Побег (ЛП) - Кэмпбелл Нения - Страница 14

«Это не он. Он мертв, так что ты можешь прекратить эти размышления прямо сейчас».

Но ее пальцы уже набирали «Гэвин Мекоцци» в окне поиска и «мертв». Она уже искала его раньше; ее браузер запомнил его.

Вэл подождала несколько секунд, кончики пальцев гудели, пока она ждала загрузки страницы.

«Это глупо. Ты ведешь себя глупо. Зачем изводить себя из-за пустяков, когда у тебя есть реальные причины для беспокойства? Например, кто хочет провести тебя маршем по всему Сан-Франциско, чтобы привести к USB-накопителю?»

В этом-то все и дело. Она не знала. Слишком много совпадений, слишком много мурашек, зловеще покалывающих в затылке, как острие заточенного лезвия. Она чувствовала то же самое в Норт-Пойнте и не прислушалась к своей интуиции, и к тому времени, когда осознала свою ошибку, стало уже слишком поздно бежать.

Результаты поиска наконец-то загрузились. Она быстро просмотрела их. Большинство ей неинтересно читать, потому что она пережила события, которые они описывали на собственной шкуре. Это были истории, которые отправили его шахматную статистику на вторую страницу поисковой выдачи.

Убийства, пытки и изнасилования. О его смерти не упоминалось. Об этом ничего не было, сколько бы раз она ни искала. Никакого некролога. Никакого злорадства по поводу убийцы, привлеченного к ответственности. Ничего, хотя множество людей все еще жаждали его крови.

Ничто так не очаровывало публику, как красивый мужчина с уродливой душой. Вэл откинулась на копчик, инстинктивно отшатнувшись от его фотографии, сопровождавшей одну из статей. Недавних не было, но этот застывший взгляд в его глазах имелся даже тогда, когда ему было всего восемнадцать. Она просто не заметила этого в то время.

Сглотнув, Вэл отвела глаза. Может быть, они еще не нашли его.

Или, что более вероятно, они еще не нашли ее. Она вспомнила, что где-то читала, что копы ищут убийц за нераскрытые преступления, отслеживая поисковые запросы Гугл, подобные этому, с помощью ФБР. Паника охватила ее, и она уставилась на список записей и статей перед собой со смутным выражением ужаса и вины.

Но, вероятно, это был достаточно распространенный поиск, рассуждала она. В ту ночь погибло так много людей, что для кого-то вполне разумно предположить, что он, главарь, внесен в список жертв. А еще он был серийным убийцей. Люди очарованы серийными убийцами — особенно красивыми.

Чувствуя себя больной, Вэл очистила историю своего браузера. На всякий случай. Она никогда и никому не рассказывала о том, что сделала. Как завернула его в простыни кровати, на которой он изнасиловал ее, и вытолкнула через боковое окно в открытый мусорный контейнер этажом ниже. Боже, он был таким тяжелым. Если бы крышка не оказалась открыта, она не представляла, что бы делала. Она ни за что не смогла бы снести его вниз по лестнице.

Несмотря на это, она сильно напряглась, и рана, которую он в отместку нанес ей в живот, увеличилась. Ей повезло, что кровь не растеклась по полу: ее юбка впитала большую часть крови. Захлопнув окно, Вэл сняла трубку, попросила родителей забрать ее и поехала в больницу, чтобы отлежаться.

Легко. Слишком просто. Все время, пока она находилась там, она была как на иголках, ждала, что приедет полиция, наденет на нее наручники и заберет. Но ничего не произошло. Родители отвезли ее домой, всю дорогу угрожая подать в суд на университет, и она провела следующие несколько дней, блаженно накачанная обезболивающими препаратами.

Его тело, как бы неуклюже она от него ни избавилась, похоже, так и не было найдено. Но тогда он, скорее всего, заплатил за комнату заранее и жил отдельно от своих живых родственников. Никто не поднял шум, когда он пропал, потому что у него никого не было.

«Или, может быть, нечего было искать. Может быть, он все еще жив».

Вэл захлопнула ноутбук. «Нет, — яростно подумала она. — Нет, он мертв. Я сама убила его. Я почувствовала, как он умер».

Но если это так, то где тогда его тело?

Где-нибудь на свалке. Гниет.

Она подняла один из своих дневников, упав на матрас, чтобы прижать его к одному из своих согнутых бедер. «Веди дневник, — советовала терапевт до доктора Шенкман, прямо перед тем, как отказаться от нее как от пациентки. — Ты почувствуешь себя лучше, если твои мысли будут изложены четко и ясно. Это поможет тебе сосредоточиться на том, что внутри».

Беда в том, что она пыталась забыть то, что было внутри.

Серые линии кружились по бумаге, пока Вэл писала, рисовала и колола страницы, пачкая их грифелем. Она работала до тех пор, пока пальцы не распухли и графитовый карандаш не выпал из ее безвольной руки, чтобы скатиться на пол и треснуть.

У нее накопилось уже так много дневников, но их все равно не хватало. Никакое очищение не казалось достаточно сильным, чтобы избавить ее душу от ядов. Может, она и дышала, но все равно была мертва.

Ярость захлестнула ее горячим приливом желчи. Милая, покорная Вэл. Его маленький цветок. Его дорогая. Даже после смерти она принадлежала ему. Как бы она ни старалась, ей никогда не удастся избавиться от него.

Некоторые растения относились к пирофитам и прорастали только тогда, когда их уничтожал огонь. Гэвин опалял ее дикостью своих жестоких страстей, пока не приучил цвести в огне. Она стала его наследием, его творением. Вэл умерла вместе с ним в тот день, глядя на его теплую кровь на своих руках и чувствуя, как ее душа, разбивается вдребезги. Все, что было в ней хорошего, окзалось уничтожено… им.

Вэл швырнула свой дневник об стену, и он открылся на странице, покрытой кровоточащим хаосом ее самых сокровенных мыслей. Наполовину обретшее форму и оставленное незаконченным, как предложение, оборванное на полуслове, каждая страница стала исследованием боли. Наброски, выполненные графитом и чернилами — некоторые изящно прорисованы, другие резкие и острые, как лезвие.

Многие про него. Все всегда было связано с ним.

Она убила бы его снова — живого или в образе — если бы это заполнило пустоту внутри и помешало ей слышать абсолютное обольщение его голоса в своей голове всякий раз, когда она оказывалась на грани. Поскольку она всегда балансировала на краю здравомыслия, Вэл все время слышала его голос. Дразнящий. Напоминающий. Она была его шлюхой, его сообщницей, его любовницей и его убийцей, и все это слишком тяжело пережить. Теперь она больше не знала, кто она или что, потеряв ту точку опоры, которой он для нее, как оказалось был.

Она убила, и ей это понравилось, и он, несомненно, обрадовался бы увидев ее такой, какой она стала сейчас. Полубезумная и быстро угасающая, каждым дюймом напоминающая готическую героиню, которую он себе представлял. Офелия, плавающая мертвой в воде и преследуемая призраками. Лилит, созданная из земли, а не как покорительница плоти, привлеченная яростно пылающей красотой ангела, только чтобы обнаружить, что яркий свет опаляет так же жестоко, как адское пламя. Падшая женщина, привлеченная своим Люцифером. Поучительная история для тех, кто отказался подчиниться естественному порядку и влюбился не в того мужчину.

Через мгновение Вэл снова взяла свой ноутбук и набрала «Валериэн Кимбл» в строке поиска. Результаты изменились, появились статьи, фотографии и старые страницы Твиттера и Реддит. Некоторые из этих ссылок были выделены фиолетовым цветом, потому что она совершила ошибку, прочитав их раньше, некоторые из них несколько раз.

Там были люди, которые хотели ее найти. Чтобы закончить то, чего не сделал Гэвин. Мужчины — больные мужчины — которые отождествляли себя с Гэвином и думали, что все женщины должны стоять на коленях, и видели в ней добровольную жертву. Потом были линчеватели, которые обвиняли ее в убийствах, называя ее сообщницей. И, наконец, люди, которые, казалось, просто ненавидели Вэл за самое ее существование.

Грязные мысли и злые суждения обывателей всегда преследовали ее, но она ни с кем не могла об этом поговорить. Ее родители и психотерапевты просто советовали не смотреть и не читать, но она упорно просматривала комментарии и ничего не могла с собой поделать. Как человеку, которого раньше любили, Вэл было мучительно осознавать, что так много людей презирают ее за то, с чем она ничего не могла поделать. Люди, которые убили бы ее, будь у них такая возможность, за преступления, в которых она не виновата.