Серый волк, белый конь (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 31

— Удои? Ты меня троллишь? — вскинула на него глаза Лада.

— В смысле? — не понял Волк.

— Не обращай внимания, — отмахнулась девушка и уставилась в свитер. Волк, голый по пояс, поджарый и смуглый, сбивал ее с мыслей. — У меня даже приданого нет, — притворно вздохнула она. — Была шкатулка с яйцом — и та улетела к Кощею.

Она протянула свитер Волку, стараясь не смотреть на него.

— Думается, что не Марьяша им нужна была, — помрачнел оборотень, — а ты. Так что остаешься, Ладушка, на хозяйстве. Заодно и проверишь, правду ли я об удоях сказал.

Проша вошел в горницу, одобрительно кивнул.

— Я с Волком согласен, — сказал он. — Тут безопасней будет.

— Наверное, так и есть, — ответила Лада. — Только кто мне постоянно доказывает, что в моей крови удача? Если в вашей команде будет царевна, шансы на спасение Марьяши увеличатся.

Волк открыл рот, закрыл, нахмурился, натягивая свитер.

— Убедила, — сказал он. — Но держись в стороне. Ох, не так я планировал наш путь! Будь моя воля, я бы тебя и близко к башне Кощея не подпустил!

Лада посмотрела в окно. Дубравки ожили, загомонили на разные голоса. Во дворе блестели шлемы лучников, готовых выдвигаться на спасение Марьяши. Лес, вырастающий прямо за частоколом, казался безопасным и дружелюбным. Но вдали, на горизонте, за пушистыми шапками деревьев, едва виднелся высокий темный шпиль, вокруг которого сгустились тучи.

Волк вышел на порог и, не поворачивая головы, сказал:

— И я не притворяюсь, Лада.

Два чернобородых гнома втащили бесчувственное тело девушки, бросили его возле лохани с водой, где застыла мертвенно бледная русалка. Светлая коса упала в пыль, крепкие загорелые руки бессильно раскинулись. Кощей лишь мельком глянул на девичий силуэт. Он вцепился костлявыми пальцами в сумочку, которую ему протянул гном, и едва не выронил ее, со свистом втянув воздух.

Он стремительно подошел к бойнице, кивнул гусям, нарезающим виражи вокруг башни, и те, повинуясь резкому крику вожака, выстроились в клин и полетели прочь. А кощей рухнул в трон, прижимая к груди сумочку. Ему не было нужды открывать ее, он чувствовал магию. Древнюю, живую и очень, очень мощную. Кощей распростер над сумочкой ладонь, золотые перстни подрагивали. Несколько красных искр сорвалось с сумочки, впилось в кончики пальцев. Серая морщинистая кожа вдруг разгладилась, наполнилась светом. Кощей поднес руку к глазам. Перстни теперь не болтались, они плотно сидели на здоровой мужской руке. Ногти порозовели, на первых фалангах пальцев появились короткие рыжеватые волоски.

Кощей вынул из сумочки шкатулку, провел по крышке помолодевшей рукой, ощущая каждую выпуклость незатейливого резного узора, открыл. Бархатная пустота разинулась голодной пастью. Кощей задумчиво поскреб ногтем по донышку.

— Приведите царевну в чувство, — приказал он гномам.

Старший гном, не мудрствуя лукаво, зачерпнул пригоршней воды из лохани и плеснул в лицо девушке. На ее лбу багровела ссадина, волосы растрепались. Второй гном похлопал ее по щекам, так что голова мотнулась из стороны в сторону. Веки Марьяши дрогнули, она застонала, приходя в себя, а мгновение спустя сгребла гнома в охапку и запустила им в Кощея. Трон опрокинулся с грохотом, сотрясшим стены башни. Ноги Кощея, закованные в железные сапоги, задрались вверх. Марьяша намотала бороду второго гнома себе на руку, окунула его с головой в лохань. Русалка открыла глаза, мазнула по Марьяше взглядом и снова отключилась. Девушка закинула гнома в воду целиком, рванулась к приоткрытой двери и вдруг выгнулась и застыла, пронзенная сияющей алой стрелой.

Кощей отпихнул в сторону гнома, которого ему швырнули в руки, как куклу, поднялся. Перстень со звоном упал на каменный пол, откатился к стене. Кощей посмотрел на руку: кожа съеживалась, усыхала, как старое яблоко. Когти почернели и загнулись. Магический выброс забрал у него только что полученную энергию.

— Свяжите ее, — приказал он гномам. — И покрепче. Кто бы мог подумать, что царевна окажется такой боевой?

Кощей подошел к девушке, застывшей, как изваяние. Ее голубые глаза наполнились ужасом, когда перед ней возник череп, обтянутый кожей, увенчанный золотой короной. Не меньший ужас вспыхнул во впавших черных глазах Кощея.

— А ты еще кто такая? — воскликнул он. — Где царевна?

***

Лучники шли гуськом, пробираясь через густой лес. Дороги к Кощеевой башне не было. Но Лада иногда выхватывала взглядом обломки строений, заросших травой, кусок витой ограды, торчащий из кустов малины, несколько ступеней, ведущих в никуда.

Проша неожиданно выбился в негласные командиры. Девушка видела его кудрявую голову впереди строя. Ратники ловили каждое его слово, выполняли распоряжения. Лада невольно залюбовалась богатырем. Он был выше всех на полголовы, сильный, уверенный, серьезный.

Волк шел рядом, иногда едва прикасаясь плечом к ноге Лады, которая ехала на верном Беляше. Колобка девушка положила перед собой, и тот мелодично насвистывал какой-то легкий мотивчик.

— Что здесь было раньше? — спросила Лада, заметив оконную раму, украшенную резьбой. Теперь из окна вырастала тонкая березка. Листочки на поникших ветках покрылись осенней позолотой.

— Город, — ответил Волк. — Теперь о нем остались лишь предания.

— Что произошло?

— Кто знает? — пожал плечами оборотень. — Это было слишком давно.

— Не так и давно. Лет триста прошло, — ответил Колобок, прервав песенку. — Город рос и славился, дружил с соседями и давал отпор врагам. Его князь был обласкан царем и сидел на пирах по правую руку. Казалось, что будущее города светло и ясно, но, как говорится, шерше ля фам. Или, если по-простому, все беды от баб.

Лада подняла Колобка и прицелилась им в овраг.

— То есть от любви к прекрасным дамам, — понял намек Колобок. — Князь влюбился в царскую дочку и попросил ее руки. Но зачем царю отдавать дочь вассалу, который и так никуда не денется? Брак давно был оговорен, и царевну обещали заморскому принцу — в знак добрых намерений и с надеждой на взаимовыгодное сотрудничество.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Проша. Он отстал от их маленького войска лучников и теперь тоже шел рядом.

— Я же рассказывал: я родился из пламени древнего дерева, — снисходительно ответил Колобок. — Если бы ты знал столько, сколько я, у тебя бы голова лопнула, кудрявый.

— И что князь? — спросила Лада.

— Крышей поехал, — вздохнул Колобок. — Не было у него ни сокровищ, ни армии, одна лишь страсть. Он обратился к темной магии, чтобы получить силу и могущество, ну и царевну, как следствие. Он сотворил страшное заклинание, впитал волшебную энергию всех существ, до которых смог дотянуться, и стал самым великим колдуном.

— Кощеем Бессмертным, — понял Волк.

— А царевна? — поинтересовалась Лада.

— Какая царевна? — удивился Колобок. — Ах, царевна. Вышла замуж за заморского принца и жила долго и счастливо.

— Но как же…

— Любовь — это тоже особая магия, самая светлая. С темной не совместимая. Думаю, Кощей теперь и не помнит ту, ради которой готов был на все.

***

Марьяша, связанная по рукам и ногам, сидела у стены. Магическая стрела в ее груди постепенно таяла, и чувства возвращались к девушке. Она пошевелила пальцами ног. Левый сапог куда-то запропастился, жар от огня, пляшущего в дыре в полу, опалил кожу. Марьяша подтянула колени к груди. Повернула голову. Кощей сидел на троне, облокотившись на ладонь, и не сводил с девушки глаз.

— Что с ней прикажете делать? — спросил старший гном. Его борода все еще была мокрой, по рубахе расплылось пятно.

— Она мне не нужна. Обычная девка, без капли магии, — задумчиво ответил Кощей. — Ее идут спасать — пара деревенских мужиков, оборотень и царевна. Я весь дрожу.

Гномы угодливо захихикали.

— Нет, я и правда замерз. Подбросьте дров.

Марьяша дернулась, попыталась ослабить веревки. Железные сапоги загрохотали и остановились в шаге от нее.