Побег (ЛП) - Кэмпбелл Нения - Страница 13

Она победила гроссмейстера в его собственной игре.

Сумочка хлопнула Вэл по бедру, когда она пробежала по тесным проходам, схватив четыре упаковки бумажных полотенец с беспорядочной витрины на задней стене. Целлофан сморщился, когда она вонзила в него пальцы, и Вэл схватила содовую из холодильника, чтобы успокоить внезапное жжение в горле.

(Я только хочу с тобой немного поиграть)

Она заплатила мужчине наличными и выдернула сдачу обратно, стараясь, чтобы их кожа не соприкоснулась, когда поспешила из магазина, сжимая свою покупку.

Как она собирается выбросить его из головы? Ни у одного из ее терапевтов — она прошла через нескольких — не было никаких идей. Если бы самая последняя из них поняла, насколько все плохо, Вэл, вероятно, оказалась бы заперта без надежды на апелляцию.

(Ты не убийца)

Она бросила монеты в кошелек. Взгляд ее глаз остекленел.

(И никогда не будешь)

Что ж, в этом он ошибся? Гэвин полностью спланировал их будущее, но не рассчитывал, что у мыши, с которой он играл, внезапно вырастут когти.

«Я убила тебя, — сказала она мыслям в своей голове. — Я убила тебя. Ты мертв».

Ветер переменился, разнося по улице опавшие листья и запах мочи.

(Не совсем)

Вэл вздрогнула, оглядываясь через плечо. Эта улица казалась оживленной, забитая людьми. Туристы, как правило, не заходили так далеко, но здесь гуляли семьи, молодые хорошо одетые люди и представители богемы постарше, которые были частью умирающей истории города. Облагораживание захватывало, как грибок, и вытравляло все старое и грубое, чтобы заменить его ярким и новым.

Она подумала о странной записке, которую ей оставили в «Ле Виктуар».

Тайник. Нойсбридж.

Что это значило? Вряд ли это слова тайного поклонника, в них сквозила угроза, которая заставляла Вэл нервничать. И зачем кому-то оставлять ей жуткие записки? Единственный человек, которого она знала, кто мог бы это сделать, был… ну, в общем, мертв.

Тайник. Слова пульсировали в ее мозгу. Укромное место?

Вэл крепче сжала бумажные полотенца, ее сердце бешено заколотилось.

Несколько бездомных бродили, завернувшись в одеяла, толкая свои тележки или потрясая фирменными кофейными чашками, звенящими монетами. В отчаянии они окликнули ее, кого угодно, но она не слышала ни слова из того, что они говорили, из-за шума в ушах.

Знакомое, чувство затравленности скользнуло по ней так же легко, как старый свитер.

Приступы паники — это нормально, сказал ее психотерапевт. Любой, кто прошел через то, что пережила она, мог ожидать, что почувствует то же самое. Они пытались изобразить сочувствие, но звучали только отстраненно. Как будто паника была неизбежностью, чем-то, чего она ждала с нетерпением, как части своей жизни после Гэвина. Случайные вспышки страха, когда ее синапсы собирались вокруг воображаемой угрозы, как шахматные фигуры на доске.

Тайник. Спазм сжал ее живот, и на мгновение Вэл показалось, что она вот-вот упадет в обморок прямо на улице. Она не могла сказать, как или почему, но чувствовала, что за ней наблюдают. И очевидно, кто-то наблюдал. Наблюдал за ней достаточно пристально, чтобы оставить послание в ожидании, что она появится, чтобы его забрать.

Сланцево-серый свет не дарил ее безопасности — не сильнее, чем темнота делала ее более невидимой. И свет все равно угасал, поглощенный хищными тенями, роящимися на ее периферии. «О боже», — подумала Вэл, слегка покачиваясь, измученная страхом. При дневном свете действительно хуже.

— С тобой все в порядке? — Пожилой мужчина остановился, глядя на нее, казалось, с беспокойством. Но Вэл не могла сказать точно — насколько она знала, это тоже могло быть ловушкой. Доброта может быть листьями, которые делают невидимой стальную ловушку.

Вэл подняла на него глаза и обнаружила, что не может говорить. Как будто она проглотила свой собственный язык, и кончик его бесполезно свисал у нее из горла. Она сделала шаг назад, прежде чем обойти его и уйти.

Бросившись вниз по улице с достаточной безрассудностью, чтобы заставить нескольких человек кричать на нее, Вэл побежала. Кровь текла по ее вялым венам, даже когда ее бока сводило судорогой, а легкие горели от ледяного, прогорклого воздуха городских улиц.

Страх остался единственной вещью, что заставлял ее чувствовать себя живой.

Глава 4

Азурит

Вэл не расслаблялась, пока не оказалась по другую сторону двери квартиры. Она прислонилась к ней, тяжело дыша, ее сердце стучало в ушах, как барабан тайко.

Что со мной не так?

Словно в ответ, завернутые в пластик бумажные полотенца зашуршали в целлофановом панцире. Шум заставил ее подпрыгнуть. Она вздрогнула, чувствуя себя глупо, и положила бумажные полотенца на кухонный стол, где они оказались бы на виду у двери.

В квартире стояла такая тишина, что она слышала жужжание радиатора за соседней дверью. Мередит, казалось, ушла, или же проводила время в своей комнате. Вэл вошла к себе, закрыв и заперев за собой дверь. Комната все еще выглядела почти такой же похожей на камеру, как и в тот день, когда она переехала. Джеки прокомментировала это до того, как Мередит толкнула ее и бросила взгляд, который казался слишком знакомым, чтобы быть случайным.

Такой взгляд, который говорил: «Тихо. Оставь ее в покое. Она сумасшедшая».

Большая часть ее вещей лежала в бумажных пакетах или картонных коробках. Ее дневники хранились в отдельном пакете, но все остальное валялось в полном беспорядке. Рядом с пакетом с дневниками стояла пустая банка из-под маринованных огурцов. Вэл ее вытащила из мусорного ведра и хорошо промыла, наполнив затем пригоршней графитовых карандашей, что она купила в художественном магазине. Она предполагала, что нормальные люди не живут так, как начинающая нищенка, но у нее совсем не находилось энергии, необходимой для наведения порядка и уюта в своей комнате.

Вэл положила ноутбук на свой матрас и села на край, вытянув ноги, с ноутбуком, опасно балансирующим на коленях, пока ждала загрузки экрана.

Веб-браузер все еще оставлася открыт с ее последнего сеанса, так как она никогда не трудилась выключать свой ноутбук. Она открыла Гугл. «Тайник», — напечатала она, прежде чем успела подумать об этом, и приготовилась к худшему, нажимая «поиск».

К ее удивлению, результат оказался достаточно безобидным. «Тайник» был просто тайным обменом предметами между двумя людьми. Предметы, письма, сообщения — все, что угодно. Такая причудливая игра в шпионов, которая понравится детям, как прятки.

Но Вэл не понаслышке знала, как быстро такие невинные игры могут превратиться в нечто испорченное.

Растущей тенденцией в мире технологий были тайники USB, где люди, склонные к сотрудничеству, могли использовать общедоступные USB-накопители или кабели для обмена кодом, программами или файлами. Она поняла, что с этими общедоступными и незащищенными цифровыми путевыми станциями существовал риск заражения вирусом или вредоносным ПО, но они становились довольно популярными в городских районах.

Вэл уточнила свой поиск: «USB-тайник в Сан-Франциско».

Их было два. Один в Даунтауне, а другой в совместном рабочем пространстве в Миссии под названием — Вэл втянула воздух — Нойсбридж.

Казалось, кто-то хотел, чтобы она съездила туда. И когда Вэл проверила местоположение на карте, то поняла, что Нойсбридж находится всего в нескольких кварталах от ее квартиры. Она могла бы дойти туда пешком. Легко. Прямо сейчас, если бы захотела.

Но Вэл не хотела, она боялась.

Она вытащила записку из кармана пальто, пристально вглядываясь в почерк. Он был не его. Почерк Гэвина был такой же гладкий и уверенный, как и он сам. Этот был неровный. Беспорядочный.

Но Гэвин уже обманывал ее таким образом раньше. Он заставил Лизу написать за него одно из его посланий, и Лиза послушно отнесла это письмо родителям Вэл для пересылки. Последний акт предательства перед тем, как он убил ее и снял с доски, оставив Вэл открытой и незащищенной.