Девушка из письма (ЛП) - Гуннис Эмили - Страница 7

― Ну, ты с ним говорила?

Она моргнула, и слезы заструились вниз по ее щекам. Она протянула руку и смахнула их.

― Говори, девчонка, или тебе не поздоровится!

― Я не могу его найти, ― призналась Айви.

Комната погрузилась в молчание, потом взорвалась мычащим смехом дяди Фрэнка.

― Держу пари, что и не сможешь.

Он встал и прошел к шкафу с напитками, где налил себе большую порцию виски.

― Не знаю, что заставило тебя думать, будто подобного парня может интересовать что-то еще, кроме желания проникнуть тебе в трусы. Запомни мои слова, ты больше о нем никогда не услышишь.

― Фрэнк, нет! ― снова вмешалась мать Айви.

Фрэнк подошел к Айви и немного помедлил. Она не осмеливалась шевелиться, пока он кружил вокруг нее, его щеки пылали от ярости. Она напряглась всем телом, ожидая, что он ее ударит.

― Господь знает, я пытался идти по стопам твоего отца и делать доброе дело, воспитывая тебя, но, очевидно, потерпел неудачу. Ты только и ждала, чтобы обесчестить себя и навлечь позор на всю семью.

Айви взглянула на свою мать, и та всхлипнула.

Фрэнк же продолжал:

― Если бы не доктор Джейкобсон, который любезно предложил поговорить с Отцом Бенджамином о месте для тебя и ребенка в обители Святой Маргарет, ты бы оказалась на улице. Я недоволен тобой, Айви. Никогда в жизни не чувствовал такого разочарования. Я только надеюсь, что они смогут забрать тебя прежде, чем это станет заметно.

― Боюсь, Фрэнк, за это придется заплатить, ― предупредил доктор Джейкобсон. ― Они не возьмут ее просто так.

― Сколько? ― спросил Фрэнк.

― Мне нужно в воскресенье обговорить это с Отцом Бенджамином, но примерно сотню фунтов.

― У нас нет таких денег! ― прокричал Фрэнк.

― Тогда после того, как ребенка отдадут на усыновление, ей придется остаться и отработать свой долг.

― Как долго? ― Айви взглянула на мать, которая побелела, как полотно.

― Думаю, три года, ― спокойно объявил доктор Джейкобсон, словно бы он обсуждал погоду, а не выносил приговор о тюремном заключении.

Айви судорожно вздохнула и бросилась к матери, схватив ее за руку, в которой та держала промокший носовой платок.

― Мамочка, пожалуйста, не заставляй меня уходить.

Дядя Фрэнк шагнул ближе и оттолкнул ее.

― Не перекладывай это на свою бедную мать. Не думаешь, что ей уже достаточно досталось?

― Ты рад этому, потому что так ты сможешь избавиться от меня. ― Айви вывернулась из захвата дяди Фрэнка.

― Айви, хватит! ― предупредила мать, ее глаза покраснели от слез.

Девушка стояла, опустив голову, глядя на рябь на поверхности виски в стакане дяди Фрэнка, когда он сжал его еще сильнее. Внезапно он швырнул стакан в стену, и тот разлетелся на кусочки.

― Уходи с глаз моих! ― прокричал он. ― Твой отец, должно быть, переворачивается в могиле.

Айви, яростно вытирая слезы, побежала в свою комнату, вытащила из стола листок бумаги и продолжила писать.

Дядя Фрэнк говорит, что единственное, что позволит избавить семью от ужасного позора, который я на нее навлекла, ― это отослать меня подальше, прежде, чем станет заметно, чтобы не узнали соседи. В Престоне есть монастырь, носящий имя Святой Маргарет, куда отправляются девушки, подобные мне, чтобы родить своих детей.

Я знаю, мама не хочет, чтобы я уходила, но она скажет, что это дом дяди Фрэнка, и нам повезло, что есть, где жить, когда отец оставил нас ни с чем. Я ненавижу, когда она так говорит об отце; он не виноват, что его отправили на войну умирать.

Доктор Джейкобсон говорит, мне придется провести там какое-то время, чтобы оплатить свое содержание. Еще три года, поскольку у нас нет ста фунтов, чтобы покрыть расходы. Учитывая наши ужины и подарки, что ты так любезно мне покупал, не думаю, что сто фунтов для тебя большая сумма. Я понимаю, что ты не хочешь скандала в газетах перед твоим первым сезоном в Брайтоне, но если бы ты заплатил сто фунтов и пообещал дяде Фрэнку, что однажды мы поженимся, я бы смогла вынести все, зная, что мы воссоединимся, когда родится наш ребенок.

Последние несколько месяцев и прекрасная ночь, что мы провели вместе в отеле «Роза», стали самыми счастливыми в моей жизни. Я ужасно по тебе скучаю. Я не могу ни есть, ни спать. Я боюсь того, что станет со мной и с ребенком, растущим внутри меня. Ночами я лежу в кровати, глажу свой живот и представляю, что, может, это мальчик, который вырастет таким же сильным и красивым, как его папочка.

Дядя Фрэнк считает, что я наивная, если думаю, что ты мог полюбить кого-то вроде меня. Он говорит, что ты уже получил, что хотел, и я больше никогда о тебе не услышу.

Пожалуйста, любимый, докажи, что он ошибается. Я сама брошу это письмо в твой почтовый ящик, чтобы быть уверенной, что ты его получишь.

Доктор Джейкобсон собирается в воскресенье в церкви поговорить с Отцом Бенджамином о том, чтобы поскорее отослать меня. Думаю, все решится в считанные дни. Я не знаю, о чем думать или что делать. Пожалуйста, любимый, умоляю, я сделаю тебя счастливым, и мы будем семьей. Пожалуйста, поскорей приезжай за мной. Я боюсь будущего.

Со всей своей вечной любовью,

Твоя Айви хх

Она осторожно сложила письмо, положила его в конверт и запечатала. Ей придется подождать, пока мать и дядя Фрэнк отправятся спать, а потом ускользнуть и отнести его.

Она знала место, куда ее собирались отправить: монастырь Святой Маргарет в Престоне. Всегда, сколько она себя помнила, огромный особняк будоражил ее, когда они проезжали мимо него по воскресеньям по дороге в церковь. На расстоянии он выглядел похожим на подгоревший пряничный домик; высокий и вытянутый, с зубчатыми глазированными башенками, изогнутыми сахарными тросточками в виде колонн и окнами из цветного стекла. Тяжелые распятия на каждом крыле дома выделялись на фоне неба, а по шиферной крыше карабкался плющ, вступая во владения, словно незваный гость.

Ходили тайные слухи о двух девушках из школы, собирающихся туда, чтобы родить детей. Одна вернулась месяц спустя тенью прежней себя. Другую девочку с тех пор не видели. Айви должна убедить Алистера жениться на ней и сделать все, что в ее власти, чтобы ее туда не отправили. Как только она переступит порог обители Святой Маргарет, ее битва за ребенка будет проиграна. 

Суббота, 4 февраля, 2017

После двух часов чтения душераздирающих рассказов о детях, отнятых у матерей (похоже, женщины так и не смогли от этого оправиться), Сэм поняла, что больше не вынесет. Девушки работали в прачечных, часто управляя тяжелыми механизмами, пока не наступало время родов. Детей у них забирали при рождении. Матерей заставляли подписать отказ от любых прав на их поиски.

Мысль об этом заставила Сэм заплакать, и пока она лежала, обнимая в кроватке Эмму, маленькое, теплое тельце малышки прижалось к ней. Это был такой непомерный инстинкт ― защитить своего ребенка; как монахини смогли удержать стольких женщин? Убедить их не только отказаться от своих детей, но также подписать документ, который сделает для них незаконной попытку когда-либо в будущем отыскать ребенка. Это было варварство.

Она посмотрела на письмо и обвела пальцем скошенный почерк. Айви родилась на поколение раньше. Поскольку она и сама была матерью-одиночкой, Сэм шокировало, что обитель Святой Маргарет находилась совсем рядом, и до середины семидесятых там забирали детей у матерей.

Она должна отправиться туда, чтобы увидеть, как они жили, где спали малыши, где работали девушки, чтобы оплатить свое содержание. Потенциальная связь Китти Кэннон с этим местом заинтриговала ее. По какой-то неведомой причине она представляла себя в шкуре Айви, и это чувство вынуждало Сэм взглянуть на монастырь Святой Маргарет глазами девушки.

Она прочитала в интернете, что старый монастырь собирались снести во вторник, так что у нее было всего два дня, чтобы туда попасть. Ее пятидневная смена только началась, так что выходных до сноса дома не представится. Придется встать завтра на рассвете, если она собирается посетить это место, а в десять уже быть на работе.