Култи (ЛП) - Запата Мариана - Страница 67

— Тебе не о чем беспокоиться, — заверил меня Култи глубоким, сильным голосом.

Я почесала лоб, пытаясь отогнать разочарование, которое испытывала от только что закончившегося разговора. Неприятное ноющее чувство поселилось в моем животе. Это не устраивало меня, и, честно говоря, я действительно беспокоилась, что они попытаются найти что-нибудь, что можно использовать против меня. Я не была уверена, почему была такой пессимистичной, но чувствовала себя именно так.

Он толкнул меня локтем и приказал:

— Перестань волноваться.

Я моргнула и даже не подумала о том, чтобы убрать его локоть. Он назвал меня своим лучшим другом, я была благодарна ему за это... хотя он все еще был придурком.

— Я не могу, — прошептала я ему, когда мы подошли к лифту в офисном здании. — Кордеро не шутит. Он явно не мой поклонник.

Выражение лица Култи говорило, что мне нужно остыть и расслабиться.

— Он точно такой же, как любой генеральный менеджер в любой команде. Он думает, что он бог, но это не так. — Немец снова толкнул меня локтем. — Тебе не о чем беспокоиться.

Мой желудок и голова говорили об обратном. Нервы, казалось, начали разъедать мои внутренние органы.

— Я не хочу, чтобы меня продали, и не хочу, чтобы меня посадили на скамью запасных.

У меня не будет приступа паники. У меня не будет приступа паники.

Это не будет похоже на ситуацию в национальной команде. Я не сделала ничего плохого.

Я прижала руки к бедрам и сжала их, заставляя себя успокоиться.

— Сал. — Култи встал прямо передо мной. — Ничего с тобой не случится. Я не позволю им ничего сделать, понимаешь?

Мои колени начали дрожать так же, как они дрожали, когда я стояла перед камерой. О, Боже, меня сейчас стошнит. Где-то в промежутке последних двух минут я начала потеть.

— Сал. — Голос Немца стал еще громче и решительнее. Он опустил свои большие руки мне на плечи. — Никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь. — Он разминал мою мышцу, его голос звучал мягко и успокаивающе. — Я обещаю.

Именно это «я обещаю» заставило меня поднять на него взгляд, я почувствовала, будто огромный уродливый узел из страха и паники завязывался в центре моей груди.

— Мне нравится играть здесь.

Его зелено-карие глаза казались такими близкими и большими.

— Помнишь, сколько денег я заработал?

Тут у меня появилось желание ударить его в живот, но вместо этого я кивнула.

— Ну и что?

— Я могу позволить себе лучших адвокатов.

— Ты хочешь, чтобы я подала на них в суд? — Я закашлялась.

— Если это будет необходимо.

Черт возьми.

— Я не хочу. Я просто хочу играть здесь.

— Я знаю. — Он сжал мои плечи. — Если до этого дойдет, — продолжил Немец, — мы начнем беспокоиться. Ты — лучший игрок в команде. Они от тебя так легко не избавятся.

Еще один выстрел в сердце. Иисус Христос. Лучший игрок в команде? Я чувствовала себя ненасытной, мне нужно было сохранить все эти приятные слова и сберечь их на черный день, когда он назовет меня медлительной задницей, или даже на то время, когда однажды я стану старше и больше не смогу играть. Я вспомню этот день, когда пятикратный чемпион мира — Король — сказал мне, что я лучший игрок в своей команде.

Он сжал мою руку.

— Да?

Я кивнула, все еще немного неуверенная.

— Да.

Култи кивнул и выдохнул. Под его ясными глазами залегли темные круги, и вид у него был неуверенный.

— Когда я злюсь, мне трудно контролировать свои слова, — сказал он, опустив голову.

— О, я знаю. Поверь мне. — Я моргнула. — Или нет.

Немец преувеличенно тяжело вздохнул.

— Ты мой лучший друг.

Я начала корчить гримасу типа «ага, конечно». Его лучший друг? Я бы согласилась на «друга». Я не спорила в кабинете, потому что казалось, что эти серьезные слова могут вытащить меня из неприятностей.

Но... как только начала корчить гримасу, я остановилась. Култи не такой человек, он не говорит что-то просто так, так что…

— Твои способы показать это просто ужасны.

— Я знаю. — Но он не извинился. — Я сделал много вещей, о которых теперь жалею, и мне порой трудно с этим справиться.

Я прищурилась, любопытство изнутри будто покалывало. Возможно, у меня никогда больше не будет возможности встретиться с извиняющимся Рейнером Култи. Оглянувшись вокруг, я убедилась, что никого не было рядом, и прошептала:

— Ты действительно попался на вождении в нетрезвом виде?

Ответить на этот вопрос ему оказалось не так просто, как я надеялась, но, с трудом сглотнув, Култи опустил голову.

Что же. Это не было чем-то шокирующим. Он был в бешенстве после того, как я забрала его из бара несколько месяцев назад. Люди все время совершают ошибки. Он имел право делать их так же, как и любой другой человек.

— Ладно, — просто ответила я. — Спасибо, что рассказал.

Его взгляд метался от одного моего глаза к другому, прежде чем он сделал неглубокий вдох и сглотнул, его адамово яблоко дернулось.

— Я был в плохом состоянии после того, как ушел на пенсию, — неожиданно объяснил он тем низким голосом, который мне нравился. — Я был очень зол, приобрел дурную привычку и не горжусь этим.

Я медленно кивнула, все еще оглядываясь, чтобы убедиться, что вокруг никого нет.

— Тебе нужна помощь? — прошептала я.

Глаз Култи начал дергаться, но он покачал головой.

— Я уже больше года не пью.

Я закрыла один глаз и скорчила гримасу. Его временные рамки были спорными.

— За исключением того единственного дня, у меня нет проблем с тем, чтобы не пить совсем, но как только я начну... — Култи постучал костяшками пальцев по лбу. Ему было трудно признавать это.

Кто любил признавать свои промахи? Только не я. И определенно не он.

— Я подвел самого себя и знаю, что есть люди, которых эта новость может разочаровать еще больше. В любом случае, в моем будущем больше не будет никаких баров. Я лучше останусь дома. — Он толкнул меня локтем. — Или у тебя дома.

Да, я была полной дурой и слишком легко прощала людей.

Выражение моего лица, должно быть, сказало это, потому что он снова толкнул меня локтем.

— Мы с тобой поссорились, да? Это совершенно естественно для нас. Думаю, тебе следует привыкнуть к этой мысли. — Уголки его губ чуть приподнялись. — Теперь у нас все в порядке? — спросил он серьезно… и с надеждой.

В порядке ли мы? Я знала, как было бы вежливо ответить на это, но я не была лгуньей. По крайней мере, обычно старалась не врать. Поэтому сказала Култи правду.

— В принципе, да. Ты все еще засранец, потому что наговорил мне гадостей. Но я прощу тебя, потому что знаю, что ты был расстроен, а некоторые люди в пылу момента говорят то, что они не имеют в виду. Так что, пока ты снова не наговоришь глупостей, я могу жить с этим, Рей-дуралей.

Он так долго смотрел на меня нечитаемым взглядом, я не ожидала, что он так отреагирует. Я была уверена, что сейчас он начнет убеждать меня в том, что мне нужно перестать на него злиться, даже если я злюсь совсем немного.

Но он этого не сделал.

Вместо этого почти через минуту после того, как я закончила говорить, Култи расхохотался. Клянусь, он сказал «Рей-дуралей», пока смеялся этим пугающим смехом монстра.

В день нашей следующей игры, ровно через два дня после встречи в кабинете Гарднера, я поздоровалась с Женевьевой, когда она проходила мимо меня.

— Доброе утро, Жен.

Девушка из молодого состава, которая всегда была дружелюбна со мной, прошла мимо. И ее брови поползли вверх, когда она проходила мимо меня.

Я не стала слишком серьезно задумываться об этом. Я привыкла быть рядом с девушками. Девушками, которые по-разному переживали свои месячные. Одни неестественно сильно злились, другие плакали, были девушки, которые уходили в себя, или те, кто хотел кукситься весь день — все это и многое другое. В этом не было ничего особенного. Перепады настроения — бывало и не такое.