Северянин. Трилогия (СИ) - Лей Влад - Страница 76

В амбаре было тихо, тишину нарушали лишь храп и сопение – рабы уже дрыхли. Я подошел к спящему Коргу (не без труда его разглядев в этой кромешной тьме) и потрусил за плечо.

– А? – тот моментально сел.

– Идем, – сказал я, отстегнув цепь от толстенного бревна, являющегося основанием здания.

Мы вышли наружу, я велел Коргу взять поднос и бочонок. Мы отошли к берегу, где я загодя подготовил костер.

– Садись, – сказал я ему, разводя огонь.

Корг послушно плюхнулся на песок.

– Ешь, – приказал я, а сам развязал мешок, в котором хранил все бумажки, добытые в набеге, и принялся их изучать.

Несколько минут я изучал документы под плямканье Корга. Дождавшись, пока он закончит трапезу, я приступил к задуманному.

– Скажи, ты знаешь, что такое долговые записки?

Корг кивнул.

– И получить по ним деньги может любой, у кого они есть?

– Я не особо силен в этих вопросах, господин, – ответил Корг, – но, насколько мне известно – долговые расписки перекупают.

– Зачем?

– Часто тот, кому должны, сам не может получить долг. Поэтому он продает записку тому, кто этот долг сможет взыскать. Обычно его продают лишь за половину стоимости от суммы, указанной в записке.

Я кивнул. Ожидаемо.

– Кто обычно покупает записки?

– Торговцы, дворяне, наемники, – пожал плечами Корг, – многие…

– И как, у них получается вернуть долги?

– У нас в деревне был один ушлый крестьянин – набрал долгов у торговца, а отдавать не собирался. Лишь посмеивался, мол, чего ему торговец сделает? А тот возьми и продай записку капитану наемников, чей отряд проходил через нашу деревню и стал на ночевку в таверне.

– И что?

– Да что, капитан утром пошел и сбил долг.

– Как?

– Пообещал заковать крестьянина и всю его семью в кандалы и прирезать на месте. Так тот быстренько деньги нашел.

– А разве так можно?

– Если долг большой – позволяет. Но обычно можно отдать детей или жену. Хорошие и здоровые рабы стоят приличных денег…

– Мило! – хмыкнул я. – А ну‑ка скажи мне, как много можно купить на 1 вирр? – во всех долговых записках были суммы, однако название валюты было разным. Я решил разобраться, насколько ценной является та или иная записка. Ну а как это проще всего сделать? Правильно, узнать, что на такие деньги можно купить. И уже отталкиваясь от этого, можно понять, насколько будет ценна та или иная монета.

– На 3–5 вирров можно хорошо отобедать в таверне, – ответил Корг.

– Вирр – это деньги вашей страны?

– Нет, кого‑то из соседей. У нас ходят медные и серебряные шилы. Краснухи – это медные монеты, белянки – серебряные, а солнечные шилы – это…

– Золотые, – догадался я.

Корг кивнул.

– Что можно купить на одну краснуху? – спросил я.

– Повозку сена, – не задумываясь, ответил Корг.

– А на десять?

– Это уже одна белянка, – Корг призадумался. – Можно пристойный кафтан или инструмент поправить…сбрую для лошади можно взять.

– Боевую? – уточнил я.

– Нет, – рассмеялся Корг, – чтоб в телегу пристегнуть.

– Угу, – кивнул я. – Десять белянок ‒ это солнечный шил? Что можно купить на него?

– Ну, полтора солнечных стоит земля, что я купил, – сказал Корг.

Блин. Как же сложно понять их цены. Земля дешевая сейчас или дорогая? Скорее дешевая. А вот если дворяне торгуют деревеньками…

– А ваши дворяне торгуют деревнями?

– Да кто ж продаст свою деревню? – удивился Корг. – Наш барон скорее удавится, чем продаст…а хотя…слышал я о том, что какой‑то граф на юге представился. Так его сынок продулся в хейшам, и вынужден был в счет долга отдать деревню. Ну, продал соседу, чтоб долг закрыть.

– Что за хейшам такой? – спросил я, уже догадавшись сам, о чем речь идет.

– Игра такая, – скривился Корг, – люди в нее последние портки проигрывают.

– Ясно, – кивнул я. – А расскажи‑ка мне вот о чем: что за списки ведут монахи Триликого?

Корг тут же сложил перед грудью странную фигуру – выставил вперед руки, поджав пальцы, выставил лишь указательные и соединил их кончики, распрямил и большие, положив один на другой. Получился эдакий треугольник.

– Это ты чего сделал? – спросил я.

– Так нужно делать, когда поминают Триликого, или же если видишь один из его знаков, или его слуг.

Ага! Молитвенный жест. Типа нашего крестного знамения.

– Ну, так что насчет монахов?

– Это дела Триликого и слуг его, – испуганно сказал Корг. – Всевидящий накажет меня за то, что я рассказываю о делах его слуг нечистому.

– Твой Триликий позволил сделать тебя рабом, нищим, затем позволил попасть к нам. Ты мало наказан? Что он тебе еще сделает? Да и ты на наших островах. Здесь твой бог бессилен, здесь правит Один‑Всеотец.

Корг с сомнением поглядел на меня. Мол, так‑то оно так…

– Помнишь, что случилось с твоим другом? – напомнил я о втором рабе, которому вырезали язык.

Корг упрямо молчал.

Я тяжело вздохнул и сказал:

– Послушай, я предлагал тебе свободу, но ты решил идти с нами. Если ты не хочешь быть рабом, тогда не будь чужаком. Нам плевать на Триликого, у нас есть свой покровитель и, как видишь, проку от него намного больше, чем от твоего бога. Хочешь перестать быть рабом – забудь о Триликом.

Корг несколько секунд сидел, понурив голову. Но в целом я понять его мог – человек с детства был приучен к этому своему Триликому. Естественно, он боялся его гнева. Однако я должен был получить информацию. Пытать Корга мне не хотелось – все же он помог нам в том бою на драккаре, да и в дальнейшем я хотел узнать от него много другой информации. Поэтому собирался, так и быть, вопрос с монахами отложить до лучших времен.

Но, похоже, Корг решился.

– Монахи пишут всех, кто живет в деревнях и городах. С каждого взымают доход каждое лето. Те списки, что у тебя ‒ это должники, они должны заплатить в полтора раза больше…

– А если не заплатят?

– Им не позволят носить знаки Триликого.

– Пф…горе какое! – рассмеялся я.

– Ты зря смеешься, – хмуро сказал Корг, – для нас это огромное наказание.

– Угу, – скептически хмыкнул я.

– Тот, у кого нет знака Всевидящего, не продаст свой товар и не купит.

– Почему?

– С ним никто не захочет иметь дел – если человек не смог заплатить слугам Триликого, значит, у него ничего нет или же бог наложил на него черную длань, и нет ему везения не в чем.

– Что за черная длань?

– Если человек угоден Триликому – тот осчастливит его своей правой рукой и человеку будет везение во всех начинаниях. Будет он сыт, счастлив и здоров. Если же левой рукой коснется его Триликий – быть человеку в бедах да заботах, прозябать ему без еды, не купить ему хлеба, ибо не продаст ему никто, боясь, что Триликий, наказавший виновного, разгневается, что не дали человеку нести его наказание и накажет Триликий того, кто наказанию помешал.

Корг прямо‑таки продекламировал все это. Но в целом понятно: бог проклял человека, и с человеком никто связываться не хочет, так как боятся, что проклятие коснется и их. М‑да, в стране Корга лучше вовремя платить монахам…

– А расскажи‑ка мне о Триликом? – попросил я.

В принципе, ничего нового я не узнал. Религия как религия. В чем‑то даже напоминает христианство – веди праведную жизнь, и после смерти отправишься в далекое королевство, где нет проблем и печали, где Триликий будет заботиться о тебе за то, что ты следовал его законам. И законы вполне себе понятные: не проливай крови людской, не спи с чужой женой, не бери чужого…в общем, стандартный набор. Прямо под копирку 10 заповедей. Разве что, в случае с Триликим, было их чуть побольше. Но в целом, суть та же.

Интересными были лишь небольшие отличия – обязательное погребение. Если смерть была иной, то будь ты хоть трижды праведником, или, как их называли адепты Триликого: «сияющим знаменем Триликого», в местный аналог «рая» тебе не попасть. Иначе говоря: был ты монахом, забрел в болото и там утонул – все, будешь ты там болтаться, пока тебя не закопают. Ну, такое себе правило, мягко говоря. Логики в этом абсолютно не вижу – почему утопленники или погибшие в пожаре не могут попасть в рай?