Спаси нашего сына (СИ) - Магдеева Гузель - Страница 24

— Я влюбилась, — выпалила ей шепотом, так не терпелось поделиться, — он такой хороший, Алена! Ты не представляешь!

— Чего-чего? — в изумлении подруга даже рот приоткрыла, — ты когда успела-то? Ты ж с вечеринки одна ушла, я у всех ребят спросила!

Я Алену за руки взяла, и прямо на площадке возле своей двери жарким шепотом поведала ей все подробности прошлой ночи. И даже про то, что Егор стал моим первым мужчиной, правда, говорить это было немного неуютно, но я и в подробности вдаваться не стала.

Все это время, пока мы держались за руки, Алена слушала меня, выдавая лишь изредка:

— Киреева, ну ты даешь!!

А я улыбалась так, что скулы уже болеть начали, и не могла остановиться.

— Офигеть! Ну это какая-то история Золушки, — под конец сказала она. — Слушай, а почему не он тебя привез?

— Он уезжает. В командировку.

По лицу Алены пробежала тень.

— Вот прямо сразу после вашей ночи?

Я кивнула, не понимая, что ее смущает.

— А когда приедет?

— Точно не знает еще. Но он сказал, что будет мне звонить и писать.

— А у тебя его номер есть, — допытывалась Алена.

— У меня зарядка села, но он дозвон сделал, должно прийти уведомление.

— Киреева, ты понимаешь, да, что переспала с абсолютно незнакомым человеком, который тебе после этого сказал, что ему надо срочно уехать за границу, у тебя нет его номера, когда вернется, неизвестно, но ты надейся и жди?

Когда Алена сказала все это, мне стало нехорошо. Я до этой минуты в Егоре не сомневалась ни капельки. А после ее слов — засвербило внутри неприятно.

— Он не такой, — покачала я головой, мне не нравилось, куда идет наш разговор.

— А ты откуда знаешь, какой он? Вы знакомы пару часов, Киреева! Надеюсь, вы хоть предохранялись?

— Конечно, — кивнула я рассеяно. Собственное счастье, которое еще недавно ощущалось как блестящий огромный шар, от которого слепит глаза, внезапно потухло и стало серым, невзрачным. Но я все равно отказывалась верить, что Егор мог меня обмануть.

Я же в глаза ему смотрела, не мог он вот так врать, и Денис подтвердил его слова…

— Ладно, может ты и права, может это я все напридумывала, Ева, от зависти, — Алена обняла меня, — ты хороший человек, и он наверняка тоже. Не грусти.

— Не буду, — пообещала я, — я ему позвоню, как только номер узнаю. И поговорю, спрошу, когда вернется… и все остальное тоже спрошу.

— Давай, давай. Куртку только мне верни, а то на работу ехать не в чем, — я послушно стянула пуховик Евы, взяла из ее рук свой. Подружка быстро накинула куртку, завернула шарф, натянула капюшон и рукой мне махнула:

— Ладно, за мной приехали, сейчас если я в гостиницу на смену опоздаю, мне всю плешь съедят. Вечером созвонимся.

— Хорошо, — я попрощалась с Аленой и пошла домой.

Тетя, конечно, привычно ругалась, стоя в коридоре и упирая в бока кулаки, дома была куча немытой посуды и грязный пол, но на все это было наплевать.

Я улыбалась, иногда замирая посредине комнаты, вспоминала прошедшую ночь и ждала.

Ждала, когда на телефон придет сообщение с номером Егора или он позвонит мне сам, как и обещал.

Но время шло, минута за минутой, час за часом, день за днем, а звонка или хотя бы сообщения так и не было.

Егор просто пропал…

У меня в руках — рукав от пиджака Дениса. Сидим с ним на поребрике, на расстоянии полуметра, сплевывая по очереди кровавые слюни.

Спасибо, не зубы.

Болит лицо, и я понимаю, что отражение свое в зеркале я не захочу увидеть в ближайшие дни.

Мы давно знакомы с Денисом, со студенчества. И познакомились тоже — с драки. А потом подружились.

Но сейчас я совсем не уверен в том, как все обернется дальше. Ни в чем не уверен.

— Похоже, крепко ты влип, — говорит Денис, а я отвечаю только:

— Ага.

И в этом коротком диалоге гораздо больше, чем во всем, что было сказано за прошлые дни.

— А если все-таки… не твой?

— Тогда и решу.

Даже мысли не хочу допускать о том, что этот ребенок не мой. И дело не в том, что я горю желанием стать отцом.

Тогда окажется, что Ева врала. Во всем, глядя мне в лицо своими большими, чистыми глазами.

Только во второй раз это куда больнее, и все, что я делаю сейчас, это бреду в темной комнате, осторожно ступая вперед и надеясь, что мне снова не прилетит в лоб теми же граблями.

— У нас завтра… тьфу, сегодня уже совещание, — напоминает Денис, — будем всем рассказывать, что на нас напала банда, человек пятнадцать. а лучше тридцать. И мы ловко раскидали, правда, нас слега помяли, но мы справились.

— Балабол, — я пытаюсь не заржать, болит разбитая губа, но не сдерживаюсь и хохочу, и Денис тоже, — забирай свой рукав, — перекидываю ему кусок темной ткани, но он швыряет мне его в ответ:

— Оставь себе трофей, Егор Разорви Пиджак Баринов.

Мы пытаемся поймать мотор, но таксисты сначала снижают скорость, а потом видят наши разукрашенные лица и дают по газам. И только дедок на расхристанных «жигулях», то ли бесстрашный, то ли просто слепой, останавливается рядом с нами:

— Куда везти, ребята?

Побитое тело реагирует на каждую кочку, дубовые сидения отечественного автопрома не гасят удары, отдающиеся волной по позвоночнику, но за этой болью приходит какая-то ясность.

Справлюсь. Выдюжу, закрою все вопросы. И в личной жизни, и в работе.

Возле дома я хлопаю по карманам, пытаясь отыскать ключ, но его нет. То ли в пылу драки посеял возле бара, то ли оставил его в тачке, уже и не вспомню, но домой втихаря не попасть. Придется Еву будить.

За всеми собственными чувствами и эмоциями, я, блин, не думал даже — как она тут ночь провела одна? Все ли в порядке?

Набираю номер собственной квартиры в домофоне, мысленно настроенный на то, что придется долго ждать, но она отвечает сразу, быстро:

— Кто? — и у меня внутри тепло так становится, пусть и эгоистично.

Оттого, что дома ждут тебя. Что приходишь не в пустую квартиру, встречающую тишиной.

Поднимаюсь на лифте, кручу эту мысль и так, и сяк, когда захожу в квартиру. Отчего-то хочется, чтобы Ева бросилась мне на встречу, прижалась осторожно, чтобы не давить на живот, и я почувствовал ее чистый запах, тепло тела. Поцеловал. А может, и дальше… Думать о ней в таком ключе приятно, даже не смотря на то, что побитые места гудят.

Ни разу не представлял, каково это — заниматься любовью с беременной женщиной, осторожно, чтобы не навредить ребенку. Отличаются ли ощущения? Наверняка, и чем больше я об этом думаю, тем горячее картина мелькают перед глазами.

Но наша встреча — совсем не сцена из кино для взрослых, а я все еще выгляжу так, точно по мне проехался трактор. Понимаю это уже после того, как Ева вскрикивает, закрывая рот, и отступает назад.

— Все нормально, — говорю ей, может излишне раздраженно. Мне вообще не хочется делать акцента на своем состоянии, и уж тем более — объясняться. Живой же, значит все ок.

— Что с тобой случилось? Они напали на тебя? Это из-за меня?

Из-за тебя, Ева, из-за тебя, но совсем не в том смысле, о котором ты сейчас думаешь. Только вслух я говорю другое:

— Не сошлись с товарищем в одном принципиальном вопросе.

Она не подходит ближе, прячет руки за спиной. В моей футболке, из-за живота она натягивается и спереди выглядит короче, но все еще прячет нижнее белье. Еве идет.

Я расстегиваю пуговицы на одежде, скидываю рваный пиджак, рубашку. И ближе к ней подхожу.

— Как тебе спалось?

А то все обо мне да обо мне. Это не я нуждаюсь в помощи, и не моя тетка полнолунит где-то по району, и не я, к счастью, беременный.

Я хочу знать, что с ней.

— Нормально, — она отводит глаза, избегая моего взгляда, и губу закусывает. Сама не подозревает, как выглядит в этот момент.

— Все хорошо?

— Да, — она кивает, и делает пару шагов, чтобы обойти меня. Приседает, поднимая брошенные мной вещи, и я хмурюсь. Что она собралась делать? — У тебя есть нитки с иголкой? Я подошью.