Выбери любимый жанр

Гнездо (СИ) - Ешкилев Владимир - Страница 44


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

44

Но не такая судьба была уготована «Адмиралу Целариусу». Старый танкер передали на баланс Службе Предотвращения, после чего приказали о нём забыть. А в секретных документах Джи Тау с тех пор появился шифр «22», которым обозначали отдельно позиционированный секретный объект, принадлежащий к компетенции управления «А». Даже самые высокие офицеры Службы точно не знали, что именно кроется за двумя двойками шифра. Ходили слухи, что Джи Тау обзавелись секретной базой, где проводят запрещенные опыты. И те из координаторов Службы, которым в документах случалось встретить комбинацию «22», думали, что где-то около вечно мятежной Тиронии управление «А» расположило то ли фабрику для производства боевых суперклонов, то ли лабораторию по выращиванию смертоносных вирусов.

Они ошибались.

На самом деле, ни суперклоны, ни вирусы не имели отношения к исчезновению старого звездолета. В необъятном животе бывшего «Адмирала Целариуса», спрятанного в пылевом поясе Хаябусы, оборудовали одну из самых секретных тюрем Империи [40]. Это была единственная тюрьма межзвёздного государства, специально предназначенная для содержания преступников с чрезвычайными физическими и ментальными возможностями. На заре своего правления император Туре Шактири предположил, что его борьба с Пифийскими жрицами будет долгой и изнурительной. Именно для негласного содержания пойманных агентов Пифии, обладавшие телепатией и телекинезом, он приказал построить уникальную роботизированную тюрьму. Впоследствии к заключенным телепатам добавились другие враги императора, которых интернировали без санкции суда и с запретом общения с внешним миром. Для подобных мер лучшего места, чем объект «22» было не найти. Отделён от всех обитаемых миров и межзвездных трасс миллиардами километров космической пустоты, практически невидимый для глаз, телескопов и сенсоров, бывший танкер, словно населённый призраками звездолет-призрак, кружил на отдалённой орбите Хаябусы. Время от времени небольшие беспилотные скеґеры доставляли в «двадцать второй» свежих секретных заключенных.

Персонал «двадцать второй» состоял из нескольких офицеров-наблюдателей, надёжных и компетентных. Они контролировали жизнь заключенных, находясь в удаленном от тюремных камер и защищённом противоментальными экранами модуле. Остальные обязанности создатели объекта возложили на киборгов и роботизированные системы, чьи позитронные мозги не подвластны ни телепатам, ни менталикам. Камеры для допросов здесь также роботизированы, а надзирателям запретили вмешиваться в действия автоматики, если в этом не возникало особой необходимости. Имена и фамилии заключенных не объявлялись. Надзиратели знали их только по номерам.

Пока был жив Туре Шактири, почти все из двухсот сорока камер объекта «двадцать второй» имели жителей. Процедуры дознания в те времена проводились почти каждую неделю. Но после отстранения от власти Дома Ойзеле новый монарх приказал освободить всех пифиек. Тюрьма опустела, и только несколько камер продолжали функционировать в обычном режиме. В одной из них находился узник с номером три тысячи восемнадцать, о котором очередным офицерам было известно лишь то, что он женского пола и не имеет обнаруженной способности к телепатии.

Этим узником была Фатима Фэрфакс. Если бы кто-то из знакомых увидел её теперь, то он, видимо, не сразу узнал бы ту жизнерадостную девушку из аристократической семьи, считавшуюся среди холостых офицеров Второго флота едва не самой желанной партией, ту упорную яхтсменку, камер-корнета с перспективой придворной карьеры. Между мягкими серыми стенами экранированного от всех видов излучения помещения медленно умирала женщина неопределенного возраста, лишённая имплантатов, коммуникаторов, одежды, волос, любой информации извне и острых предметов. Дважды в день она получала из специального устройства синтетическую пищу и воду, которую конденсировали от испарений и испражнений её собственного тела, очищали, минерализировали и снова давали ей пить. Другое устройство периодически осуществляло тотальную эпиляцию её тела. Столь тотальную, что ни один волос на нём не мог вырасти длиннее миллиметра. Постоянный тусклый свет сводил на нет все попытки Фатимы сориентироваться во времени, а все её попытки к кому-то обратиться встречали постоянное молчание и гасли в немой тишине. Она считала время по приемам пищи и знала, что с момента заключения прошло уже несколько месяцев.

Она дважды пыталась убить себя голодом, но каждый раз работы начинали кормить её принудительно. Эта процедура мало чем отличалась от безжалостного насилия, и заключённая номер три тысячи восемнадцать оставила эти безнадёжные попытки.

Допрашивали Фатиму ещё на Кидронии. Когда её арестовали, она почти без принуждения подтвердила все обвинения и рассказала дознавателям Джи Тау всё, о чем те её спрашивали. Предусмотрительный отец - судья Фэрфакс - объяснил ей, что в случае ареста отпираться дознавателям не стоит. Выдержать фармакологические пытки и психозондирование, говорил ей отец, человеческая психика не может, и лучше сохранить здоровье. Которое, как предполагал судья, при изменении политических обстоятельств ещё может пригодиться. Единственное, чего он не смог предусмотреть, так это болезненной мстительности последнего монарха из Дома Ойзеле, который в последние месяцы своего правления начал бояться собственной тени и искать предателей среди ближайшего окружения. Перед тем как заключить Ферфакса-отца в недрах объекта «22», ему показали многочасовые записи со сценами причудливых изнасилований его младшей дочери. Сама Фатима так и не поняла, зачем её отдали на растерзание стаи бритоголовых клонов. Она думала тогда, что отходит к предкам. Однако какая-то внутренняя сила остановила её на той скользкой грани, с которой одинаково легко соскользнуть как в жизнь, так и в смерть.

Через две недели после ареста Фатиму погрузили в компенсационный сон, а пришла в себя она уже на «двадцать второй». Она догадалась, что её перевезли куда-то далеко от Кидронии, а шестое чувство подсказало, что вокруг - безлюдное, насыщенное недружественной техникой пространство, а за ним - бесконечность космического вакуума. На объекте создавали минимальную искусственную гравитацию, но при желании Фатима могла допрыгнуть до высокого потолка. Сначала она пыталась восстановить физическую форму, но за несколько недель прекратила упражнения и погрузилась в затяжную депрессию. Она поняла, что впереди у неё долгие годы - если не десятилетия - пребывание между серыми мягкими стенами.

Затем Фатиме начало сниться детство. Прогулки по аврелианскому имению, обучение в престижной школе для потомков аристократических домов, семейные ужины и завтраки, первая любовь и первые шаги к светской жизни. Один из снов повторялся чаще. Он воспроизводил реальное событие. Один солнечный день, когда дочь главного судьи Второго флота отдыхала под деревьями в родовом поместье. Под адаптированными к климату и почве Аврелии земными липами, которыми отец приказал окружить садовую беседку. Бездумные, наполненные светом и ленивой жарой, послеобеденные часы, проведенные в этой беседке, были любимым отдыхом юной аристократки. Однажды она дремала под раздробленным листьями лучами Мийтры, когда вдруг почувствовала взгляд. Нечеловеческий взгляд чужого существа. Её тренированное спортивными упражнениями тело среагировало быстрее сознания. Девушка перепрыгнула через ограждение и побежала к главному зданию поместья. Шаровая молния вошла в песок в двух шагах от неё. Фатиме на мгновение показалось, что Золотая Планета хочет сбросить её со своей поверхности. Песок потускнел, обувь вспыхнула, а с ног до позвоночника пробежал ток, перемешанный со жгучей болью. Там, где медики встроили в её тело регистрирующий имплантат, ток превратился в крошечный взрыв, и сознание девушки погасло.

От пищевых ритуалов существа, известного как Adelma polaria bipunctata, её спасла охрана. Фатиму немедленно доставили в военный госпиталь. Там обнаружили характерные плазмогенные поражения и полное уничтожение регистрирующего имплантата. Три месяца девушка не чувствовала ног, но со временем все функции восстановились, а ожоги на подошвах почти не оставили шрамов. Тогда Фатиме показалось, что часть энергии молнии осталась жить в её теле. Обычно равнодушная к сексу, она после нападения Адельмы стала стремиться к новым чувственным впечатлениям и менять любовников раз в неделю. Её красота расцвела, тело приобрело выносливости и искало пограничных приключений и напряжений. Она почувствовала странное желание властвовать над событиями и вещами. Она стала неутомимой, жестокой и требовательной. Клонки-служанки теперь пытались не попадаться на глаза младшей дочери судьи. А те, которым это не удавалось, ходили в закрытой одежде, пряча следы от её кожаной плети.

44

Вы читаете книгу


Ешкилев Владимир - Гнездо (СИ) Гнездо (СИ)
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело