Зоя (СИ) - Ларосса Юлия - Страница 56

Сегодня я предал тебя, моя супруга. Я поведал о твоей тайне постороннему человеку. Женщине, которую хочу до дрожи в теле.

Я сжал холодный металл так, что кисть побледнела.

Больно. Пусть. Заслужил. Я предатель. Я впервые не сдержал слово и нарушил обещание. Навлек опасность на наши семьи, моя жена.

Разжал ладонь и положил кольцо на место. Захлопнул шкатулки и убрал в сейф.

Я увидел свое отражение в зеркале на противоположной стене. Глупец. Рассказал незнакомке то, что не знают даже близкие друзья. Той женщине, которая заставляет еще сильнее ненавидеть свою клятву, свое обещание, свое бремя.

Ненавидеть тебя, моя жена!

***

Я включила свет в студии и неторопливо прошла вглубь комнаты.

Одиночество. Оно снова рядом. Но сейчас я рада ему. Мое одиночество — моя отрада. Оно как старый друг, по которому я никогда не тоскую. Ведь этот друг меня никогда не покинет.

Не знаю зачем, но я достала свои рисунки, на которых изображен он. Опустилась на пол и принялась бережно раскладывать их вокруг себя.

Моя тайна. Моя любовь. Моя страсть и вдохновение. Навеки чужой и навеки близкий Себастьян Эскалант.

Я сидела у стены, скрестив ноги, и смотрела на его лицо, которое сама нарисовала. Мамины глаза с портрета на мольберте наблюдали за мной. Она смотрела на меня с пониманием, с гордостью.

Я сегодня сделала то, что когда-то не смогла сделать она. Я отказала женатому мужчине, которого любила.

Закрыв глаза, я переместилась в прошлое. Снова слышала ее голос, в котором звучала боль и сожаление. Она рассказывала, как до встречи с моим отцом любила чужого мужчину. Как проводила праздники в одиночестве и ненавидела вечера, когда он был не с ней, а со своей женой.

Она мне раскрыла тайны своего прошлого за год до своей гибели. Она говорила: «Мой наказ тебе, доченька!». А после ее смерти я называла эти наставления своими заповедями.

Спустя годы я поняла, что она делилась со мной своими ошибками и брала с меня слово не идти ее дорогой.

Но я нарушила восьмую заповедь мамы. Ведь меня не оправдывало то, что я не знала о нем всю правду. Я чувствовала, что влюбляюсь, и не оградила себя от этого. Хотя разве у меня хватило бы сил?

Человек достоин той участи, которую сам себе выбирает. Только слабые люди винят во всем судьбу. А я не слабая. И я достойна большего, чем роль любовницы. Даже если эта роль самая важная в моей жизни.

Шаги. Кто-то медленно подходил к двери моей студии. Я не пошевелилась, даже когда услышала робкий стук. Дверь открылась, но я по-прежнему оставалась неподвижна.

Как же хочется стать мебелью. Стулом или диванчиком. Милым, с обивкой в цветочек, но главное — бесчувственным.

Злата опустилась на пол рядом со мной. Запах ее духов рассказал мне это без слов.

— Я не хочу любить его! — прошептала я.

Услышала, как она вздохнула, и, обняв меня одной рукой, погладила по плечу. Слезы жалости к самой себе снова заскользили по моим щекам.

— Милая, — успокаивающе звучал тихий голос Латти. — Мы не выбираем, кого любить и кого ненавидеть. Это происходит само собой.

Я молчала, чувствуя, что меня поглощает печаль и разочарование.

— А может, есть секретный способ изменить свои чувства?

Она усмехнулась, и я услышала горечь в ее словах:

— Ты обманываешь сама себя. Не повторяй ошибку Себастьяна.

Я выпрямилась и посмотрела в ее сочувственные глаза:

— Ты знала?

Она не сразу поняла, о чем я ее спрашиваю. Она будто раздумывала: не говорим ли мы о разных вещах?

— Если бы знала, то не поддерживала бы твое увлечение Себастьяном. Виктор только сегодня мне все рассказал.

— Я бы тоже хотела знать об этом с самого начала. Может, тогда я не влюбилась бы в него?..

Погруженная в водоворот собственных мрачных мыслей, я стала собирать его портреты. Виктор знал и в тоже время говорил, что Себастьян мне по зубам. Зачем? Он должен был сразу вернуть меня на землю и сказать, чтобы я перестала мечтать о нем!

Ах, эти игры богатеньких мальчиков! Яхты, спорткары на взлетной полосе и человеческие чувства. Какая разница, чем или кем забавляться?

***

Утро понедельника пришло с дождем. Его косые капли барабанили в окно моего кабинета, нарушая тишину и обыденность комнаты. Серое небо обрело унылость в своем ровном оттенке. Ветер порывался выгнуть зонты прохожих, чтобы позволить своему другу-дождю украсить ткань их одежды.

Я уже привык к этим серым будням, будто погода тоже переживала эмоциональный кризис и накрывала им Барселону. Я всегда не любил такие дни. А хотя… что или кого я любил или люблю? Отца? Брата? Невестку? Будущего племянника? Наверное, подобную привязанность многие и называют «любовью».

Но мне проще назвать то, что я не люблю: дождь, зиму, дешевый кофе, светские новости и поп-музыку, китайскую еду и воду без газа, отдых за городом и кровожадных комаров, к которым никто не питает симпатию.

Зато большинство любят своих родителей. И крайне редко кто-то может сказать, что вот уже пятнадцать лет не любит и не уважает свою мать.

А я могу.

— Господин Эскалант, прибыл сеньор Бланко…

Голос секретаря вывел меня из мрачных раздумий, и я отошел от окна.

— Ну, как дела? — улыбался мне друг, уже сидя в кресле напротив.

— Поездка оказалась очень успешной! — уклончиво ответил я.

— Да? — вскинул брови тот. — И что, ты нашел ее?

Мои внутренности сжали мерзкие клещи неприязни. Так, нужно срочно воспитывать в себе более приятные чувства к собственной жене.

— Почти, — я сделал глоток двойного эспрессо, только что принесенного секретарем. — Теперь я знаю ее имя, фальшивую фамилию и город, где она последний раз арендовала жилье.

Я замолчал и погрузился в мысли о будущей встрече с женой спустя не один десяток лет. Какая она? Блондинка? Рыжая? С пирсингом или татуировками?..

— И как ее теперь зовут?

Голос Сезара выдернул меня из размышлений. Мой многозначительный взгляд скрестился с его глазами, и он усмехнулся, покачав головой.

— Гриф «Совершенно секретно». Черт возьми, постоянно забываю о нем!

Мое новое жилище — потрясающее! Оно словно следующая страница из книги о моей жизни, ее новая глава.

Эта история, жанр которой склонен к мелодраме, разделилась на две части. До встречи с Себастьяном и после нее. Первая часть мне нравилась больше.

Выдержав битву убеждений, я переехала на следующий день после того, как узнала правду о нем. Я больше не могла находиться в доме с его семьей. Там витала угроза встречи с ним. Сладостная, желанная угроза…

Злиться на него у меня нет ни желания, ни сил. К тому же он попросил прощения уже давно. Я полюбила женатого мужчину, не желающего любви и привязанности. Он назвал свою женитьбу проблемой и тягостными обязанностями. Его жена — это бремя для него. Мне жаль ее.

Интересно, а кто она? И почему это тайна?

Наверняка Латти и Виктор знают ответы на эти вопросы. Но задавать их я не хочу и не буду. Не мое дело. Да и я не мазохистка, причинять себе боль собственными же руками. Пусть душевную, пусть косвенную, но все же невыносимую.

Суббота. Воскресенье. Понедельник. Вторник. Лекции, работа, встречи со Златой и Ронни, переезд Мари в больницу Стокгольма, прощание с ней… Все превратилось в одну безжизненную реку, текущую мрачно и печально.

Единственным проблеском наслаждения для меня оставались часы моего творчества. Именно в нем я могла позволить себе запретную слабость — рисовать Себастьяна Эскаланта.

***

— Мадмуазель Рольдан, — протянул профессор Эмпе, разглядывая мои новые работы после занятия в среду. — Вы явно шагнули на несколько творческих ступенек вверх!

— Правда?! — у меня все внутри всколыхнулось от радости.

Преподаватель снял очки и посмотрел на меня:

— Более того, я с профессиональной уверенностью могу сказать, что вы составите мне довольно серьезную конкуренцию в современном мире искусства!