Вожделение (СИ) - Магдеева Гузель - Страница 35

— Разве остались ещё вещи, которых ты не знаешь? — она усмехнулся, не особо весело.

Я все ещё гладил ее за колено, предпочитая, чтобы под моей ладонью были не джинсы, а ее голая кожа.

— Я хочу знать о тебе все, Регина.

Она откинулась на диван, подобрала ноги, показывая, что с тактильным контактом все закончено.

— Давай, не тяни, спрашивай уже, что хочешь и я пойду спать.

Я поднялся, отходя от нее. Ее редакция на мой вопрос вполне предсказуема, я знал, что сейчас произойдет.

— Я копался в твоём деле ещё. И знаешь, всплыла интересная подробность, о которой ты забыла рассказать.

Я посмотрел на нее с интересом.

Регина вся напряглась, щеки побледнели. Она боялась. Боялась того, что я у нее сейчас спрошу, так сильно, как не должна была бы. Я понимал, что ещё не разобрался полностью в том хитросплетении событий, которые произошли в ее жизни. Что ты ещё прячешь от меня.

— И?

Голос не дрожал, если контролировать эмоции ей было тяжело, то за голосом она следила. Моя сильная девочка.

— Ты говорила, что дружила с этой компанией давно. Но оказалось, что ты попала туда совсем незадолго до покойной Леры. Эти парни в принципе не дружили с девушками, они только брали с собой только любовниц, так?

Ее лицо теперь как побелка.

Спрашивать о той истории у людей было чревато. Мне пришлось немало постараться, чтобы раздобыть нужные сведения, но то, насколько они правдивы — вопрос открытый. Слишком много воды утекло с тех пор, к тому же, я всегда с недоверием относился к той информации, которую получил не от первоисточника.

Но лицо…ее лицо говорило о том, что я задел ее за живое.

Что она добивалась любви в этой компании далеко не дружбой.

Я узнал больше о ее семье, и тогда все сложилось. Та девочка, которой Регина была в прошлой жизни, жила совсем не богато. Пожилые родители, не способные оплатить ей учебу в том вузе, куда она поступила. Регина училась на бюджете, но даже это стоило денег. Нормальные шмотки, косметика, деньги на то, чтобы расплатиться за обед в тех заведениях, куда предпочитали ходить ее однокурсники. Быть среди золотой молодежи очень дорого. Очень. И, видимо, она выбрала самый простой способ.

— С кем из них ты спала? С одним, с двумя, со всеми сразу?

Ярость короткой вспышкой прошла по нервам. Я не собирался делить ее ни с кем, и когда сегодня один из людей Токтарова обратился к ней, я испытал почти болезненный приступ.

Но сейчас усилием воли я подавил слишком сильные эмоции, то, что было в прошлой жизни с ней, должно остаться там, в далёком северном городке.

Никого из этой истории не осталось в живых, скоро мы избавимся от Вадима и тогда она сможет зажить со спокойной душой. А пока я продолжу препарировать ее прошлое, вскрывая каждый слой точно острым скальпелем до тех пор пока не останется обнаженная сердцевина.

— Ты ничего не знаешь, — и всё-таки, голос предал ее тоже. Она сказала и замолчала, позволяя связкам расслабиться. Я хотел держать ее за руку, чтобы ей было легче, но она не примет такую помощь.

— Я не собираюсь осуждать тебя.

Она фыркнула, покачав головой:

— Да кто ты такой, Ланских, чтобы осуждать? Ты же робот, бесчувственный, ты эмоциональный импотент, когда дело касается других людей. Боже, зачем я тебе все это вообще говорю, — она засмеялась, — да, я спала с одним из них. Нет, не ради того, чтобы попасть в их круг. Ты даже не представляешь, чего мне стоило, чтобы они обратили на меня внимание. За них боролись почти все девчонки из института, от мала до велика, красивые и богатые, но только я смогла стать для них другом. Я никогда не была отличницей, но ради того, чтобы прикрыть их хвосты, я училась все свободное время, за себя, за них, за тех, кто мне платил. Я планомерно втиралась в их доверие, я пыталась разглядеть в каждом из них человечкие качества, хотя все они были конченными ублюдками.

Регина выдохнула, покачав головой, запал кончился. Ее тонкие длинные пальцы обнимали колени, прижимая их к груди, отгораживаясь от меня. Я хотел поймать ее взгляд, но не мог.

— А потом?

— А потом появилась Лера. Которая шла по той же дорожке, что и я, только вся разница в том, что она трахалась, а я нет. Я ненавидела ее, после появления Леры все мои планы полетели к чертям, а интерес ребят ко мне начал угасать.

— Это ты убила её?

Пауза. Мы смотрели друг на друга, я видел как пульсирует вена на шее, как побелели ногти, сжимающие до боли коленные чашечки. Сейчас Регина выглядела уязвимой.

— Нет. Но я слышала, как ее убивают.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тогда

— Ты точно ничего не слышала?

Лёва нервно бьёт пальцами по рулю.

— Не слышала, я тебе сто раз говорила уже!

Зря я согласилась доехать с ним домой после учебы. После смерти Леры прошло уже достаточно времени, дело закрыто за отсутствием состава преступления, но легче не становится, никому не становится.

Лёва нервно выбивает сигарету из пачки, закуривает. Выдувает дым в окно, но часть попадает в салон и я начинаю кашлять, разгоняя воздух перед своим лицом.

— Прекрати ты!

Мы резко стартуем на зелёный, я держусь за подлокотник его автомобиля, вжимаясь в сидение. Скорость гораздо больше разрешённой, и мне страшно, что мы врежемся в кого-нибудь.

Лёва едет, не вынимая, сигареты изо рта, кончик тлеет, и пепел сыпется ему на модные джинсы, но он этого не замечает точно.

Когда мы останавливаемся возле моего дома, я вздыхаю облегченно. Наконец-то.

— Посиди со мной, — просит Лёва. Я уже держусь за дверь автомобиля, готовая быстрее выйти, но покорно вздыхаю и остаюсь.

— Я бы мог стать отцом, — начинает он и замолкает. Потому что одно дело — примерять эту роль на себя, когда случилось все так трагично. И другое — стать отцом на самом деле.

— Не стал бы, — вздыхаю я. — Лера бы аборт сделала, твои родители бы откупились. А ты бы жил как раньше, поплевывая на всех свысока.

По его лицу тень бежит, мои слова неприятны, но правдивы до последней буквы. И я, и Лева это знают.

— Ее убил кто-то из наших.

Разговор без начала и без конца, тема, которую мы гоняяем по кругу, едва только видимся. Но самое страшное то, что за последний месяц с каждым из четверых я говорила наедине, и каждый подозревал всех остальных, стараясь обелить себя.

— Это не я, — торопливо добавляет, и смотрит на меня выжидательно.

— Я знаю, — киваю и тут же в досаде прикусываю язык. Приходится спешно добавить, — я верю тебе, ты бы не смог.

Это и вправду не Лёва. Единственное его приглашение — незащищённый секс, и Лера не первая девочка, залетевшая от него.

Нравится ему без резинки. Глупо, заразно, но — не криминально.

— Может, это Тёмыч? Он с ней той ночью… Или Ромка.

— Или Серёга, — добавляю, — или я.

А может, просто кто-то другой, территория не была закрытой, она могла встретить кого-то ночью, выйдя из палатки.

— Ну да, ну да, — кивает нервно Лева. — Ладно, мне ехать надо. Пока.

Я понимаю плечами, перемены в его поведении в последнее время уже не удивляют, и мне кажется, он подсел на что-то запрещённое. За руку не ловила, чтобы утверждать точно, но вот этот бегающий взгляд, рассеянность излишняя, так несвойственная ему, заставляют задуматься. Я подхватываю сумку и выхожу из авто, Лёва тут же срывается, уезжаю из двора, под неодобрительные взгляды соседских бабушек, что стоят под козырьком подъезда.

Темнеет уже, и моросит: осень ещё не вступила в свои права, но лето уже кончилось.

Я делаю несколько шагов, когда меня окликают вдруг:

— Ангелин!

Темная фигура, лицо прячется под козырьком кепки, поверх натянут капюшон толстовки. Я стою, не двигаясь с места, надо мной фонарь светит, и покидать защитный круг света не хочется. Чуть кошусь на бабушек: те за мной следят, переговариваясь, а значит, не так страшно.