Испорти меня (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 41

— Я не тот человек, с которым ты должна быть.

Она сжимает руки в кулаки.

— Конечно, не тот! Я уверена, что мой отец сказал это. И Колтон тоже, да? Спорим, я могу пересказать весь разговор, слово в слово, и почти все правильно? Они предупреждали тебя держаться от меня подальше? Не разбивать мне сердце? Ну и дела! Они говорили это каждому парню, который когда-либо входил в мою жизнь. Ты не особенный. Ты не более «плохой», чем все остальные. Ты... ты... — Мэдисон отступает назад, толкает меня изо всех сил, ее руки упираются мне в грудь, пока я не ударяюсь о стену позади меня. — Ты трус, — говорит она, брызгая ядом. — Ты боишься.

Она — клубок ярости.

Я хватаю ее за плечи, чтобы она не била меня по груди.

— Конечно, я боюсь! Ты мне небезразлична, — говорю я срывающимся голосом. — Я хочу, чтобы жизнь была легкой для тебя. Хочу, чтобы ты была счастлива. Ты сама сказала, что хочешь быть с мужчиной, которого одобряет твоя семья.

— И знаешь, что?! Вместо этого я влюбилась в тебя! — Она стонет изо всех сил, а затем сбрасывает с себя мои руки. — Я так зла, что даже не могу нормально думать.

— Тогда скажи мне, что делать дальше, — говорю я, подходя к ней сзади и разворачивая ее лицом к себе, чтобы она смотрела на меня. Я хочу, чтобы она смотрела мне в глаза, когда будет излагать свой генеральный план. — Расскажи мне, как это работает. Ты бросаешь вызов своему отцу и продолжаешь тайком уходить из дома, чтобы увидеть меня? Я хочу большего, Мэдисон. Я хочу...

Не успеваю закончить фразу, как она набрасывается на меня, прижимает меня к стене и прижимается своим ртом к моему. Я так зол, что могу разорвать ее одежду, дернуть за волосы, прикусить губу. Очевидно, она тоже. Хватит с меня игр и глупостей. Больше не надо выталкивать ее из зоны комфорта под видом решения на день рождения. Больше не надо притворяться, что у нас просто дружба.

Мэдисон сжимает в кулак мою рубашку и целует меня в ответ с яростной мстительностью. Наши рты смыкаются, наши языки соприкасаются, и я вжимаюсь в нее, хватаю ее за задницу, подтягиваю ее ноги, чтобы они обхватили меня.

Перчатки сняты. Время для нерешительности закончилось. Я пришел сюда с двумя вариантами: бороться за нее или дать ей легкий выход, шанс оставить меня позади. Похоже, мы приняли решение.

Я не собираюсь уходить от Мэдисон. Ей придется найти новую семью — я стану ее семьей. Буду заботиться о ней и давать ей кров, и если ее отцу это не понравится, то и ладно.

Она прижимается ко мне, обхватывает, извивается, стонет. Мэдисон расстегивают мою рубашку, а я забираюсь под платье, проталкиваясь под ее трусики. Ее задница в моих руках, и я сжимаю ее так, словно злюсь на нее так же, как и на последние несколько дней. Мы были в аду, и это наша награда, наш свет в конце тоннеля.

— Бен, — стонет Мэдисон, когда мой рот ласкает ее щеку, шею, грудь. Я поворачиваю нас так, что она прижимается к стене. Использую это в своих интересах, откидываясь назад и получая лучший доступ. Ее платье-свитер достаточно эластичен, чтобы я мог оттянуть горловину в сторону и обнажить одно плечо. Если на ней лифчик, то он без бретелек. В пятницу вечером, в океане, я не ценил то, что имел. Мне казалось, что Мэдисон не давала мне разрешения прикасаться к ней, не совсем.

А теперь...

Теперь я собираюсь исправить это.

— Здесь есть камеры? — спрашиваю я, задыхаясь. Если да, я найду пистолет и прострелю объективы. Мы не остановимся.

— Нет. Подожди, я не знаю. Какая разница? «Ленни стар», возможно, нуждается в некотором оживлении в своей жизни.

Мэдисон говорит это, снимая с моих плеч пиджак. Он падает на пол. Моя рубашка распахивается.

— Что мы делаем? — спрашиваю я, желая выложить все начистоту. Если это какая-то ерунда с прелюдией, то я должен знать это сейчас.

— Что мы делаем? — передразнивает она. — Я думала, ты уже делал это раньше... — Она наклоняется вперед и берет мочку моего уха между зубами. — Предполагается, это я должна быть невинной.

Конечно, когда она говорит это таким тоном, проводя языком по моей коже, меня уже нет. Я — злая версия Бена, в которой, кажется, все хотят меня видеть. Бедная Мэдисон. Для своего первого раза она заслуживает свечей, лепестков роз и плейлиста Фила Коллинза. Я говорю ей об этом. Даю ей выход.

— Я отведу тебя в шикарную постель прямо сейчас. Сделаю это особенным, незабываемым, достойным альбомной книги, — обещаю я, прижимая ее к стене и опускаясь на колени.

Она смотрит на меня, затем откидывает голову назад. Мэдисон сжимает мои волосы. Она знает, куда я направляюсь, и на ее щеках появляется легкий румянец, который я хочу поцеловать.

— Мэдисон? — спрашиваю я, приподняв бровь, когда мои губы касаются внутренней поверхности ее бедра. — Должны ли мы...

— НЕТ! Мы остаемся! Эта стена действительно мягкая, даже похожа на облако, — говорит она, когда я задираю ее платье до талии, чтобы обнажить трусики.

Сиреневые.

Прижимаюсь к ним лицом, и шелковистый материал щекочет мне нос. Я хочу умереть на этом месте.

— Бен? — спрашивает она обеспокоенно.

— Кто такой Бен?

Мэдисон смеется и дергает меня за волосы, оттягивая меня назад настолько, что может видеть мои глаза.

— Я провела много часов в этой библиотеке, много времени, уткнувшись носом в книгу. Я хочу воспоминаний, которые заставят меня краснеть каждый раз, когда буду входить в эту комнату. Я хочу сделать что-то плохое... что-то очень, очень шаловливое.

Край моего рта подрагивает.

— Шаловливое?

Ее смех обрывается, когда мои пальцы цепляются за обе стороны ее трусиков. Живот вздрагивает, когда делаю первый небольшой рывок. Они сползают вниз на дюйм, и обнажается еще больше ее кремовой кожи. Еще дюйм, и я не могу ждать. Я не терпеливый человек. Трусики могут остаться. Провожу средним пальцем по самому центру трусиков, прямо по самой шелковистой части. В результате Мэдисон вздрагивает, как газ в пламени. Я делаю это еще раз, и она закрывает глаза.

— Мужчина когда-нибудь прикасался к тебе так раньше?

— Нет.

Я делаю это снова, на этот раз медленнее, стараясь попасть в самое нежное место.

— Но я трогала себя раньше.

Мое сердце колотится в груди. А член упирается в молнию.

Я встаю на ноги и накрываю ее тело своим, нахожу ее рот, целую ее в тот самый момент, когда рукой скольжу вниз, к трусикам, и нахожу ее влажной, желающей.

Один палец плавно скользит внутрь, и до сегодняшнего дня Мэдисон никогда не знала, что такое «шалить». Ее пальцы впиваются в мои предплечья, пока я дразню ее, проводя пальцем вверх и вниз. Тяну эту влагу вверх, вверх, вверх и провожу подушечкой среднего пальца, пока Мэдисон сходит с ума.

Мои губы касаются ее шеи, и этот контакт слишком нежен, чтобы погасить пламя. Нет, я раздуваю его. Своим языком. Пальцем, который вращает круги достаточно медленно, чтобы она выгнула спину. Провожу рукой по ее животу, а затем снова вниз. Я разговариваю с ней, учу ее.

Хочешь, я спущусь еще ниже? спрашивают мои пальцы, все еще находясь на ее бедрах.

Ее кожа так раскраснелась, что удивительно, что Мэдисон не лихорадит.

Она двигает бедрами мне навстречу. Ее тело говорит мне все то, что она стесняется сказать.

Мэдисон становится все нетерпеливее.

Она хочет разрядки.

Трения.

Жара.

Прошло всего несколько секунд с тех пор, как я прикоснулся к ней, но мне кажется, что прошла целая вечность.

Я убираю ее волосы со лба и прижимаюсь к ее лицу. Мэдисон смотрит на меня так, будто вот-вот упадет в обморок.

— Еще, — требует она похотливым, полным желания голосом, и я улыбаюсь, с удовольствием подчиняясь.

На этот раз я использую свой рот.

Снова опускаюсь на колени, и больше не нужно ходить на цыпочках. Мои пальцы цепляются за трусики с обеих сторон, и я стягиваю их с ее бедер. Ткань падает на пол, и она выходит из них. Платье едва прикрывает девушку. Одной рукой задираю толстый материал свитера, а другой — обхватываю ее бедро, дергая, побуждая раздвинуть ноги.