Гимназистка. Под тенью белой лисы (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 61

Капли чуть отдавали мятой и магией. Я понюхала ещё раз и решительно выпила. В конце концов, предписания целителей стоит выполнять хотя бы иногда. Не сказать, чтобы я сразу успокоилась, но желание метаться пропало. Появилась уверенность, что выручить Николая непременно удастся, как только доберусь до следователя. А доберусь я до него совсем скоро.

— Может, стоит сразу взять вещи? — предложила Анна, кивнув на мой чемодан. — Мама вам уже комнаты приготовила.

Тимофеев удовлетворённо хмыкнул, подхватил чемодан и, как мощный крейсер, двинулся к выходу. Я лишь успела подхватить заветную шкатулку.

— Кстати о комнатах, — оживлённо сказал Владимир Викентьевич, пока Тимофеев запирал лабораторию. — Купили мы тот дом, Елизавета Дмитриевна. Первый этаж требует доработки, но на второй можно заселяться. Там даже мебель осталась. Потом мы её, конечно, поменяем, но пока можно использовать. Не придётся беспокоить Филиппа Георгиевича и, главным образом, его дражайшую супругу.

— Так и знал, что вы это предложите! — с досадой бросил Тимофеев. — Ещё когда вы с этой особой беседовали, что за домом присматривала.

— Женщина аккуратная, сразу видно. И ни с кем из кланов не связанная. Так почему бы её не нанять? — возразил Владимир Викентьевич. — Она пообещала подготовить две комнаты. Потом подберём мебель на ваш вкус, Елизавета Дмитриевна.

— Тогда мы можем отнести туда вещи по дороге, — решила я, прижимая к себе шкатулку с Мефодием Всеславовичем.

Вот и будет ему обещанный дом. Можно сказать, в личное пользование — никаких конкурентов. Правда, с университетскими домовыми он успел сдружиться, так, наверное, сможет в гости ходить, если дом недалеко. Или без присмотра постоянное жилище оставлять нельзя? Тогда пусть в гости приглашает. С моей стороны никаких возражений на оба варианта.

— У нас лучше было бы, — вздохнула Анна. — Со всех сторон удобнее. Глава клана должен жить в комфорте.

Но была она разочарована, скорее всего, не тем, что у них не остановится глава клана, а тем, что под боком не будет кого-то, с кем можно поболтать и похихикать чисто по-девичьи. Признаться, меня тоже это привлекало, Анна мне нравилась, и у нас с ней вполне могли сложиться дружеские отношения. Но для этого необязательно жить в одном доме, иной раз такое даже вредит. А сейчас мне было вовсе не до праздной болтовни.

— Глава клана должен жить в собственном доме. Иначе что это за глава клана? — парировал Владимир Викентьевич.

— Но позвольте, дом покупали вы, — ехидно напомнил Тимофеев.

— Я предлагал Елизавете Дмитриевне её удочерить ещё в Ильинске. Мои средства, считайте, — её средства, — твёрдо ответил Звягинцев. — Разве зазорно жить в доме отца?

Возможно, Тимофеев бы ещё поспорил, но тут мы подошли к проходной, и он начал выяснять, когда приходил и уходил Николай. А Владимир Викентьевич, пользуясь тем, что и Анна подошла к отцу, тихо спросил:

— Неужели вы второго Зверя получили, Елизавета Дмитриевна?

— Да, — так же тихо ответила я. — Но это пока секрет.

— Не ожидал. Фаина Алексеевна взбесится, когда узнает, кого потеряла.

— Она и без того взбешённая постоянно, — не удержалась я. — А уж когда узнает, что к нам просился Александр Николаевич Рысьин…

— Елизавета Дмитриевна, такие важное событие, а вы молчите!

— Разве важное? — удивилась я. — Александр Николаевич непременно хотел сначала договор подписать, а потом затребовать ценности у Рысьиных.

— Даже так? Впрочем, Александр Николаевич тот ещё… — Владимир Викентьевич покрутил головой, не желая заканчивать фразу рвущимся для определения словом. Наверное, оно было из тех, что неприлично произносить при дамах. — И что он хотел за присоединение?

— Власти, разумеется. Но договор я так и не увидела: когда он выяснил, что я собираюсь сначала прочитать, а потом решать, подписывать или нет, забрал все документы и сказал, что придёт позже.

— То есть вы его не приняли?

— Нет. А надо было? — удивилась я.

— Решать вам, Елизавета Дмитриевна. Но я бы вам не советовал. Александр Николаевич уже настолько привык интриговать, что это сделалось целью его жизни, — усмехнулся Владимир Викентьевич. — Впрочем, если вы хотите что-то забрать у Рысьиных, то он — идеальная кандидатура.

— Если его идеальность распространяется только на сутяжничество, то, пожалуй, я обойдусь без его услуг.

Владимир Викентьевич одобрительно кивнул, но разговор продолжать не стал, поскольку Тимофеев уже укладывал подписанный лист с печатью в портфель.

В новый дом мы зашли, только чтобы оставить чемодан. Выглядело здание совершенно нежилым, хотя было чистым и протопленным. Владимир Викентьевич сильно преувеличил, говоря о мебели: то, что оставили предыдущие владельцы, можно было смело отправлять на свалку. Разумеется, после того как купим новую, ибо я была согласна со Звягинцевым: нужно заселяться сразу к себе. Кровать не развалится? Замечательно. Развалится? Ну что ж, поспать одну ночь можно и на полу. В конце концов, у меня целых две звериные формы.

— Елизавета Дмитриевна, вы уверены, что хотите здесь ночевать? — скептически спросил Тимофеев, выразительно пошатав стул в комнате, которую было решено отдать мне. Сдаётся, этот стул притащили именно со свалки, чтобы в помещении не было пусто. Во всяком случае, сесть на него я бы не решилась.

— Разумеется, уверена, — твёрдо ответила я. — Не беспокойтесь, дом мы быстро приведём в порядок.

— А говорили: с мебелью, — отметила Аня. — Здесь из мебели только то, что продать не удалось. Не хотите к нам — что ж, выбор ваш, но постельное бельё мы вам непременно дадим.

— Будем чрезвычайно признательны, — опередила я Владимира Викентьевича, который точно собирался отказаться. Но не стоит расстраивать Тимофеевых ещё больше.

Шкатулку я поставила на кровать и открыла, прошептав домовому, чтобы осваивался и присмотрелся к прислуге, которую я пока не видела: Владимир Викентьевич пояснил, что та пообещала привести кухарку, наверное, там и задержалась.

А мы наконец отправились к Тимофеевым, чей дом оказался совсем рядом. Супруга его, высокая статная дама, встретила нас настороженно. Конечно, она наверняка сама выступила за смену клана, узнав о возможностях для дочери, но что ещё ожидать от столь юной главы клана, не представляла. Говорила она любезно, лишь несколько отстранённо, но мне было не до бесед. Я постоянно прислушивалась, боясь пропустить звонок.

Но мы отобедали, перешли в гостиную, где продолжился пустой разговор, который поддерживал только Владимир Викентьевичи Филипп Георгиевич, а телефон всё не звонил и не звонил.

— Может, этому господину напомнить о нашей просьбе? — не выдержала я, чувствуя, что ещё немного — и волшебные тимофеевские капли перестанут на меня действовать.

Звонок раздался, словно ждал именно моего возмущения. Тимофеев ушёл и говорил довольно долго, точнее, отвечал на неслышные мне даже с привлечением нужного плетения вопросы собеседника и изредка задавал вопросы сам, но короткие и малоинформативные для меня. Правда, вернулся он вполне удовлетворённый разговором.

— Хомякова привезут, если уже не привезли, в Царсколевск, — сообщил он. — Дело его будут вести здесь. Следователь примет нас завтра утром.

— Завтра? — огорчённо переспросила я. — А сегодня никак нельзя? Мне невыносима мысль, что Николай находится под стражей, в то время как настоящий преступник разгуливает на свободе.

Если он есть, разумеется. Ольгу Александровну я всё так же подозревала в оговоре.

— Сегодня никак нельзя. Да и зря вы рассчитываете, что его отпустят сразу, как переговорят с вами. Возможно, потребуется помощь адвоката. Елизавета Дмитриевна, учитесь терпению. Всё должно идти своим чередом, — твёрдо ответил Тимофеев. — Так, как должно. У вас наверняка есть куча других дел. Вот и займитесь ими. Хомякову от ваших страданий легче не будет.

На вечер Филипп Георгиевич меня отпустил с работы, не преминув отметить, как забавно получается: он имеет влияние на главу собственного клана и в случае чего может уволить. Шутки шутками, но пренебрегать работой я не собиралась. Дело не в деньгах, которые платил университет, а в нарабатывании определённых навыков.