Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина - Страница 14

Физически Патрик был здоров и крепок. Явных психических отклонений психиатр пока не замечал, списывая поведение мальчика на счет испорченного излишними потаканиями семьи характера. В, общем, избалованный, эгоистичный, очень упрямый и излишне требовательный ребенок, не желающий идти на уступки и компромиссы, считающий, что в отстаивании своего все способы хороши. А жестокость свойственна всем детям, кому-то в большей, кому-то в меньшей степени. Это немного успокоило его взволнованную семью. Психиатр продолжал работать с Патриком, считая, что нужно обязательно исправлять мальчика, пока его личность и характер окончательно не сформировались. Патрик ненавидел доктора и отказывался покориться, затаив в душе обиду на родителей, считая, что если они заставляют его ходить к психиатру, значит, уверены в том, что он сумасшедший. Потом он вроде бы смирился, поутих, став послушным и кротким, вспышки агрессии и злости прекратились. Кэрол и Джек радовались, принимая изменения в поведении сына, как положительный результат психотерапии, но доктора это не ввело в заблуждение. Он заверил их в том, что мальчик просто притворяется, будучи на удивление хитрым и умным для своего возраста, и пока прекращать сеансы нельзя, потому что доктор безрезультатно бьется о непробиваемость мальчика, как рыба о лед. Но Патрик спокойно заявил родителям, что доктор просто тянет из них деньги. Джек сменил трех психиатров, но все говорили одно и то же. В конце концов, Джек решился пока отменить визиты к психиатрам, боясь травмировать этим ребенка, который начал открыто называть себя сумасшедшим, и приготовился к тому, что родители скоро отправят его в психушку. Поведение Патрика изменилось к лучшему, и Джек предпочел поверить собственному ребенку, чем врачам. «Ребенок психически здоров, мы добивались того, чтобы психиатр повлиял на его поведение. Мальчик изменился, и психиатры ему больше не нужны», — говорил Кэрол тогда Джек. Кэрол не возражала, полностью доверяя мнению мужа. Неприятности с Патриком пока не повторялись. Он перестал бросаться на людей, истерик не закатывал. Если чего-то хотел, то просил с ласковой невинной улыбкой. Не известно, как остальные, а лично Кэрол от этой «ласковости» становилось не по себе, и она пугала ее еще больше, чем ранее яростные истерики, потому что от нее веяло неискренностью и холодом. На хорошеньком личике была нежная улыбка, он вежливо говорил своим сладким подкупающим голоском, но взгляд становился мрачным, холодным и таким же непримиримым, словно предупреждал, что если не будет так, как хочет он, он не простит и припомнит. В отличие от Джека, Кэрол предпочитала уступить, нежели разозлить и обидеть Патрика. Но иногда она заставляла себя отказывать. Почему-то Патрик мирился и не таил обиду, когда это делал Джек, но на маму всегда сердился, молча, выражая свою обиду и негодование только тем, что подолгу следил за ней злющими глазами. Словно он признавал авторитет отца, и не желал признать авторитет матери. Создавалось впечатление, что он готов был подчиняться только отцу, и никому больше.

Когда Патрик стал выпрашивать у нее статуэтку, чтобы поместить в свою коллекцию, Кэрол отказала ему, игнорируя недоуменный взгляд Норы и помрачневшее лицо сына. Уже много лет она прятала эту статуэтку от Джека, и это была единственная вещь, напоминающая о Мэтте, которую она держала дома, в спальне. Это было все, что осталось у нее после пожара, но Джек об этом не знал, а если бы узнал, она бы лишилась и этого.

Кэрол снова спрятала статуэтку, но на следующий день Джек с изумлением увидел вещицу в коллекции Патрика. Увидела и Кэрол.

— Папа, посмотри, что у меня есть! — подпрыгивал мальчик и, как ни в чем ни бывало, радостно улыбался, протягивая Джеку статуэтку. — Это же мама! Здорово, правда?

Джек кивнул, взяв статуэтку в руки. Сердце Кэрол замерло, когда она подумала, что он разобьет ее или сделает вид, что уронил.

— Мам, а кто ее сделал? — Патрик схватил ее за руку, подняв сверкающие глаза.

Джек метнул на нее ледяной взгляд. Кэрол растерялась, не зная, что ответить. За нее ответил Джек.

— Ее вылепил один больной психопат, который думал, что влюблен в твою маму…

— Ух, ты! — в восторге воскликнул мальчик, бросив на Кэрол восхищенный взгляд. — В тебя был влюблен настоящий психопат? Маньяк-убийца?

— Да, страшный маньяк, убивший трех девочек.

— Джек! — бледнея, воскликнула Кэрол.

— Но твоя мама его отвергла и вышла замуж за меня, а он от горя застрелился.

— Класс! Мама, какая ты смелая, что отвергла настоящего маньяка! А ты, пап, разве ты не боялся, что он тебя убьет?

— Конечно, не боялся.

— Какой ты смелый! А что он сделал с этими девочками? Наверное, он их сначала насиловал, а потом отрезал головы… или вообще по кусочкам резал, да? — со странной пугающей радостью предположил Патрик.

Джек нахмурился.

— Это ты по телевизору насмотрелся и наслушался таких ужасов?

— Нет, сам придумал. Так что, он отрезал им головы… живьем?

— Нет, ничего такого он не делал, — вмешалась Кэрол. — Папа пошутил, Патрик. Да, Джек?

Джек перехватил ее взгляд и упрямо сжал губы.

— Он не отрезал их головы. И тебе не надо об этом думать. Те, кто причиняют зло, всегда плохо кончают. Наоборот, нужно помогать людям, как я.

— А в школе один мальчик сказал, что ты маньякам помогаешь, а они выходят на свободу и опять убивают. Сказал, что его мама говорит, что тебя за это Бог покарает.

Джек покраснел.

— Нельзя верить всему, что тебе говорят, сынок. Люди бывают злые и любят говорить всякие гадости, чтобы кому-нибудь досадить. На, возьми свою статуэтку и поставь на место, — Джек отдал мальчику фигурку, игнорируя полный негодования взгляд Кэрол.

— Зачем ты так? — с горечью упрекнула она, когда они остались вдвоем.

— Я просто сказал правду. Если эта правда колет тебе глаза, то я ни при чем, — равнодушно отозвался Джек, не глядя на нее и выпуская в окно густую струйку дыма.

А однажды Кэрол услышала, как Патрик, показывая свою коллекцию друзьям, восторженно и с гордостью рассказывал, что фигурку, изображающую его маму, слепил больной психопат, маньяк-убийца, который живьем отрезал головы маленьким девочкам, а потом расчленял тела… Закрывшись в спальне, Кэрол долго плакала. Она любила Джека, но бывали моменты, когда она его ненавидела.

Она решительно забрала статуэтку у Патрика и отвезла ее на хранение Куртни, которая с молчаливым пониманием приняла вещицу. Куртни не стала ее прятать, наоборот, поставила ее на рабочем столе в кабинете, чтобы любоваться своей дорогой девочкой, которой ей очень не хватало. И однажды застала Рэя, разглядывающего фигурку и поглаживающего ее пальцами с такой чувственностью, будто он прикасался к живой женщине. Побагровев от ярости, Куртни отобрала у него статуэтку, обозвав больным придурком, и запретила заходить в кабинет.

А Патрик, лишившись самой интересной для него игрушки, в досаде перебил половину своей коллекции. Джек рассердился и перестал пока привозить ему фигурки. Поэтому вот уже два месяца на полочке не появлялось новых экземпляров. Патрик в обиде забросил коллекцию, даже не подходя к ней. Но Нора продолжала ежедневно проделывать одну и ту же кропотливую работу, заботливо, тщательно смахивая пыль с уцелевших фигурок.

Кэрол оторвала ее от этого занятия, попросив приготовить комнату для гостьи. Захватив огромный чемодан, Нора потащила его в комнату для гостей. Кэрол очень хотелось есть, так, что болел желудок, поэтому она отправилась на кухню, не дожидаясь, пока Нора освободится, чтобы подать обед. Разогрев еду, Кэрол проворно накрыла на стол и пригласила свою гостью присоединиться. Внимательно наблюдавшая за ней Рамона не отказалась и с благодарной улыбкой села за стол.

— Выпьете чего-нибудь? — предложила Кэрол.

— Спасибо, мне нельзя.

— Глоток вина.

— Ну, хорошо, только один глоток, — сдалась женщина, разглядывая покрытую пылью бутылку кроваво-красного вина. Обтерев бутылку полотенцем, Кэрол откупорила ее и разлила вино в бокалы. Ей ужасно хотелось выпить, наесться до отвала и забыться мертвецким сном на несколько часов.