Я твоя тень (СИ) - Дэнс Натаэль - Страница 1

Тейт подошёл к кровати и осторожно дотронулся до бинтов, скрывавших большую часть лица человека, лежащего на кровати. Из-за приоткрытых жалюзи пробивалось вечернее солнце, отчего тень стоящего у окна молодого человека легла на больного, накрыв его тело целиком.

Он выглядел очень худым, бледным и больше напоминал восковую фигуру, чем живого человека. Единственный, не скрытый бинтами, глаз закрыт. Волосы, когда-то выкрашенные в чёрный цвет, а после сбритые под ноль, едва успели отрасти, и покрывали череп золотистым ореолом. Сквозь светлую кожу на голой груди просвечивали выступающие ребра. Нижнюю часть тела скрывала простынь. К левой руке тянулась трубка капельницы, пакет с «лекарством» которой Тейт только что поменял.

За неимением морфина Тейт вливал своему пациенту обычное обезболивающее, которое усиливал инъекциями героина. Информации с нескольких форумов в даркнете хватало, чтобы понять, какую дозу превышать не стоит, но Тейт всё равно волновался и по несколько раз в день проверял пульс, давление, светил фонариком в глаза. И делал массу других бессмысленных действий, лишь бы успокоить себя, что его друг всё ещё жив.

Иногда пациент открывал глаз и смотрел на Тейта холодным, пугающим своей безжизненностью взглядом, но никогда не говорил, не произносил ни слова. Его потрескавшиеся бледно розовые губы постоянно были сжаты в ровную линию.

Он находился у Тейта уже несколько месяцев. Каждый новый день должен был принести либо хорошую, либо печальную новость, но пациент словно попал в пространство между жизнью и смертью, и отказывался совершать движения ни в одну, ни в другую сторону. Как будто ему нравилось мучить Тейта неопределенностью. Как будто он, даже будучи в тяжёлом состоянии умудрялся писать сценарий для него. Писать историю, главным героем которой был Тейт.

Тейт провёл кончиками пальцев по бинтам на лице больного, соскользнул на голую кожу. На миг ему показалось, что пациент вздрогнул. Но нет, то была лишь фантазия. Тейт раздвинул жалюзи, впустив розоватые лучи солнца, сел в кресло у кровати и откинулся на спинку.

— Сегодня красивый вечер, — начал он так, словно приходил к пациенту время от времени, а не жил в соседней комнате.

Больной открыл глаз и уставился в окно, на подсвеченные заходящим солнцем облака. Тейт знал, что лёжа в кровати можно было увидеть только небо и иногда парящих птиц. Он мог положить больше подушек, но не хотел, чтобы пациент волновался по поводу знакомого пейзажа: макушек небоскрёбов Манхеттена.

— Я купил новую книгу. Не знаю, любишь ли ты детективы, но мне понравилась обложка. И название. «Между сном и явью». Почти как о нас. Я хотел прочитать её тебе, но… По дороге домой мне пришла мысль. Чем наша история хуже того, что сочинил какой-то писатель?

Тейт взглянул на больного, ища какой-то реакции на свои слова, но не найдя её продолжил:

— Вот и я думаю, что наша история намного лучше. Реалистичнее. Эмоциональнее. Поэтому я решил, что вместо книги, лучше тебе расскажу нашу историю.

In the night there is

A gentle voice of silence

So low and quiet

She'll catch me 'cos I've been longing

I want to walk in your park

Cos I'm alone,

I want to walk in your heart

Where are you? I don't know…[1]

In your park — Scorpions

Это был потрясающий день: спустя пять лет отчаянных поисков я нашёл тебя.

Не могу сказать, что я уже отчаялся, перестал считать затею бессмысленной или начал верить, что тебя вообще никогда не было. Но да — я уже перешел к стадии сомнений.

И вот, наконец, ты оказался перед моими глазами, на экране кристально чистого монитора: весь такой сияющий, пренебрежительный, отстранённый. А вокруг десятки молодых девчонок и парней. Для кого ты так сиял, я мог лишь гадать. Ты смотрел куда-то в сторону. Может быть, там и был объект твоего внимания?

Людей на этой фотографии было очень много, в последствие я насчитал больше сорока (да, мне было нечего делать). Лица и прически заполняли всё прямоугольное пространства и были не особо крупными, но я всё равно заметил тебя в первую же секунду. Меня даже прошило холодным потом.

Ты ни капли не изменился. Может, только стал выглядеть чуть старше и отрастил волосы до плеч. А в остальном остался тем же четырнадцатилетним задирой (на самом деле я не спрашивал твой возраст), улыбавшимся исключительно на одну сторону лица.

Помнишь, как мы впервые познакомились? Когда впервые встретились взглядом? Ты подарил мне всё пренебрежение и отвращение вселенной, которое выразил кривой ухмылкой и поднятыми бровями. Твоё лицо будто говорило: о, что это за капля голубиного помёта образовалась посреди школьного коридора? Быть такого не может, что это просто человек!

Но, как бы мне не было неприятно осознавать, что я всего лишь грязь, налипшая на твои кеды, в тот день я возликовал: кто-то выразил ко мне интерес! И вот, спустя пять с лишним лет, я, как и прежде, хотел быть с тобой рядом и одновременно держаться как можно дальше, на безопасном расстоянии.

Первые несколько секунд созерцания тебя с экрана моего ноутбука я боролся с собой, чтобы не закрыть вкладку браузера — вдруг ты заметишь меня и выпрыгнешь с экрана? Несколько раз я подводил курсор к крестику в верхнем углу, но каждый раз останавливал себя: я же искал тебя пять лет, неужели я позволю страху взять верх? Я смотрел на твоё лицо и пытался понять, как вести себя, но пиксельному тебе было наплевать на мои мучения. Лучше бы ты рассмеялся надо мной!

Человек быстро ко всему привыкает. И я тоже быстро привык к твоему лицу на экране ноутбука. Это же просто пиксели, чего их бояться? Сначала я закрывал твоё лицо руками и смотрел на фотографию, ставшую самой обыкновенной: я просмотрел таких тысячи, пока изучал альбомы творческих коллективов разных университетов. Потом осмелился дотронуться до твоего изображения, оставив на экране отпечаток пальца. Наверное, это глупо, но я верил, что там, где ты находился в тот момент, ты почувствовал моё присутствие. Может быть, даже подумал обо мне. Я ведь о тебе думал все эти пять лет.

У меня никогда не было твоих фотографий, я искал их в школьном альбоме, но напрасно. По твоему сценарию был поставлен школьный мюзикл, где я играл главную роль, но все ребята были на фотографиях, а ты — нет. Я заметил это только после того, как ты пропал, и мне безумно захотелось вернуть тебя.

Я безуспешно пытался вычислить, в какую школу ты перевелся, или в какой город переехал. Я даже проверял криминальные хроники в газетах и на радио. Но ты загадочно растворился, не оставив о себе ничего материального, как будто тебя никогда и не было, словно я выдумал тебя.

Но фотография, которую я нашёл на сайте Нью-Йоркского университета, в первую очередь стала доказательством твоего существования. Я сохранил её в памяти моего ноутбука, спрятав в несколько вложенных папок, как что-то запрещённое, и в тот же вечер принял важное решение в своей жизни.

Вытащив из ящика стола чистые бланки, я подписал заявление на поступление в твой университет.

[1] Ночь полна

Нежных голосов тишины,

Таких робких и покойных…

Она пленит истомленную душу.

Я хочу пройтись по твоему парку,

Потому что мне одиноко.

Я хочу войти в твое сердце.

Где ты? Я не знаю…

(перевод Ольга Дунова)

Солнце грело мне макушку, и я думал о том, что темноволосым людям должно быть ещё легче получить солнечный удар — тёмные цвета поглощают тепло. В голове витали разные глупости.

Я шёл по парку и старался не думать о тебе. Но это было очень трудно — можешь себе это представить? Ведь ты мог быть где угодно: на той дальней скамейке у фонтана или за этой густой листвой. Может, ты меня уже заметил и, тыча в меня пальцем, рассказывал приятелям, какой я кретин. Помню, тебе очень нравилось это слово — кретин — ты постоянно звал меня так, смакуя его, растягивая слоги. Мне оно тоже нравилось, пока я не узнал его значение. Но ты был, как всегда, прав. Кто еще мог бы выбирать своё будущее только по тому признаку, что где-то там есть старый знакомый? И даже не друг.