По ту сторону синих гор (СИ) - Снежная Александра - Страница 42

В шаге от меня возвышаясь словно каменная глыба, стоял мой муж, сверля меня пронзительным взглядом своих синих глаз.

Снег словно искорки света запутался в её тёмно-русых волосах, и Бьёрн поймал себя на мысли, что не может отвести взгляд от чудом преобразившегося профиля девушки, ласково воркующей с сидящей у неё на ладони красногрудкой.

Пугливая птица, вспархивающая от малейшего шороха или движения, почему-то беззаботно ела с её руки ягоды тростянки и, кажется, выглядела не мене счастливой, нежели его сияющая счастьем жена.

Из натянутой, словно взведённая тетива и готовой в любую минуту к нападению магички, она вдруг превратилась в совершенно обычную девушку. Юную, улыбчивую и снежно-чистую, как утро сегодняшнего дня, когда Бьёрн, словно впервые, увидел эринейку стоящей у окна в ореоле солнечного света - с кувшином молока в одной руке и куском пирога в другой.

Она ела жадно и быстро - жмурясь, то и дело облизывая яркие губы, точно дразнилась. И Бьёрн не знал, почему его это так заводит. Точнее понимал, что женщины у него не было очень давно: с тех пор, как умерла Иртра, его третья жена, и поэтому мужское тело остро реагировало на возбуждающий его объект. Но было и что-то особенное в том, как хрупко эринейка смотрелась в его необъятно большой рубахе. С этими спутанными и торчащими во все стороны короткими волосами, мягкой впадинкой у горла и стройными босыми ногами.

Необъяснимо хотелось провести по ним ладонью. От самых икр до бёдер, чтобы понять такая ли гладкая и шёлковая у неё там кожа, как кажется на первый взгляд.

От девушки пахло чем-то неуловимо приятным, каким-то особенным присущим только ей ароматом, к которому Бьёрн жадно принюхивался, запоминая и понимая, что уже никогда и ни с кем его не перепутает.

Он сглатывал, пялясь на её губы и в мыслях представлял, как слизывает с них сладкие капли молока, чуть прикусывает нижнюю и с наслаждением закрывает её рот поцелуем.

Но когда думая лишь об этом, быстро сделал шаг девушке навстречу, то наткнувшись на её колючий взгляд, тут же очнулся от наваждения.

Вот же идиот! Нашёл о чём грезить! Мозги из головы совсем в урды перетекли! Да что же он, бабы полуголой никогда не видел? А тут... было бы на что смотреть!

И тем не менее, вместо того, чтобы напомнить себе сейчас об этом ещё раз, он как последний болван вновь смотрел на трогающую её губы светлую улыбку, совершенно забыв о том, что ещё мгновение назад, пытаясь её найти, носился по дому словно угорелый, обещая себе посадить выбешивающую его строптивую девицу под замок.

За каким виххардовым проклятьем Иден куда-то ушёл из дома и оставил её без присмотра? Просил же - глаз с неё не спускать! С её характером только неприятности на одно место искать.

Странная... Абсолютно не похожая на местных женщин. Вроде на вид слабая, а внутри сильная. Ни жалоб, ни слёз, ни истерик... А ведь Бьёрн поначалу думал, что магичка если не разнесёт его халле к такой-то матери, то сделает его жизнь в нём просто невыносимой. Ждал войны - без передышек и жалости. А она вон - красногрудку кормит и улыбается. Что такого нашла в ней священная птица, раз приняла за свою?

Бьёрн неотрывно смотрел на девушку, понимая, что пришёл сюда совсем не за этим, а стряхнуть с себя оцепенение, как ни странно, не мог.

Почувствовав у себя за спиной запах приближающейся Сигрид, он неосторожно шевельнулся, и от звука хрустнувшего под его ногой снега, птица пугливо взмыла в высь, а эринейка резко развернулась.

Тепло её взгляда сменилось промозглым холодом, от которого невольно захотелось нахмуриться. И какое-то время Бьёрн именно это и делал, глядя в настороженное лицо жены.

- Почему раздетая на улицу вышла? - наконец не выдержал он, и бровь эринейки удивлённо дёрнулась, словно подобный вопрос был здесь совершенно не к месту.

- Оэн, простите, - заискивающе пролепетала глупая Сигрид, тряся пуховым платком, который принести - принесла, а на плечи своей эль-манне так и не накинула. - Это я виновата. Долго за шалью бегала.

Бьёрн испытывающе зыркнул на девчонку и перевёл взгляд на магичку. Та упрямо безмолвствовала, и от этого раздражение занозой засело где-то у него под рёбрами.

- Если она заболеет - с тебя спрошу! - выдёргивая у Сигрид из рук платок и укутывая в него жену, рыкнул Бьёрн, не понимая, с чего вдруг его так задевает её молчание. - Марш в дом! Обе! - резко уронил он.

Оэн не ждал, что его приказ эринейка послушно выполнит. Думал, сейчас взбрыкнёт и ответит что-то в своей ядовитой манере. А потому, когда жена, гордо вскинув голову, спокойно прошла мимо него к двери мастерской, растерянно округлил глаза.

Что это с ней? Одумалась или наоборот - что-то задумала?

Проследив за тем, как девушка неторопливо поднялась по лестнице и вошла в дом, Бьёрн последовал за ней, и от его пристального внимания не укрылся брошенный на подоконник беглый взгляд эринейки. Проследив за ним, оэн обнаружил там статуэтку красногрудки, сидящей на сосновой шишке, и задумчиво нахмурился.

Эта фигурка у Бьёрна вышла лучше всех. Однажды в лесу он увидел, как птица нашла набитую орешками шишку и, взобравшись на неё, ловко потрошила свою находку. Картинка очень долго стояла у него перед глазами, как живая, оттого и поделка получилась такой настоящей. Даже Горд просил её для себя. Чего только взамен за неё не предлагал, только Бьёрн всё равно не отдал. Каждый раз, когда что-то мастерил, невольно посматривал на неё и усмехался. Она словно дарила ему вдохновение и какое-то внутреннее спокойствие.

Неудивительно, что эринейке деревянная птичка тоже понравилась. Любит она, похоже, птичек-то.

Проходя мимо окна, Бьёрн, не задумываясь снял оттуда свою поделку, но сделав несколько шагов, резко спрятал её за спину, устыдившись своего внезапного порыва.

Вот же дурак! И что он теперь с этой птичкой делать будет? Что скажет? Мол, на вот, жена, дарю? А вдруг она ей и даром не надо? Может, просто из любопытства на фигурку глянула.

Угрюмо озираясь по сторонам, Бьёрн молча шёл за девушками следом, досадуя, что как назло, деревянную птицу и оставить по дороге было негде.

А ещё Сигрид, будь она неладна, то и дело оглядывалась, как будто проверяла, идёт ли оэн за ней следом.

Оказавшись у порога спальни, Бьёрн глянул на неё так сурово, что девчонка испуганно попятилась, проблеяв что-то невразумительное: мол, если она пока не нужна эль-манне, то сбегает на кухню.

-               Ступай! - приказал ей Бьёрн с плохо скрываемым удовлетворением. - Да скажи там, пусть на стол накроют. Скоро раад соберётся.

Сигрид через миг и след простыл, и оэн, быстро затворив за собой дверь, вновь наткнулся на колючий взгляд карих глаз супруги. Опять она пристально следила за каждым его движением, будто ждала нападения или удара в спину.

Никогда в жизни Бьёрн себя ещё не чувствовал себя так неуютно в собственной спальне, словно это не эринейка, а он был здесь чужим.

Простояв напротив неё в напряжённом молчании ещё немного, он резко выдохнул и, вытянув из-за спины руку с фигуркой, водрузил её на каминную полку, для пущей надёжности сурово гаркнув:

-               Тут будет стоять!

Правая бровь эринейки изломленно взлетела вверх, а в глазах появилось какое- то насмешливое выражение, как если бы девушка мысленно назвала его непроходимым идиотом.

Тут Бьёрн был с ней согласен. Идиотом он и был. И что на него, спрашивается, нашло? Просто в эринейском дворце в комнатах было много разных украшений, вот он и подумал...

Впрочем, собственную комнату действительно следовало обустроить. Она была совершенно не приспособлена для совместного проживания с женщиной, поскольку Бьёрн приходил сюда только спать. И с тех пор, как погибла Иртра, вынес отсюда всю мебель, поделки и даже вышитые Алвой занавески с окон содрал, лишь бы глядя на них не вспоминать и не мучиться чувством неискупимой вины перед женщинами, которых обещал беречь и защищать.

Прочистив горло, Бьёрн тяжело вздохнул и произнёс: