Ушастый призрак (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 58

Возможно, это был всего лишь крестьянский Сивка, но Хукку поморщился. Зато Призрак совершенно по-собачьи завертел хвостом, так, что даже разогнал белесую мару — я разглядела не только свои руки, но и ноги.

— Соскучился? — Он переступил передними лапами. — Ну, в принципе, разведка нам не помешает. Давай так, одна но... э... лапа там, все остальные — тут. Но только, сам понимаешь — никакого ностальгирования. Глянешь, убедишься, что без тебя никто не пропал — и назад.

Пес мигнул карими глазами и в одно мгновение исчез в ивняке. Даже ветви не шелохнулись. И впрямь — призрак.

Павел Егорович аккуратно сгрузил "Тело", привалив его к широкому стволу старой, корявой березы и оглядел его с сомнением.

— Никак не пойму, что за важный человек, — вслух поделился он, — по порткам — так голытьба.

— Голытьба и есть, — безапелляционно выдала Лиза, — стал бы важный человек в драных сапогах ходить.

Хукку улыбнулся, глядя, как я так же озадаченно разглядываю парня. Никого он мне не напоминал.

— Не догадалась? Ну, значит, будет сюрприз. Потом поймешь, пока просто поверь — его надо было вытащить.

— Верю, — вздохнула я, — но оставаться и ждать воссоединения семьи не будем? Тревожно мне.

— Ни к чему, — согласился шаман, — отряд Петра Призрак сюда приведет. Парень уже в порядке, дождется. А нам стоит поторопиться.

— Оно? — Я мотнула головой в сторону Мызниковой усадьбы, странный гул никуда не делся, и, кажется, стал даже ближе, разбудив утихшую, было, тревогу.

— "Оно", — со вкусом повторил шаман, — не переживай. Оно идет не за парнем. И не за ЧОНовцами.

Утешение, на мой взгляд, было сомнительным.

Мы перебрались через дорогу, шаман раздвинул плотный кустарник, пропустил нас и "закрыл" проход, бросив простейший отвод — теперь, если и есть в отряде следопыты, то ничего они тут не заметят.

— Вы уверены, что дух не приведет их прямо к нам? — Нервно спросила Лиза, прыгая по кочкам.

— Не успеет, — отозвался Хукку.

Без проводника дорога сразу сделалась запутаннее и длиннее. Павел Егорович на этот раз шел впереди, но остатки тумана путали и его, несколько раз он останавливался и крутил головой, пытаясь определить направление.

Речка журчала близко, но дойти до нее почему-то никак не выходило.

Наконец мы в нее почти свалились — с обрывистого берега, проломившись сквозь плотный орешник.

В лесу уже стемнело, за нами уже занимала позиции полноценная густая ночь. Но на берегу неглубокого ручья стояли пока еще светлые сумерки. Вода блестела в свете заходящего солнца.

— Пришли, — объявил Хукку.

— Как так? — Павел Егорович смутился, — Куда ж мы пришли-то, господин нойда? А говорили — лошадки будут... А им тут и не пройти.

— Эти пройдут, — улыбнулся шаман. — Просьбу мою не забыли? Доставайте.

Недоверчиво качая головой, тот, однако, полез в котомку и вытащил оттуда две... лошадиные уздечки. Одни уздечки, больше никакой лошадиной амуниции не было, даже поводьев.

— И не понадобиться. Они и это-то с трудом терпят, — непонятно пояснил Хукку. — Как появятся, сразу набрасывайте уздечку на того, который к вам ближе будет. Я второго поймаю. Главное, не садись верхом, пока уздечку не застегнешь, а то абзац!

— Что?

— Утопит! Они мастера этого дела. Топить...

Колдовские бубенцы вновь выстукивали ритм, от которого заходилось сердце. Лиза рядом порывисто дышала и во все глаза смотрела на серебристую воду, которая вдруг выгнулась горбом, как спина у кота.

Из ручья показались две морды, черные, словно камины ими чистили... Морды принюхивались очень заинтересованно. Мокрые гривы больше всего напоминали спутанные клубки водорослей. Глаза поблескивали холодным огнем и были совершенно, ни одного разу не лошадиными. У лошадей просто не бывает такого взгляда.

— Келпи, — ахнула Лиза и подалась назад, но из кустов орешника раздалось тихое, предупредительное: "Аф".

Черандак стоял на берегу, вывалив язык и таращился на "родичей" с плохо скрытым опасением. Похоже, дурной нрав лошадок был ему хорошо знаком.

— Эй, а точно у них передние копыта развернуты наоборот, а вместо задних — рыбий хвост? — шепотом спросила Лиза, почему-то у меня. Словно я тут была специалистом по водной нечисти.

— Сама их впервые вижу. Вылезут — посмотрим.

Лошади медленно и осторожно выходили на берег. Нас боялись или берег был неудобный? К некоторому разочарованию Лизы и моему облегчению, это оказались обычные лошади. Четыре ноги, грива, хвост... Если б не глаза, я бы и не заподозрила подвоха.

Один, крупный жеребец, подошел к Хукку и добродушно боднул его храпом в плечо. А потом развернулся боком, приглашая покататься.

Шаман рассмеялся, ласково потрепал его по шее.

— Красивая тварь. Но подлая.

Келпи не спорили, похоже, они не понимали языка, лишь ловили интонацию — добродушную и воркующую, да считывали эмоции шамана: восхищение, приязнь, ласку — и никакого страха.

Их все устраивало.

Второй из пары... или вторая? Поменьше и поизящнее подошла к Павлу Егоровичу, выгнув длинную изящную шею.

— Пора, — сказал Хукку.

Он произнес это тем же воркующим голосом, не отрывая руки от гривы... Я даже не поняла сначала. Хорошо, напарник шамана по этой авантюре оказался сообразительнее.

Две уздечки взметнулись одновременно и захлестнулись на черных мордах!

О, какой обиженный вопль! Не лошадиный — кошачий. Павел Егорович повис на своей лошадке всем немалым весом, а она била копытами в опасной близости от его головы и ее крики разносились по воде далеко.

Конь, который достался Хукку, вел себя спокойнее и, приглядевшись, я увидела на шкуре светящуюся руну. Шаман шагнул ко второму келпи и одним движением пальца усмирил истерику водной нечисти, пойманной хитрыми людьми.

— Поедете прямо по воде. Так ближе всего — и патрулей нет, — заговорил он. — Следите за подковами. Как отскакивать начнут — считайте. Две отскочили — ничего. Как только третью сбросит — правьте к берегу и снимайте уздечки. Иначе — утопят.

— Благодарствую, господин нойда, — Павел Егорович подвел лошадь к Лизе и помог ей взгромоздиться на спину созданию. Девушка боялась, но верхом ездила, похоже, неплохо. В том числе и без седла. Она вцепилась в гриву, с оторопью понимая, что коняшка... пошла по воде. Прямо по блестящей лунной чешуей поверхности, как по дороге.

— Век Господа молить буду.

— Моли, — рассеянно разрешил Хукку, — это не вредно.

Келпи подорвались, словно за ними гнался сам нечистый и через мгновение уже исчезли за поворотом.

— Дело сделано, — выдохнул шаман.

И тут за нами что-то треснуло, так громко и жутко, что мы с черандаком, в обнимку, с визгом скатились в воду. Кто из нас визжал, еще пойми!

— Назад, — страшно крикнул Хукку, разворачиваясь, — За меня!

— На середину ручья, — Хукку сдернул с плеч ветровку и повязал ее на пояс. А сам неторопливо, аккуратно закатал рукава рубашки, выше локтей. В стремительно наступающих сумерках видно было не очень, но плотную темную вязь диковинных тату я разглядела.

У Хукку ими были покрыты оба предплечья и вязь уходила выше... Понимаю, почему ни разу не видела приятеля в одежде без рукавов. Такое — не очень и покажешь. Все ж не тривиальные черепа, оплетенные розами, а руны. И не скандинавские, по которым уже каждая домохозяйка на измену мужа ворожить насобачилась...

Я этих рун не знала.

Что-то очень специфическое, шаманское. Что даже своим-своим не открывают. Есть тайны, за которые и жизнь в оплату не берут, слишком мелкая монета. Другие в ходу.

Черт, с кем же я так беспечно подружилась, кому отдала огромную часть сердца? Казалось — парень и парень, такой же чокнутый, как я... Шаман в восьмом поколении. Даже такой неотесанной ведьме, как я, было понятно — это очень серьезно.

И слушаться его нужно, как родного папу. Еще быстрее.