Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана - Страница 15

Гердта вряд ли убьётся, преодолевая эти препятствия, а вот оконфузиться могла практически со стопроцентной гарантией. А этого не хотелось страшно. В конце концов, она вступала сегодня в члены королевской семьи Ритании.

Когда в дверях церкви показалась невеста, опирающаяся на руку отца, вопросом о преодолении порогов задались даже те, кто до этого ни о чем подобном не задумывался. Притихли даже куры на насесте, то есть фрейлины на скамеечке.

Наряд невесты состоял из нижнего белого платья с узкими золотыми полосами национального орнамента по подолу и по краю широких манжет, плотно охватывающих руки от локтя до запястья. Поверх легкого шелка сверкало платье-чехол сплошного золотого шитья, больше похожее на кольчугу. Даже на столь большом расстоянии верхнее платье смотрелось жестким и тяжелым, но принцесса шла с расправленными плечами, глядя четко перед собой. Волосы Гердты, заплетенные в косу и уложенные высокой короной вокруг головы, добавляли ей пару дюймов росту и визуально вытягивали круглое лицо. Менее всего она в эти минуты напоминала нежное воздушное создание из сказки, но и на расплывшегося жизнерадостного поросенка также не походила. На ум приходили смутные ассоциации по поводу военного парада.

Вошедшие замерли на несколько мгновений, отец шевельнул губами, видимо, о чём-то предупреждая дочь, та в ответ мотнула головой и продолжила свой "путь в жены". По мере приближения Гердты к первому цветочному валу тишина, окутывающая храм, становилась всё плотнее.

Гердта подошла вплотную к порогу, оказалось, что верхушки цветов доходят ей до середины бедра, примерно там же заканчивается и кольчуга, вернее верхнее платье. Приглашенные буквально забыли, как дышать. Шипение, раздавшееся из уст старенького кардинала, менее всего напоминало благодарственное обращение к богу. Принцесса, не останавливаясь, достаточно быстро подняла согнутую в колене ногу, затем резко выпрямила ее, юбки взметнулись, но как-то очень организованно и целеустремленно, ни стоящие живым коридором гости, ни лорд Палмсбери, ни кардинал не увидели ничего недозволенного. Нога опустилась так же стремительно. Перед тысячей заинтересованных взглядов не мелькнул даже носок свадебной туфельки. Принцесса оттолкнулась от руки поддерживающего её отца, перенесла вес, взбрыкнула и каким-то невообразимым пируэтом, через сторону подтянула к себе остававшуюся за порогом ногу. Всё было проделано далеко не изящно, но так быстро и четко, что ассоциации с военным парадом стали ещё более яркими.

Первая треть пути до алтаря была пройдена. Появившаяся в первом пороге брешь и россыпь нежно-розовых лепестков и ярко-зеленых листьев на дорожке отмечали то место, по которому прошла принцесса.

В Вабрии во время венчания не задавалось вопросов о том, добровольно ли принято решение о браке, знает ли кто-то из присутствующих что-то, что может помешать заключению союза. Для этого существовал этот центральный отрезок пути до алтаря. Если невеста останавливалась за родительским порогом, не пересекая порога жениха, это означало, что её принуждают к нежеланному браку. Если кто-то из присутствующих на свадьбе знал о причинах, по которым она не может состояться, он мог сообщить об этом именно в те минуты, когда невеста преодолевала путь между порогами. И наконец, жених подтверждал, что вступает в союз добровольно, идя от алтаря навстречу будущей супруге, чтобы подать той руку у второго порога. Лорд Палмсбери, завороженный гимнастическим этюдом, чуть не пропустил тот момент, когда должен был выступить навстречу принцессе, но легкое покашливание кардинала привело его в чувство.

К препятствию они подошли одновременно. Всё было бы гораздо проще, если бы здесь и сейчас он был женихом не по доверенности, а на самом деле. Жених вправе подать руку ладонью вверх, он может даже крепко сжать руку невесты и, предел мечтаний, легко придержать ее за талию в то время, когда она переступает порог. Мечты! Всё, что было дозволено лорду Палмсбери, это предоставить свой локоть. И он стоял, несколько нелепо оттопырив согнутую руку, чтобы опора находилась на комфортной для невесты высоте, и всем сердцем надеялся, что та сможет дважды повторить подвиг по взятию ароматной бело-розовой высоты.

Гердта не подвела! Вздох, шаг, и лорд Палмсбери ощущает на своей руке далеко не малый вес её высочества. Второй барьер был пройден даже чище первого! Чашечки цветков качнулись, и на дорожку упала лишь горсточка лепестков. Румянец на лице, слегка сбившееся дыхание и мелкие бисеринки над верхней губой выдавали, что путь дался принцессе нелегко, но спина её, как и прежде, осталась прямой, как струна. Хотя, возможно, последнее являлось заслугой кольчуги, а не характера принцессы. Верхнее платье свадебного наряда было так густо расшито золотом, что по жесткости мало чем уступало кирасе, и не будь у него по бокам двух разрезов до талии, принцесса вряд ли смогла бы так высоко вскинуть ногу.

Далее церемония пошла своим чередом, никаких волнующих или неловких ситуаций более не возникало. Невеста держалась стойко, говорила мало, пила умеренно, ела аккуратно. Согласно обычаю своей родины она дважды меняла туалет. Первый раз перед праздничным пиром. Второй наряд был точной копией первого, за тем исключением, что на смену золотому цвету пришёл серебряный.

То, с каким достоинством принцесса носила весь день всю эту негнущуюся тяжесть, вызывало уважение. Присмирели даже фрейлины, и пусть и без особого энтузиазма, зато старательно выполняли свои обязанности.

Этот крайне утомительный день подходил к концу, впереди оставался последний акт фарса под названием свадьба по доверенности — первая брачная ночь. Вернее, групповое ночное бдение в замкнутом пространстве. Ещё одна дань традициям. Бессмысленная и беспощадная.

Сюрпризом для доверенного жениха предстоящее действо не стало, всё согласно протоколу, с которым он был ознакомлен ещё до отъезда.

Гердту переодели в третий раз. Фасон и у последнего свадебного наряда остался прежним. Цвета на этот раз — белый и красный. В целом наряд выглядел более мягким и комфортным, поскольку материал верхнего платья был расшит не столь густо, хотя кое-где в шитье и мелькали рубины. Точно такие же камни сверкали и в серьгах её высочества. Прическа оставалась неизменной с утра. Ни одного украшения в волосах, только толстенная черная коса, уложенная на голове короной.

Как только все участвующие в последнем акте собрались в выбранном для этих целей зале, её высочество милостиво разрешила чувствовать себя свободно и размещаться кому как удобно, выбирая места сообразно своему вкусу и представлению о комфорте. Кардинал и статс-дама тут же заняли два кресла у камина, где и задремали, две фразы и три минуты спустя.

Фрейлины упорхнули в небольшой уютный альков, где вольготно расположились на трех кушетках, стоящих полукругом. Какое-то время оттуда доносилось неразборчивое щебетание и смешки, затем всё стихло. Леди Стилнес с самого начала отбилась от своих товарок, поинтересовавшись у принцессы, не нужна ли той компания, и, получив отрицательный ответ, нашла приют в оконной нише, прислонив висок к стеклу. Сколько бы раз в дальнейшем взгляд лорда Палмсбери ни останавливался на стройной фигурке у окна, поза её оставалась неизменной, а широко распахнутые глаза устремлены в ночь.

Сама Гердта устроилась на небольшом диванчике практически в центре зала. У её ног примостился маленький паж, приписанный к штабу принцессы ещё в Ритании. Лорд Палмсбери грустно усмехнулся, вспоминая, как два дня назад Гердта буквально вырвала мальчонку из рук леди Корке.

Щупленький, взъерошенный, с огромными вечно испуганными глазами, ярко выделяющимися на маленьком смуглом личике, мальчик несколько раз попадался навстречу послу.

Лорд каждый раз отмечал про себя его чрезмерную худобу, настороженность, но забывал о ребенке, как только тот скрывался из виду.

В тот день маленький паж оказался в гостиной принцессы во время утреннего визита лорда Палмсбери. До этого момента посол имел неудовольствие наблюдать, как гусыни умеют шипеть, теперь вынужден был любоваться на то, как они щиплются. Мальчонке за десять минут досталось столько тычков и насмешек, что глазищи того заволокла пелена непролившихся слез. Именно в этот момент леди Корке потребовала от него принести ей бокал лимонада, мальчишка кинулся выполнять поручение, ожидаемо споткнулся, уронил свою ношу, забрызгав подол страдающей от жажды леди. Та подняла такой визг, что проняло даже маркизу. Прежде чем кто-то успел вмешаться, запятнанная лимонадом леди отвесила ребенку звонкую затрещину. Не пролитые до того момента слёзы хлынули неудержимым потоком.