Дети драконов (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde" - Страница 79

– Я думаю, мне нужно уехать.

– Чтооо?! – Айна чуть не выронила из рук увесистую старую книгу, в обнимку с которой сидела уже не первый день. – Да у тебя у ж е котелок треснул, Шуна! Ты совсем с ума сошла?!

Подруга отвела взгляд в сторону и уставилась на пустую каменную стену, отмытую до блеска, но все еще ничем не украшенную, как и большинство стен в жилых комнатах Эймурдина.

– Я... – с трудом заговорила она, – я не знаю... Я не понимаю, что мне делать тут, с вами. Я ушла из степей потому, что меня позвал этот... – она гневно стиснула губы, – этот дурень. Но если ему я больше не нужна, зачем мне тут оставаться? Я вам всем не родня... я никто. Просто чужачка из Диких земель. Мне тут никто ничего не должен...

Айна уставилась на нее в изумлении.

– Шуна... Ты... Как ты можешь так говорить? После всего... всего, что было?! – она бухнула книгу на стоящий рядом стол, встала и подошла к подруге. Схватила ее за плечи и развернула лицом к себе. – Ты не чужая нам! Боги! Да ты вспомни, как Патрик спасал твоего сына!

– Это потому, что он тоже родился колдуном...

– Да что ты мелешь! – Айне ужасно хотелось залепить пощечину этой упрямой ослице, которая не желала видеть ничего хорошего. – Он сделал бы так, даже будь у тебя самый простой ребенок!

– Он сделал бы так, даже будь на моем месте распоследняя служанка...

Айна схватилась за голову. Эту стену было не пробить.

– А я? – спросила она, отнимая руки от лица. – Про меня ты тоже так думаешь? Что мне нет разницы, кто сидит со мной рядом, когда я читаю или шью? Нет разницы, с кем говорить о детях и мужиках? Кого обнимать и кого любить?!

Шуна молчала. Ее малыш наелся и снова уснул, но степнячка не спешила вернуть его в колыбель – она словно вовсе забыла о ребенке, смотрела все в ту же точку на стене и изо всех сил пыталась удержать слезы, которые выступили на ресницах.

– Я не знаю, – сказала наконец. – Ничего уже не знаю. Не понимаю, кому верить, кому доверять... Не понимаю, зачем я тебе. Я себе самой-то почти не нужна...

Айна осторожна забрала ребенка у подруги из рук и уложила в колыбель. Потом обняла Шуну, спрятав ее кудлатую голову у себя на груди и долго гладила по темной макушке с нечесаными завитками волос.

– Никуда я тебя не отпущу, – сказала ей твердо. – Никуда. Мне все равно, что там творят эти мужики. Хвала богам, мне не нужно выбирать между тобой и кем-то еще. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была рядом. Хочу, чтобы наши дети росли вместе. Слышишь?

Шуна кивнула молча. К этому моменту все платье у Айны на груди уже было мокрым от слез.

3

Поздно ночью, когда почти весь горный замок уже спал, Айна лежала в объятиях Фарра и все думала про слова, сказанные Шуной. Хоть она и сердилась на подругу, однако чувства той понимала очень хорошо... сама еще не так давно предпочитала полагаться только на себя, не дожидаясь милостей даже от самых близких людей. Но пытаться уйти одной? Уйти от надежной защиты и уверенности в завтрашнем дне? Какой нелепый вздор... А жить-то чем? Чем кормить ребенка? Степная девчонка только и умела, что красть плохо лежащее чужое добро да обольщать мужчин... В свое время она честно рассказывала об этом Айне, не пытаясь приукрасить свою жизнь. Но с таким набором талантов хорошо жить, когда ты одна... а не с младенцем, привязанным к груди. Нет, как ни крути, а эта идея уехать была очень скверной, и Айна искренне надеялась, что Шуна не наделает глупостей без предупреждения.

В конце концов, ей следовало хотя бы дождаться того момента, когда Фарр соберется с силами и сядет на этот дурацкий трон. Раз он сказал, что вытащит Лиана, значит, вытащит. Другое дело, что будет потом... после этого. Даже если Лиан вернется, сможет ли он стать прежним? Тем человеком, которого все они знали и любили? А если станет... найдет ли в себе достаточно мудрости и терпения, чтобы заново доказать Шуне, что он достоин ее любви и доверия?

Вопросы, вопросы... слишком много вопросов, слишком много мыслей в голове...

Когда родится малыш? И каким он будет? Что, если таким же несносным, как у Шуны, которая ходит с синяками под глазами, но упорно пытается со всеми трудностями справиться сама, не веря больше в поддержку Лиана?..

А Лиан?.. Когда Фарр наконец почувствует в себе достаточный запас сил, чтобы отправиться следом за ним в этот их загадочный и пугающий колдунский мир? И не застрянет ли он там тоже? А если застрянет, то что же, придется Патрику лезть за ними обоими?

А сам Патрик? Как он теперь будет жить с одним глазом? У Элеи ведь сердце разорвется, когда она увидит, что сделали с ее мужем. Если уж Айна сама едва сдержала слезы при первой их встрече после битвы, что же будет с этой нежной и любящей женщиной?..

И что будет с проклятой ведьмой, из-за которой приключились все беды? Айна знала, что Фарр начисто лишил ее не только обеих рук, но и возможности прикоснуться к магическому источнику, однако в глубине души все равно жалела, что эта гадина не померла от потери крови прямо там, в подземелье, где небесная кара наконец-то нашла ее. Руальд сказал, что заберет Мирте с собой, в Золотую Гавань и там предаст честному суду на глазах у всех жителей города. Чтобы впредь никому неповадно было творить подобные бесчинства. Тех ее приспешников, кто остался жив, король уже казнил, не откладывая это дело в долгий ящик...

Все эти вопросы толкались у Айны в голове, толпились, ходили друг за другом по кругу и не давали ей спать. А еще она без конца думала о прочитанных книгах. Записи в них казались легендами, но представляли собой живую историю магов Срединных королевств... Чем больше Айна читала, тем больше изумлялась, восхищалась, пугалась и без конца пыталась представить себе, каково это было – жить в те времена...

Она крутилась с боку на бок и тихо вздыхала, пока Фарр не подгреб ее к себе и не пробормотал в ухо:

– Ну чего ты вся извертелась? Опять слишком много мыслей?

Айна смущенно уткнулась головой ему в подмышку и промычала нечто невразумительное. Но он, конечно же понял.

– Вредно так много думать, любовь моя. Все эти мысли звучат слишком громко. Иди-ка ты ко мне еще поближе, уж я найду где там у тебя волшебные клавиши... и сыграю на них совсем другую мелодию.

О да, он мог. Именно поэтому Айна перехватила эту ладонь, которая знала ее тело слишком хорошо, и спросила тихо:

– Фаре... когда мы вернемся домой... ты станешь снова играть для меня? Или теперь все будет совсем иначе?

Он вздохнул.

– Конечно, все будет иначе, радость моя... потому что мы сами стали другими. Потому что скоро у нас родится ребенок. Потому что мы с Лианом обязательно откроем эту проклятую дверь... и тогда все изменится окончательно. Но я клянусь тебе, любимая, что буду играть для тебя весь остаток своей жизни... ну или пока мне кто-нибудь не отхватит руку, как моему дорогому отцу! – он усмехнулся, приглашая разделить эту шутку, но Айне не было смешно.

– Нет уж! – сказала она сердито. – Никаких дополнительных условий! Будешь играть до конца жизни! И не вздумай остаться без руки, ноги или глаза!

– Хорошо. Я постараюсь. А теперь спи, беспокойная ты душа. Спи, моя милая... А я расскажу тебе сказку... Расскажу один свой сон. Я видел его еще ребенком. Мне тогда снилось много снов про чужие судьбы, но этот я запомнил особенно хорошо. Знаешь, наверное, в этой жизни и правда все повторяется... Мне снилось, что я – это не я, а другой мальчик. У того мальчика тоже были белые волосы и глаза, как у степных людей, только ярко-вишневого цвета... и очень-очень светлая кожа. Я должен был стать правителем, но вместо этого попал в какой-то монастырь, где меня заставляли поклоняться богине и танцевать. Другие дети дразнили меня змеем, но однажды я превратился в дракона, и с той поры они шептались только у меня за спиной... Когда этот мальчик вырос, он узнал, что его род и правда происходит от людей-драконов, древних колдунов. Он все-таки стал правителем и женился на любимой женщине. Совсем как я.