Якудза из другого мира. Том IV (СИ) - Калинин Алексей - Страница 49

Кот контролировал мой клинок и не стеснялся при случае лупашить по ногам. В основном бойцы защищают тело и голову, а вот про ноги забывают. Кот здорово напомнил мне про их защиту… И как он орал! Эх, первые три атаки прошли впустую из-за ступора от криков. А противник этим пользовался и не забывал при этом шататься.

Он двигался словно долбанный «Пьяный Мастер», только если и строил рожи Джекки Чана, то за маской кота их всё равно было не видать. Меня это злило, бесило, раздражало.

Если вам когда-нибудь приходилось драться с пьяным человеком, то знаете каково это. Вроде бы валишь его на землю, пару раз приложишься ногой, чтобы понял и отстал. А он не понимает, встает и с настырностью жука-навозника норовит влезть в новое говно.

— Запоминай удары и не давай ему вывести себя из душевного равновесия! — послышался крик со стороны сэнсэя.

Правда, когда я оглянулся, то увидел, что он поднимает при этом чашку с сакэ, но к совету решил прислушаться. В конце концов — холодная голова всегда придет на помощь пламенному сердцу.

Ррраз! Синай пошел влево. Я видел уже это движение раньше и после того, как кисть Кота начала чуть смещаться право, взвился в воздух и перелетел через рассекающий воздух синай. Остановил кончик своего синая возле маски Кота.

— Неплохо. Для начинающего очень неплохо, — добродушно донеслось из-под маски. — А теперь вот так!

Сначала пошел финт справа, но не такой, в котором мой клинок должен был избежать контакта с мечом противника. Напротив, они соприкоснулись как при обычном ударе. Разница же в том, что к моменту соприкосновения моя рука расслаблена. Меч Кота снес мой клинок, но рука не остановилась и прошла дальше налево, волоком таща за собой оружие.

После того, как мой клинок проскочил под мечом противника, я сразу же нанес очень сильный удар в гарду вражеского меча. Вектор его движения и так был направлен слева направо относительно меня, а я еще и подтолкнул его, используя силу Кота против него самого.

Следующее действие вполне очевидно — по открытому противнику пришелся прямой удар. От тычка Кот отшатнулся на несколько шагов.

Со стороны старой гвардии донеслись аплодисменты. Да, они были жидкими, но они были аплодисментами. Кот хмыкнул из-под маски, а потом обрушил на меня целый ураган ударов. Вот тут уже пошла настоящая жара.

Я вертелся ужом на раскаленной сковородке, подпрыгивал, блокировал, ускользал и сам контратаковал. И все это время не позволял эмоциям брать верх над холодным расчетом.

Пот заливал глаза, синай стал уже неподъемным. Вечер раскрасил тусклыми красками небо. А мы всё сражались и сражались. Руки гудели, ноги выли, легкие раздувались кузнечными мехами. Однако, я не отступал ни на шаг.

— Довольно! — выкрикнул Кот и отскочил назад. — Ты молодец! Я передал тебе всё, что знал сам. Ты готов к бою с духом комиссара.

Он поклонился мне, а я сделал ответный поклон. Памятуя о том, что мы сейчас изучаем финты и всякие подлючие штучки, я не опускал глаз. Именно поэтому я блокировал удар Кота, который тот нанес исподтишка. Блокировал, а потом сразу же контратаковал, остановив синай в миллиметре от маски. Так мы и замерли — Кот с отброшенным в сторону синаем, а я с идеально исполненным ударом «мэн». Ах да!

— Киай! — прокричал я запоздало.

— Молодец!!

— Нормально так!

— Герой! Заслужил пиалу риса!

— Вот так вот и надо!

Все эти крики донеслись со стороны «старой гвардии». Я чинно поклонился в ответ. Всё-таки старички-разбойнички могли научить молодое поколение кое-чему.

Я поблагодарил стариков за науку, после отправился внутрь дома.

— Босс, это было круто, — проговорил Киоси, когда я прошел в дом.

— Налей ванну, брат Киоси, — прохрипел я. — Налей холодную воду и добавь туда лед. Сделай доброе дело, а то я сейчас сдохну.

Киоси понятливо кивнул и побежал набирать ванну. Вскоре оттуда раздался звон разбившейся посуды, но я уже был настолько уставшим, что просто махнул рукой. Разгоряченное тело погрузилось в ледяную ванну, и я почувствовал, что ноющие мышцы начинают успокаиваться.

Рано или поздно, но в жизни каждого человека наступает момент, когда он должен для себя решить — тварь он дрожащая или право имеет. После этого момента жизнь человека идет по одной из двух дорог. Или человек переступает через себя и сам формирует свой успех, сидя на облучке с высоко поднятой головой, либо ломается и бросает вожжи, позволяя коням жизни трясти своё дряхлое тельце по ухабам судьбы.

Наступил такой момент и для меня. Сегодня ночью наступит тот миг, к которому я шел всё это время. Если раньше комиссар по сути сам лишил себя жизни, то сегодня это должен сделать я. Под полной луной дух комиссара Мацуды должен отправиться туда, откуда он и вылез — в местный аналог преисподней. В ад… Дзигоку, то есть мир мертвых, которых от мира живых отделяет река Сандзу. Если слышали про Стикс, то сможете себе представить и Сандзу.

В это утро я проснулся чрезвычайно бодрым. А как же иначе — если вдруг придется умереть, то лучше это сделать с бодрой улыбкой и веселыми огоньками в глазах. И, как ни странно, вовсе не было страха. То есть я знал, что сегодня ночью могу умереть окончательно, но вот ни капельки этого не боялся.

Возможно это потому, что умирать я не собирался от слова «совсем».

— Сегодня хороший день, чтобы напоить клинок кровью! — приветствовал моё пробуждение сэнсэй. — И сегодня будет хорошая ночь для того, чтобы порадовать звезды танцем смерти.

Его соратники ещё похрапывали, вольготно раскинувшись на полу в различных позах. Сэнсэй же сидел перед своей мандалой и мирно посыпал песочком. Он был одет в шикарное кимоно, какое я ни разу на нем не видел. Красный шелк искусно перевит золотыми нитями так, что казалось, будто это живые драконы неторопливо порхали над огненной рекой.

— Знаешь, похоже, что я заражаюсь поэтичностью твоей речи. Порой даже думаю так, что мысля закручивается в тугую спираль и хреначит остальные мысли, когда раскручивается в обратку.

— Мда, недостаточно ты заражен, так как эпитеты твои грубы и чрезмерно угловаты. Владение мечом и боевыми искусствами гораздо превышают владение языком и мозгами.

— Потому что привык решать проблемы отнюдь не языком, — насупился я в ответ.

— Не дуйся, лучше шуруй на пробежку и не напрягайся чересчур — береги силы для ночи.

— Так это из-за ночи ты сейчас так вырядился?

— Да, у меня сегодня праздник… Либо горе, если не вернешься с поля боя. Но в любом случае, я должен выглядеть достойно!

Я только хмыкнул и отправился на ежедневный ритуал. Выходной день, можно было бы спать и спать, но враги не спят и нам нельзя. Как говорится — на том свете отоспимся. Правда, с этой поговоркой я в корне не согласен — хрен вот в аду выспишься. Там, где постоянная движуха и крики боли, там не до сна.

Тануки бежал рядом. Киоси всю пробежку был молчалив и сосредоточен. Я тоже не любитель разговаривать во время бега. Во время бега отлично думается, но вот разговоры разговаривать… нет уж, для этого есть более спокойная обстановка. Уже возле дома Киоси произнес:

— Босс, ты должен сегодня вернуться…

— Я вернусь, — с железобетонной уверенностью ответил я.

— Да, ты же мне обещал разобраться с Хаганеноцуме. Но почему-то всё время откладываешь…

Я резко развернулся и схватил Киоси за плечи. Вперил в него взгляд так, словно собирался через глаза разглядеть цвет печени. Малыш-тануки побледнел, но не отвел глаза. Игра в гляделки продолжалась около минуты, после чего Киоси моргнул.

Тоже моргнул пару раз. Всё-таки психологическое воспитание — это не мой конек. Но после произнес:

— Если обещал, то выполню. Обещал повесить полочку на следующей неделе — повешу! И не надо каждые полгода напоминать об этом…

Губы Киоси дрогнули, после чего растянулись в улыбке: