Девушка из письма (ЛП) - Гуннис Эмили - Страница 6

― Я не в курсе. Кевин говорил об этом с Мюрреем ― он подумал, что за этим может что-то скрываться ― но не смог раздобыть фотографий, а в офисе Кэннон сказали, что это была не она. На этом все и кончилось.

― И он так просто сдался? Странно. Она знала Отца Бенджамина? ― Сэм вытащила блокнот из сумки и начала быстро писать.

― Понятия не имею. На самом деле, Сэм, это не представляет общественного интереса. Она не сделала ничего незаконного, так что нет оснований ее преследовать.

― Но… Кевин там? Я могу с ним поговорить?

― Нет, уже ушел. Прости, меня Мюррей зовет. Нужно идти.

― Хорошо, спасибо, ― произнесла Сэм, но телефон уже молчал.

Она взглянула на статью на экране ноутбука, затем открыла чистую страницу в блокноте и написала на верхней строчке «Отец Бенджамин».

Потом расправила письмо на коленях и снова принялась читать. 

Среда, 12 сентября, 1956

Айви Дженкинс сидела на краю кровати, вонзив ногти глубоко в колени. Голос дяди Фрэнка доносился сквозь половицы. Она слышала, что приехал доктор Джейкобсон. Дверной звонок пронзил ее тело молнией ужаса, и девушка слегка приоткрыла дверь спальни, заметив, как мать спешит по выцветшему коричневому ковру в коридоре, чтобы встретиться с ним. Она напряглась, чтобы расслышать слова, голос ее матери звучал взволнованно и напряженно, пока она нервно суетилась возле доктора Джейкобсона.

― Добрый вечер, доктор, большое спасибо, что пришли.

Айви почти не слышала голос матери с тех пор, как несколько дней назад они посетили доктора Джейкобсона. Она сидела, глядя на доктора, замечая, как движутся его губы, выпуская слова, которые летели к ней по комнате, словно пули из ружья. И ей хотеть удержать то мгновение, что осталось от восемнадцати лет ее невинности, прежде чем знакомый с детства мир изменится навсегда.

― Итак, Айви, ― произнес он после осмотра, предложив ей сесть на стул рядом со своим столом, ― причина твоего недомогания в том, что у тебя будет ребенок.

Мать судорожно вздохнула и прижала ко рту затянутую в перчатку руку. В этот момент чистого шока Айви инстинктивно потянулась к другой ее руке, но мать ее отдернула.

После этого мать общалась только с доктором Джейкобсоном, спрашивая, что им делать. Что скажут соседи? Знает ли он, что Айви не замужем? Доктор Джейкобсон отвечал, что, если отец ребенка Айви не готов на ней жениться, есть только один выход. Доктор сказал, что нужно это обсудить, и что он придет к ним домой в среду вечером. После этого, во время долгой поездки на автобусе домой и за три дня, минувших с тех пор, мать с ней почти не разговаривала.

Дядя Фрэнк не заметил молчания матери. Как обычно, он продолжал жаловаться на невкусный обед, на сквозняк из задней двери, на шумных соседских детей. Но Айви все видела; она заметила, что плечи матери поникли больше, чем обычно, а глаза были пусты, без тени эмоций.

С самого первого момента, когда она узнала, что внутри нее растет ребенок Алистера, Айви отчаянно хотела его увидеть. Она рассказала ему о задержке, и хотя он улыбнулся и попросил не беспокоиться, его голос стал холодным.

В субботу он не приехал, чтобы, как и каждую неделю, отправиться с ней в деревню, а она возбужденно ждала его все утро. Айви сидела в гостиной, одетая в новую бледно-голубую хлопковую юбку и белую блузу, а дядя Фрэнк, покрикивая, слушал скачки по радио. В конечном счете, она признала, что любимый за ней не приедет.

В отчаянии следующей ночью она ускользнула в «Руки Престона», паб, который, как она знала, посещал Алистер. Она прошла через дымную залу, застенчиво одергивая платье, пока не заметила подружку одного из игроков его футбольной команды. И набралась смелости попросить ее передать Алистеру, что ей срочно нужно его увидеть. Девушка улыбнулась и обещала, что все сделает. Но когда Айви повернула прочь, она услышала смех ее подруги.

― Ал завел очередного влюбленного щеночка. Заметно, что она сохнет по нему.

― Не говори так, ― попросила девушка. ― С каждым может случиться.

Айви обернулась и, увидев, что они давятся от смеха, вышла из шумного бара на тихую улицу.

Голос дяди Фрэнка, доносившийся сквозь половицы, вернул ее обратно в настоящее.

― Подождите, я еще возьмусь за эту девчонку!

― Нет, Фрэнк! ― Айви услышала, как мать пытается его успокоить, затем низкий голос доктора Джейкобсона.

В отчаянной попытке отвлечься она подошла к столу, вытянула из ящика лист бумаги и начала писать.

12 сентября 1956

Любимый,

мне страшно, потому что от тебя нет вестей. Все мои тревоги подтвердились. Я на третьем месяце беременности. Слишком поздно что-то делать; Божья воля на то, чтобы наш ребенок родился.

Когда доктор Джейкобсон подтвердил новости, я слышала, как мама плакала в своей комнате. Я поставила в вазу букет цветов и принесла к ее кровати, но она только отвернулась. Как можно в мгновение перестать любить свою собственную плоть и кровь? С того момента, как умер отец, мы были всем друг для друга. Дядя Фрэнк думает, что мама его любит, но я знаю, что это не так. Я видела, как мои родители танцевали в гостиной, когда думали, что я ушла спать; как мама улыбалась ему, когда он ее кружил… дяде Фрэнку она так никогда не улыбалась. Я вообще никогда не видела, чтобы она ему улыбалась. Она просто носит ему подносы с едой из кухни в гостиную. Он даже никогда не благодарит ее.

Теперь, когда мы живем с дядей Фрэнком, нам нельзя говорить о папе, но я знаю, что мама прячет его фотографию в коробке в чулане под лестницей, и дядя Фрэнк об этом не знает. Я иногда укрываюсь там, когда он зол, чтобы не попадаться ему на глаза, и беру с собой фонарь. И когда становится тихо, я могу достать фотографию и посмотреть на нее. Папа на ней в форме, и он такой красивый. Его волосы забраны назад под шапку, и он глядит вдаль, словно на горизонте виднеется кто-то ужасно важный.

Когда папа собирался вернуться на войну, а я умоляла его не уходить, он посадил меня к себе на колени. Прижав к себе, он сказал, если я буду скучать по нему, нужно только посмотреть на небо и найти самую большую, самую яркую звезду. И что он тоже каждую ночь будет на нее смотреть. Так мы оба будем знать, что загадали одной и той же звезде желание, чтобы он поскорей вернулся домой. И тогда оно сбудется. Но этого не случилось. После смерти папы я чувствовала себя мертвой изнутри. Пока не встретила тебя.

Почему я чувствую себя такой несчастной и испуганной? Где ты? Ты больше меня не любишь?

― Айви, сейчас же спускайся! ― раздался на лестнице голос дяди Фрэнка.

Айви медленно убрала лист бумаги в ящик, положила ручку на стол и сглотнула поднимающуюся тошноту. Она вся дрожала. Пройдя через комнату и спустившись по лестнице, она направилась к гостиной.

― Где она? Айви! ― снова крикнул дядя Фрэнк, пока она мялась в дверях.

― Она здесь, ― спокойно проговорила мать, и Айви заставила себя перешагнуть порог комнаты, где все собрались. Все взгляды были устремлены на нее. Воздух был тяжел от дыма. Дядя Фрэнк и доктор Джейкобсон сидели на выцветшей коричневой софе, держа сигареты, а мать неуклюже устроилась на стуле в углу.

― Да, дядя, ― произнесла Айви.

― Не дядькай мне, ты, маленькая шлюшка.

― Фрэнк! Пожалуйста, у нас гость. ― Мать Айви беспокойно крутила руки.

― Не защищай ее, Мод. Ты явно не сможешь наказать девчонку, так что придется это сделать мне самому. Ну, что скажешь в свою защиту?

Айви стояла, молча опустив голову. Слезы жалили глаза, а голова так кружилась, что рисунки на рыже-коричневом ковре под ногами начали двигаться. Она подумала, что может потерять сознание.

― Отец ребенка собирается на тебе жениться? ― выплюнул дядя Фрэнк.

― Я не знаю, дядя, ― прошептала она.