув взглядом, как только увидел Култи. Он выглядел словно олень, пойманный в свете фар. А может, у него запор, оба выражения лица были до странности похожими. Он, наконец, начал разговаривать со мной сегодня, когда спросил, не собираюсь ли я сегодня вечером поиграть в софтбол.

— Ты знаешь, я не люблю проигрывать. — С улыбкой я посмотрела на Култи и наклонила голову к Марку. — Марк, Рей. Рей, и снова Марк. На случай, если ты не запомнил.

Протянув свободную руку, друг моего брата пожал руку моему тренеру, и я клянусь — клянусь — я видела, как Марк смотрел на свою ладонь, будто не собирался ее больше никогда мыть. Нам придется серьезно поговорить. Он был так же плох, как и мой отец.

— Есть ли для нас место? — спросила я.

— Да, но я уверен, что никто не позволит вам быть в одной команде. — Он положил руку мне на плечи. — Я хочу быть с ним команде на этот раз.

Я застонала и попыталась толкнуть его локтем под ребра.

— Предатель.

— Дамы, вы готовы к игре? — крикнул Саймон, и его быстро окружило множество людей.

Никто не удивился, что нас с Култи выбрали в две разные команды, и я поняла, что капитаны команд, выбранные на этой неделе, все спланировали еще до нашего приезда. Мы обменялись взглядами, это была смесь ухмылки и усмешки. Моя команда играла в обороне, и мне назначили вторую базу — я внезапно почувствовала, что мы как два боксера, кружащих вокруг друг друга, или два барана, готовых сойтись лоб в лоб.

Это будет весело.

— Пометь его! Пометь его! — крикнул кто-то. Это был последний иннинг, и оставался только один шанс. Я играла на второй базе, и мяч попал прямо на первую. Игрок на первой полосе несся ко мне, когда первый бейсмен из другой команды догонял его.

Одна моя нога была уперта назад, другая вперед, чтобы я могла пометить бегуна, если первый бейсмен не доберется до него быстрее. Я должна была узнать выражение лица парня — чистая решимость. Я была просто девушкой на пути у кого-то, кто решил не сдаваться. Мышцы сжались, рука была выставлена, чтобы поймать мяч на случай, если первый игрок решит бросить его в последнюю минуту. Но он этого не сделал.

Секундой позже первый бейсмен был уже на мне, одной ногой наступая на мою, в попытке добраться до второй. Что же я сделала? Я убралась с его дороги, хотя было уже слишком поздно, его тяжелый ботинок был на подъеме моей стопы.

Святое долбаное дерьмо-о-о.

Гигантский порыв воздуха вырвался из моего рта, и боль пронзила мою ногу и голень. Одно дело, когда на ногу наступают, и совсем другое, когда меня пытаются растоптать слоноподобной ногой.

— Аут! Он вышел за линию!

— Ты что, ослеп? Он сделал это!

Обхватив ступню руками, я посмотрела на небо и вздохнула сквозь боль, пытаясь убедить себя, что со мной все в порядке. Несколько игроков спорили об ауте, но я стояла в стороне, баюкая свою чертову ногу.

— Жить будешь?

Выдохнув через нос, я чуть опустила взгляд и увидела Култи, стоящего передо мной, его тонкая нижняя губа вытянулась в прямую линию.

— Со мной все будет в порядке. — Да, это прозвучало совсем не убедительно.

Судя по форме его бровей, он тоже не поверил.

— Опусти ногу.

— Через минуту.

— Опусти ее.

Я должна была, и я знала это, но не хотела.

— Сейчас, Сал. — Я бросила на него взгляд, который говорил о том, как сильно мне не нравится, когда он начинает командовать, и все равно опустила ногу… осторожно, осторожно, осторожно…

Я стонала, рычала и немного скулила, пока делала это.

— Ты закончила на сегодня, — приказал он.

Да, так и есть. Мне нужно было покрыть себя льдом, потому что, черт возьми, не было ни шанса, что не появится впечатляющий синяк. Марк и Саймон были теми двумя, что спорили об исходе игры, этим придуркам было наплевать, что я была практически раздавлена.

— Неудачники, — крикнула я. Конечно же, они оба посмотрели вверх. — А теперь я ухожу. Позвоню вам позже.

Они кивнули, и только Марк спросил:

— Ты в порядке? — Я показала ему большой палец.

Быстро махнув рукой людям, которых знала, тем, кто не пытался причинить мне боль, я, прихрамывая, пошла по окраине поля, следуя в двух шагах позади медленно шагающего Култи. Он не остановился и не обернулся, чтобы убедиться, что я иду за ним, он просто продолжал двигаться в направлении стоянки. Когда мы подошли ближе, он побежал к своей машине. За то время, что мне потребовалось, чтобы пройти остаток пути, он уже открыл багажник «Ауди» и поставил на бампер маленький синий холодильник. Он вытащил две маленькие белые штуковины и закрыл его.

Большой рукой он указал на скамейку прямо у тротуара.

— Сядь там.

Я прищурилась, чтобы посмотреть, что он держит, и послушно села.

— Кроссовки.

Он продолжал приказывать мне, и я не сопротивлялась, понимая, что в одной руке у него два пакета со льдом. Сняв теннисную туфлю, я подтянула ногу, чтобы поставить пятку на край скамьи. Култи протянул мне один из пакетов, прежде чем сесть рядом. Ему не нужно было говорить мне, что делать, я скатала носок вниз и положила все еще очень холодную ткань на воспаленную розовую кожу.

Култи сел так, что его нога частично уперлась в угол сиденья, и положил на колено второй мешок со льдом.

Мы почти бок о бок сидели на скамейке с пакетами льда.

Я расхохоталась.

Я смеялась так сильно, что у меня свело живот, а глаза начали слезиться, и я не могла остановиться.

Немец приподнял бровь.

— В чем дело?

— Посмотри на нас, — засмеялась я еще громче, не в силах отдышаться. — Мы сидим здесь, обложившись льдом. Иисус Христос.

Легкая улыбка тронула его обычно суровое лицо, когда он посмотрел на мою ногу, а затем на себя.