Соколов. Дилогия (СИ) - Хай Алекс - Страница 78

Красавец граф Юрий Горькушин – боевик четвертого ранга. Темновласка княжна Анна Лопухина – целительница, с которой мы столкнулись на Смотре – пятый ранг. Княжна Екатерина Алексеева – боевик четвертого ранга, шла на второе образование и была старше всех нас. Граф Алексей Ермолов – тоже боевик, но пятого ранга. Впрочем, не менее опасен. И вишенка на торте – княжич Федор Муравьев, менталист пятого ранга. Внешне ботаник ботаником, но безобидное впечатление было обманчивым.

Элита. Худший сценарий из возможных.

Сперанский шумно выдохнул, явно от облегчения.

– Рано радуешься, – отозвался я, пристально разглядывая врагов.

– Нам конец, – прошипела Грасс. – Две боевых “четверки”. Не вывезем.

Я сплюнул под ноги.

– Посмотрим.

Прозвучал второй сигнал – знак готовиться.

– Анна, работай. Гриша, держись рядом. Всем поставить защиту. “Шлемы” и “Берегини”. Быстро!

На удивление, ребята меня послушались. Я‑то боялся, что каждый станет тянуть одеяло на себя, и получится как в басне про лебедя, рака и щуку. Но почему‑то даже Грасс решила не выделываться.

– Гриш, держись ближе к Анне и Коле, – попросил я. – Им нужна дополнительная защита.

– Так и собирался.

– Отлично, – я хлопнул по плечу Рахманинова. Пришлось подпрыгнуть. – Витя, расчехляй “Косы”.

За пару секунд я поставил надежный “Шлем” – по моим прикидкам, он должен был сдержать любое воздействие шестого ранга. Насчет пятого – нужно было следить, могло что‑то и пройти. Мое тело охватило сияние “Берегини” – на этот раз я не выпендривался и огорошил противника проявлением родовой силы. Издалека бледное сияние родового источника можно было ошибочно принять за слабый ранг, и мне это было на руку.

– Это чего у тебя такое? – удивился Малыш, ткнув в меня пальцем. – Белое…

– Потом расскажу. Правил это не нарушает.

Противники тоже подготовились и повесили защиты. Сердце стучало у меня в ушах, и каждый удар отдавался словно грохот. Дыхание стало тяжелым. Крови прилила к ногам, а руки зудели от сконцентрировавшейся на пальцах силы.

Третий свист резанул по ушам, и мы сорвались с места.

Первую треть пути мы просто пробежали, но затем начались препятствия. Не сразу я заметил, что дорогу обеим командам преграждал широкий ров. Глубину не прикинуть, а деревянный мост был шириной всего метр и явно сколочен наспех.

Первыми добрались конкуренты. Красавец Горькушин взлетел на мост и протянул руку Лопухиной, чтобы помочь ей взобраться.

– Все жечь мост! – ментально рявкнул я. Да так, что мои сопартийцы повздрагивали. – “Жар‑птицы” в мост, быстро!

Дважды просить не пришлось. Сопровождая заклинания воинственными кличами, ребята принялись метать “Жар‑птицы”. Наша артефакторша отвлеклась от настройки булавок и тоже сотворила огненный всполох. Горькушин не сразу понял, что именно мы собирались сделать, и выставил барьер, чтобы защитить людей от обстрела. Но огоньки полетели в опоры моста.

– Черт! – взвизгнула Лопухина.

Но было поздно.

Я зачерпнула побольше силы, створил “Колобка” и метнул его ровнехонько в опору. Та треснула, мост начал заваливаться, и вскоре половина команды врага оказалась в воде.

“Бегом, вброд!” – раздался у меня в голове голос Афанасьева.

Пока враги барахтались и пытались переплыть, мы залезли в воду – с той стороны, где не было обломков моста. Рахманинов пер как баржа. Невысокая Грасс провалилась по грудь и с отборной руганью плыла вперед. Я оттолкнулся от вязкого дна перераспределил в “Берегине” силу на скорость и добрался до противоположного берега.

– Давай, вылезай, – я вытащил Сперанского. – Цел?

– Да.

Малыш подхватил байкершу и менталиста, и тут я заметил, как за их спинами характерное сияние вражеских “Кос”.

– Витя, “Покров”! – рявкнул я.

Мы со Сперанским выставили перед ними “Барьер” одновременно. Да только я не учел, что прилетело и в меня. “Коса” чиркнула по плечу, но я успел закрыть собой Сперанского. Малыш, увидев это, взревел, и сотворил гигантский серп – кроваво‑алый, сияющий, тот пролетел и впечатался в выставленный противниками “Покров”. Барьер дрогнул, и Афанасьев, барахтая ногами в воде, отправил в сторону врагов сразу два “Колобка”. Отлично, значит, не я один тут умел чуть больше.

– Быстро вылезайте. Коля, помоги.

Пока мы со Сперанским помогали нашим выбраться, я обратился к их разумам:

“Вскипятим воду. Нужно, чтобы они остались во рву. Это отвлечет их, и можно попытаться отправить одного из наших на вышку”.

– Мне нравится, – злобно отозвалась вымокшая байкерша. – Кого отправим?

– Миша быстро бегает, – предложил Коля и запустил во врагов еще три “Косы”. Судя по крикам, кто‑то вовремя не успел поставить барьер.

– Нет, пусть Грасс бежит, – решил я. – Она знает Полигон лучше всех.

Байкерша кивнула.

– Прикройте.

Мы с парнями перегруппировались, закрывая спинами артефакторшу. Крепче схватив свой флаг, девушка скользнула за груду камней, оттуда принялась двигаться мелкими перебежками.

Но ее заметили.

“Колобок” авторства Алексеевой полетел прямиком в Грасс. Байкерша едва увернулась – заклинание прошло по касательной и все‑таки ее зацепило. Она выругалась и попыталась на бегу обновить защиту.

Мы продолжили обстрел, стараясь не выпускать врагов из воды. Малыш шарахал здоровенными алыми “Косами”, но начинал понемногу выдыхаться – видимо, с резервом у него еще были проблемы. Афанасьев и Сперанский обстреливали “Жар‑птицами”. Я прицельно метал “Колобки” в Алексееву, пытавшуюся не дать Грасс уйти далеко.

Байкерша была ранена – я видел, как один из мощных шаров Алексеевой попал ей в ногу, разбив остатки “Берегини”. Грасс прихрамывала и здорово потеряла в скорости.

Не дойдет.

“Вперед, за ней!” – обратился я к парням. – “Прикроем Анну”.

Я первым сорвался в сторону Грасс, на ходу вкладывая почти весь потенциал в “Берегиню”. Афанасьев попытался отвлечь врага “Алконостом”, но чертыхнулся.

– Не могу пробить менталкой. Не выходит.

“Тогда брось. Бей боевыми”.

Рахманинов отстреливался из последних сил – “Косы” становились тоньше и слабее.

И в этот момент Грасс рухнула как подкошенная, схватившись руками за голову.

– Черт!

Я бросился к ней, с трудом уворачиваясь от ковровой бомбардировки “Колобками”.

– Миш, беги! – взвыл Коля. – Давай! Мы задержим…

Его голос утонул в грохоте – вражеская команда разметала на щепки очередное укрытие, к которому подбежали наши.

Я бежал так, как не бегал даже по лесу от Матильды. Перед глазами стояло Древо Рода, и я просил у источника больше силы. Добежать. Добраться. Только сейчас понял, что потерял свой флаг. Значит, нужно забрать у Грасс.

Она лежала неподвижно в нескольких шагах от высокой груды камней, сваленных в причудливое подобие альпийской горки. Оброненный цилиндр с флагом валялся возле ее руки.

Я поднял флаг, крпеко его сжал вспотевшими ладонями и прикоснулся к шее байкерши, пытаясь нащупать пульс.

А затем поднял глаза наверх и осел на земле от ужаса.

На груде камней, закинув ногу на ногу, сидел человек с парализованным лицом. Я тряхнул головой, пытаясь согнать наваждение. Не проходило. Проверил “Шлем” – все работало.

– Здравствуй, Михаил, – поприветствовал Радамант. – Вижу, дела у вас не очень?

Я инстинктивно отполз. Но иллюзия не рассеивалась. Да и откуда бы ей взяться, если правилами было запрещено касаться глубинных слоев сознания и памяти?

– Я настоящий, – угадав мои мысли, сказал Радамант и поднялся.

– Что… Что ты здесь забыл?

– О, я здесь не ради тебя. Список у меня длинный. Хотя и для тебя тоже есть испытание. – Радамант кивнул в сторону вышки с флагштоком и криво улыбнулся. – У тебя два варианта: успеть добежать, чтобы повесить флаг и выиграть соревнование, или попытаться помешать мне совершить задуманное.