Камень. Книга восьмая (СИ) - Минин Станислав - Страница 20

— Любовь зла… — она опустила глаза и вздохнула. — И Ваня не бандит! Так уж у него судьба сложилась…

— Ясно. Теперь вы не на нелегальном положении, что дальше делать собираетесь? Детей воспитывать, сидя дома?

И опять это переглядывание, закончившееся разрешающим кивком Ивана.

— Доучиться на медика хотела… А дом и дети никуда не денутся.

— Что насчет лечения других людей? Навыки не утрачены?

— Я стала еще сильнее, Алексей Александрович, — вскинулась она. — Очень бы хотелось продолжить практику, но я же понимаю, что сейчас состою в роду Романовых, и как старшие родичи скажут, так и будет…

— Иван, самостоятельно разговаривай на эту тему с моим отцом.

— Спасибо, царевич! — благодарно кивнул он.

Я же опять посмотрел на супругу колдуна:

— Наталья Вячеславовна, меня очень интересуют ваши способности, но о них мы с вами поговорим позже, когда я вернусь из Монако. Договорились?

— Договорились. Но, боюсь, вас я научить ничему новому не смогу.

— Почему?

— Я видела вчера, что вы сделали с князем Дашковым, это для меня просто запредельный уровень! — И быстро добавила: — Даже Ваня с доспехом и сознанием так аккуратно работать не может, а уж про меня и говорить не приходится.

— Поверьте, Наталья Вячеславовна, я не виноват, оно само получается. — И решил сменить тему. — Как там у Проши и Виталика отношения складываются со старшей сестрой? Она-то в них, судя по разговорам, души не чает!

— Лучшая подружка! — заулыбалась наконец Кузьмина. — Балует только она их сильно и во всем потакает, построже с ними надо.

— Разберется, — отмахнулся я. — Ко мне какие-то вопросы еще будут? Замечательно. И, Ваня, не забудь, нам около двух в Подмосковье выезжать.

— Помню…

Когда за Кузьмиными закрылась дверь, я поинтересовался у Прохора:

— И как впечатления?

— Самые охренительные, — буркнул он. — Как ушат холодной воды на меня вылили. Саша знает?

— Только про маленьких колдунов, про матушку Наталью нет. Все знает только Пафнутьев.

— Кто бы сомневался…

***

На выезде из столицы мы встретились с кортежем патриарха, и я пересел к нему в «Чайку». Выслушав очередные соболезнования и ответив на вопросы о здоровье близких, спросил уже сам:

— Ваше святейшество, как у наших батюшек настроение?

— Стараются не впасть в грех уныния, а вот их семьи… — Святослав вздохнул. — Они-то ни в чем не виноваты.

— Вопрос спорный, — скривился я. — Батюшки знали, на что шли, в том числе и о рисках для близких, вот внутри семей пусть и разбираются. У меня к вам есть вопрос.

— Спрашивай.

— Вы же понимаете, что мы, я имею в виду род Романовых, батюшек больше никуда не отпустим, уж слишком серьезную опасность они представляют… Вот умные люди и заинтересовались… некой неправильностью их положения… Я о том, что батюшек сана никто не лишал, от служения не отстранял, и если Романовы попытаются через вас это сделать, последствия будут самыми непредсказуемыми…

— Я думал об этом, сын мой, — кивнул патриарх. — Ситуация действительно неоднозначная. Двойное подчинение, даже формальное, может привести к самым непредсказуемым последствиям. Я собирался разговаривать на эту тему с твоим дедом Николаем, но только после того, как между Романовыми и батюшками установятся нормальные отношения. А это, как ты понимаешь, произойдет совсем не скоро.

— Догадываюсь, — кивнул я.

— Вот и не переживай, жизнь все расставит по своим местам. Кстати, раз уж случилась такая оказия, хочу лично пригласить тебя на Божественную литургию в Храме Христа Спасителя.

— Спасибо за приглашение, ваше святейшество, но четвертого числа улетаю в княжество Монако.

— Ничего страшного, у нас в Монако есть приход. Хочешь, я позвоню отцу Вадиму, он все проведет по высшему разряду?

— Буду очень благодарен, ваше святейшество.

— И еще, Алексей, у меня в машине сопровождения подарки новогодние для детей батюшек, ты же не будешь против, если мы с тобой вместе их подарим?

— Неудобно как-то, — действительно смутился я. — С этими событиями я до сих пор воспринимаю батюшек и их семьи как врагов, вот и не подумал…

— Так тебе и годков-то сколько? Ничего, поймешь со временем, что мир не делится только на черное и белое, есть еще куча оттенков. А детишек нельзя лишать радости, дети — наше будущее.

…Именье Гагариных внушало… Огромная территория со своим полигоном и лесом, здоровенный трехэтажный хозяйский дом с лужайкой перед ним, гостевой коттедж, баня, гараж, совмещенный с хозяйственными постройками, — все это хоть и уступало по размерам имению Романовых, но уж было никак не меньше, чем у Пожарских и Демидовых. А воздух!

На какое-то мгновение накатила тоска по Смоленщине, по моему родному поместью, но, быстро взяв себя в руки, принялся рассматривать две отдельные кланяющиеся нам с патриархом шеренги, вернее, шеренгу канцелярских с обслуживающим персоналом именья и нестройную группу батюшек и членов их семей.

— Ваше святейшество, вам слово, — повернулся я к нему.

Глава Русской Православной Церкви важно кивнул и тем же отлично поставленным глубоким голосом поздравил чад своих с Наступившим и пожелал в новом году только всего хорошего, после чего к нему выстроилась очередь за благословением, в которой стояли и канцелярские. Ротмистр Михеев, стоявший за мной, шепотом испросил и получил разрешение для себя и для своих бойцов припасть к руке патриарха. Не стал исключением и я, получив благословение последним, сразу после Вани и Прохора.

— Ваше святейшество, позвольте на правах хозяина пригласить вас в дом?

— С удовольствием, Алексей…

Сам особняк вместе с гостевым домом, баней и территорией решил осмотреть позже, чтобы не задерживать патриарха, а пока мы с ним устроились в роскошной гостиной в специально выдвинутых для нас кожаных креслах в ожидании представления незнакомых мне батюшек и их семей. Представлять «коллег по опасному бизнесу» взялся отец Владимир, а помощник патриарха вкладывал в наши со Святославом руки подарки для детей, соответствующие их возрасту, которые мы им и дарили.

Находясь все это время в легком варианте темпа, я отчетливо чуял общую нервозность и даже страх, исходящий от жен и детей церковных колдунов по отношению ко мне. Сами же батюшки старались полностью закрыться, но их напряжение от меня не укрылось. Из двенадцати семей в десяти мальчики, судя по слабому свечению, являлись колдунами, в одиннадцатой — как раз батюшки Владимира — колдуном являлся и вполне взрослый молодой человек моих лет, а колдуньей девочка-подросток. У последней, самой молодой, четы оба ребенка были еще слишком малы, чтобы делать соответствующие выводы.

И только когда мы закончили раздавать подарки и стали наблюдать, как родители пытаются успокоить обрадованных детей, для которых игрушки пока были гораздо важнее, чем какой-то там патриарх и страшный великий князь, меня проняло — а если я не сумею добиться лояльности этих почти тридцати колдунов, пусть даже часть из них пока дети??? Что будет тогда???

Соберись, Лешка! Ты сможешь! Ты выдюжишь! Ты сумеешь, чего бы это тебе ни стоило!

— Алексей, мы можем продолжать? — вывел меня из ступора голос патриарха.

— Да, конечно, ваше святейшество, — потряс я головой и только сейчас заметил, что церковные колдуны и члены их семей смотрят на меня в ожидании. — Дамы и господа, удобно ли вы здесь разместились?

Пятнадцать минут мы потратили на обсуждение бытовых условий, которые оказались более чем приемлемыми. Обсудили и вопрос обучения детей, сойдясь на том, что оно пока будет домашним. Загвоздка случилась только со старшим сыном батюшки Владимира, тоже Владимиром, студентом второго курса Второго Меда. «Милостивым» решением великий князь Алексей Александрович разрешил молодому человеку вернуться на обучение, а патриарх пообещал уладить все вопросы с ректоратом. Самое же главное, о чем попросили батюшки, — это о регулярном посещении ближайшей церкви, особенно это касалось предстоящего Рождества.