Сказочник. Дилогия (СИ) - Дес Евгений - Страница 17

— Хорошо господин! А…

— Что такое?

— А нам можно будет на спектакль?

— Конечно. Ладно, мне надо возвращаться к работе. Если что, окно вон там, — указал Арон на комнату, из которой хорошо было видно входную дверь.

Кивнув, мальчонка побежал высматривать стражу, а маг вернулся к облагораживанию театра. Благодаря магии и сердцу мастера, работы на удивление оказалось мало, намного меньше, чем думал Арон. А потому через час театр был готов принимать гостей. Несмотря на то что до представления оставалось полчаса, люди уже начали собираться.

Правда, в один прекрасный момент пришел еще один отряд стражи, более серьезный, во главе с начальником городской стражи.

— Какие-то проблемы? — ухмыльнулся Арон, а про себя подумал, что эти два слова ему скоро будут сниться.

— Ты! Волшебник! Что ты здесь делаешь? — указал капитан на мага.

— Собираюсь посмотреть спектакль, а что?

— Согласно распоряжению барона никакого спектакля не будет, а тебя он вызывает на беседу в крепость.

— Какая прелесть. В таком случае, передайте, пожалуйста, барону, что пусть сам сюда придет. Это раз. — Улыбка мага стала шире, а взгляд воина еще суровее. — А во-вторых, представлению быть. Если кто-то против, то пусть выскажется мне в лицо, я внимательно выслушаю. Вот, например, кто-то из вас против? — обвел маг солдат улыбчивым взглядом.

— Нет… Нет. Нет, — заголосили стражники.

— Ну вот. Так какие проблемы?

— Нет проблем, господин маг, — рыкнул капитан. — Но прошу вас обратить внимание, что барону это очень не понравится.

— О, господин капитан стражи, поверьте мне, это меньшая из его проблем.

— Что вы имеете в виду?

— Видите ли, кукольник был близким мне человеком. А я очень злопамятный. И если барон сам ко мне не придет, тогда уже я приду к нему. На задушевную беседу. Так что в ваших же интересах, капитан… — голос мага стал серьезнее, а взгляд посуровел. — Не стойте у меня на пути. И если я узнаю, что ваши люди решили помочь вашему хозяину, то… не обессудьте, — развел руками чародей.

— Да как ты смеешь? Ты, чужак, пришел сюда и что-то требуешь?! Да ты знаешь, что с тобой сделают трое Великих?!

— Вы не о том думаете, господин страж города. — При этих словах посох мага угрожающе засветился, хоть и висел за спиной. — Трое великих там, а я — здесь, рядом. Так что подумайте капитан, подумайте. Всего доброго!

Последними словами Арон дал понять людям, что разговор окончен. Ошарашенная стража неспешно побрела обратно, то и дело оглядываясь на стоявшего на месте мага. Стоя на входе и скрестив руки на груди, Арон смотрел вслед удаляющимся стражникам. Он понимал, что барон не только этого не простит, но и попытается помешать, но чародею это только на руку. Независимо от того что предпримет барон — все будет на руку Арону. Маги всегда больше доверяли друг другу, чем даже королю, тем более именитые маги. Это раз. Два — барону не выбраться из города, пустись он бежать — собственная стража доставит его к Арону, только бы уберечь свои шеи. Он ясно дал это понять как их командиру, так и свидетелям. А три — это личная встреча с бароном. Но когда она будет, и будет ли — большой вопрос.

Шло время, все больше людей стремилось попасть на спектакль, настолько, что за двадцать минут до начала все места были уже заняты. Но некоторых это нисколько не смущало. Кто-то пристраивался в конце зала, другие на втором техническом этаже с балкончиком, откуда видно сцену. Некоторые садились прямо на пол перед сценой, другие располагались вдоль крайних проходов.

Как Арон и думал, сам барон так и не решился появиться, зато пришли некоторые стражники. Самые обычные люди, сдавшие свое оружие и броню на проходе, чтобы не нервировать мага. Как сказали они сами, очень хотели посмотреть на представление из детства. Потухли огни, остались только те, которые подсвечивали одиноко стоящую на сцене куклу. Тук стоял, сжимал старенький листок мастера и словно бы снова и снова прочитывал записанные на нем слова.

Признаться, Арону и самому было интересно, до чего додумались куклы, ведь занимаясь своими делами, он за ними совершенно не следил. Стоя среди зрителей в конце зала, он, как и остальные, с любопытством смотрел на Тука. Шли минуты, кукла не шевелилась. Люди уже начали беспокоиться, но затем, внезапно для всех, кукла пошевелилась. Не было никаких нитей — для многих поразительным был сам факт того, что кукла двигается. Она подняла голову и посмотрела на замерших зрителей. А затем, отведя листок в сторону, Тук тихонько запел:

— Историю ужасную я вам поведать должен, о бедном мастере, трудяге-добряке. Конец его истории для многих будет сложным. Всю жизнь работал он на старом верстаке, — голосок дрожал, казалось, что слова, что выходят из малыша, давались ему неимоверно тяжело. Но он продолжил: — Красивых кукол мастер делал для театра и ими на концертах управлял. А зритель был доволен от спектакля, ведь для народа мастер радость доставлял, — сделав паузу, Тук улыбнулся, а из-за кулис пошли другие куклы. Самые разные, от мала до велика.

И глядя на них, люди переживали сильнейшие эмоции. Ведь перед ними было их детство. Те герои, которые дарили им яркие впечатления тогда, вновь стояли на сцене и напевали:

— В куклы души он вложил и ими сильно дорожил, кукловод их всех любил, любовью кукол оживии-и-ил, — словно схватив звезду, Тук поднес её к сердцу.

И пока он пел текст, остальные подпевали:

— Злой барон прознал о кукловоде, о том, что все любили старика. Он неугодной картой был в колоде. И тут же стражники сковали мастера! Сидит в темнице старый кукловод, там сыро и зловонием несет, забыл давно о кукловоде том народ, лишь кукла часть души его в себе несет.

И набирая обороты, они запели:

— В куклы души он вложил и ими сильно дорожил, кукловод их всех лю-бил!

А дальше Тук продолжил:

— Наш добрый мастер сильно заболел. Он своей смерти смотрит уж в лицо. В его созданиях жизни огонек горел, то чудо, что он сделал, велико! И вот пред смертью старый мастер кукле свое сердце передал. У старца был характер, но без свободы он страдал.

Все тут же смолкли, и запел только Тук:

— В куклы души он вложил и ими сильно дорожил, кукловод их всех любил, любовью кукол оживии-и-ил. — И он демонстративно показал в сложенных ладошках спрятанное сердце мастера, как показал его Арону.

И сердце сияло. Сияло, дарило свет и несло радость. Оно словно бы залечивало раны на самой душе, заставляло поверить в чудо. Даже Арона проняло, по его щеке скатилась скупая слеза, что уж говорить о простых людях.

— Друзья. Не забывайте добра. Помните! Плохие люди будут всегда. И лишь вместе мы сможем сделать этот мир лучше! — провозгласил Тук. — Да, мастера с нами больше нет, но его тепло, его вера в чудо, его сердце осталось с нами! А теперь давайте вместе хорошенько повеселимся! С сегодняшнего дня я открываю кукольный театр имени Великого Мастера Всех Кукол!

Арон отдал должное Туку. То, что началось дальше, сложно описать. Куклы шутили, смеялись, дурачились. Они делали то, для чего были созданы. Дарили чувства. Светлые чувства, о которых многие в этом городе уже позабыли. И все шло хорошо, ровно до того момента, пока Арон не почувствовал нарушение защитного контура. Тихонько покинув главный зал, он притворил за собой дверь. В этот самый момент входная дверь распахнулась, и в ней показался начальник городской стражи.

— С возвращением, капитан, — улыбнулся маг. — Что-то случилось?

— Я… хотел извиниться. Я думал над вашими словами, господин Арон. И хочу сознаться.

— В чем именно, капитан?

— Во всем. Что здесь случилось, как это случилось. Только прошу, не гневайтесь. Мои люди выполняли мои приказы, прошу, не трогайте их.

— Смело, — оценил маг. — Очень смело. Так и быть, никого не трону, но вы расскажете мне все, что знаете.

— Да, господин.

— Барон в замке?

— Да, господин.

— Ладно, пойдем, навестим, хех, бывшего хозяина города.